Охота Теней - Элис Кова Страница 36

— … Распиан вонзил свои когти в землю Меру и ее народ. Пламя Ярген погасло, и без его путеводного света граждане отворачиваются от Ярген. Их лидеры стремятся заключить сделки с теми, кто родился на земле гробницы Распиана. Даже Голос был опорочен.

— Есть только один истинный Голос, Избранного Ярген, Защитника Ярген.

На этот раз Эйра едва удержалась от того, чтобы не закатить глаза от пения.

— Эйра, но наша тайная работа не прекращается. Мы избегаем Распиана и его путей, чтобы наступила новая эра, где ее священный огонь снова загорит, и все узнают о славе Ярген… где все уважают, почитают и боятся ее.

И боятся тебя тоже, как Избранного Её, верно? — хотелось Эйре задать вопрос. Вместо этого она медленно вдохнула и призвала на помощь беспомощность и смятение, которые чувствовала, когда Маркуса затягивало все глубже и глубже. Страх и благоговение — вот те эмоции, которые она хотела вызвать, изогнув брови, приоткрыв губы и расширив глаза, — чтобы все выглядело так, как она практиковала перед зеркалом.

— Я боюсь и почитаю ее, — прошептала Эйра.

— Уважение, почтение, страх! — На этот раз все они скандировали в ответ ей. Звук был такой, словно она погружалась в объятия какой-то густой, холодной, скользкой субстанции. Это не было похоже на чистые воды ее сил или на темные воды, которые вспенились после смерти Маркуса. Все это место было испорчено. Гнило. Гноилось.

— Хорошо. — Избранный хлопнул в ладоши. — Если ты действительно боишься и почитаешь, тогда ты также будешь стремиться служить, чтобы стать достойной в глазах ее. Ибо в том виде, в каком ты сейчас стоишь на коленях в грязи, ты не заслуживаешь ее света, который скоро возродится.

Взгляд Эйры переместился на Ферро, обнаружив, что он смотрит на нее сверху вниз. На его лице играла легкая улыбка, как у человека, смотрящего на любимую собаку или ценную свинью. Ферро снова посмотрел на мужчину, и выражение его лица сменилось на чистое восхищение. Он действительно верил каждому его слову, они все верили.

Тошнотворное чувство страха только росло.

Фанатиков нельзя было переубедить, потому что они не нуждались в доводах разума. Они хотели слепой веры. Это был их путь, их фракция, или ничего. Все, что не соглашалось или выступало против них, бросалось в «священный» огонь, горящий позади человека, которого они считали своим спасителем. Они смотрели на него так, словно он был богом во плоти.

— Хочешь, чтобы тебя сделали достойной? — Избранный наклонился вперед, когда внимание Эйры вернулось к нему.

Она хотела вернуться в Райзен и лежать в уютной безопасности поместья. Она пропала уже два или три дня назад, не так ли? Они же, безусловно, послали поисковые группы? Но она больше не была в Райзене. Она не могла рассчитывать на то, что кто-нибудь найдет ее. Но какая-то ее часть надеялась, что они не отправятся на поиски. Она сама втянула себя в эту историю и не хотела, чтобы кто-то еще рисковал своей жизнью из-за ее глупых ошибок.

Она могла рассчитывать только на себя.

— Да. — Ее безопасность была гарантирована до тех пор, пока они думали, что она искренна. Продолжай подыгрывать, Эйра, сохраняй страх и благоговение на своем лице, как будто от этого зависит твоя жизнь — потому что, скорее всего, так оно и есть.

— Хорошо. — Злая улыбка искривила губы Избранного, и он стал выглядеть гораздо ближе к злому богу, которого он описал, чем к безмятежной и доброй богине, раскинувшейся над его троном. — Чтобы доказать, что ты достойна света, ты должна сначала стремиться к нему.

— Что? — выдохнула Эйра, но ее никто не услышал.

— Отведи ее в яму.

Глава четырнадцатая

— К

уда мы направляемся? — осмелилась прошептать Эйра, обращаясь к Ферро, когда они выходили из тронного зала. Ей снова завязали глаза, и она была слишком взволнована, чтобы считать шаги или повороты. Встреча с Избранным, в любом случае, стерла ее мысленную запись их пути с самого начала. Еще один пункт в списке причин, почему она была ужасной Тенью.

— Не волнуйся. — Ферро похлопал ее по предплечью, держа под локоть. — Каждый должен пройти испытание ямой. Пройдешь и станешь одной и нас.

— Что за яма? — Она не была уверенна, хочет ли услышать ответ.

— Скоро узнаешь.

Они спустились по двум лестницам, а затем по третьей, которая, казалось, не имела конца. Эйра услышала лязг металла и тяжелую дверь, распахнувшуюся настежь. Она шла с Ферро, чувствуя дыхание тихо напевающих людей, когда она проходила мимо. Было похоже на молитвы о силе и защите.

Эйра надеялась, что кто-то наверху их слышит, ей бы не помешало немного силы.

— Стой здесь, и когда я скажу, ты можешь снять повязку с глаз.

— Хорошо. — Голос Эйры дрожал, несмотря на все ее усилия. Колени тоже задрожали, когда Ферро отошел от нее. Она ненавидела этого человека. Но, по крайней мере, он предлагал ей здесь хоть какую-то защиту. Или… это ей так казалось.

Снова послышался лязг. Эйра почувствовала звук защелкивающегося замка в своей груди так же сильно, как и услышала его. Шаги удалились, а затем наступила тишина. Молчание тянулось бесконечно.

— Ты можешь снять повязку с глаз. — Голос Ферро донесся до нее издалека.

Эйра сделала, как было велено, но была встречена тьмой, почему-то еще более непроницаемой, чем за тканью. Эйра медленно подняла руки к лицу, коснулась уголков глаз, слегка постучала под нижними веками, чтобы убедиться, что они действительно открыты.

— Ф-Ферро? — позвала она.

— Научись любить свет. Ищи его внутри.

— Ферро? — Эйра вытянула руки, шаркая в темноте. Она бесцельно блуждала, пока не наткнулась на прохладную каменную стену. — Ферро? — воскликнула она. — Ферро! — Ее крик эхом разнесся вокруг нее, повторяясь в тишине, что подчеркнуло, насколько она была одинока.

Ее окружала тьма. Холодная, такая же холодная, как вода в ту ночь. Все туже и туже она пеленала ее… душила.

Она сильно затряслась, обхватив себя руками и свернувшись калачиком. В первый же день Эйра узнала, что у пустоты есть свои оттенки. В непроницаемых чернилах, которыми она дышала час за часом, жили существа. Они затапливали ее организм, как вода, которую ей следовало вдыхать.

Это я должна была умереть. Это мое наказание.

В этом ужасном месте не было ни дня, ни ночи, но Эйра знала,