Зверя зависимость - Ляна Вечер Страница 37

— Ты не знаешь, Рамиль как настроен?

— В смысле? — не понимаю намёка.

— Ну… Насчёт меня… Он говорил что-нибудь?

— А-а-а, понятно, — выдыхаю, киваю. — Ссышь, значит.

Встаю из-за стола и хромаю в комнату. Извинился, ага… Причина визита Женьки ясна. Чаепитие пора заканчивать.

— Гелик, ты всё не так поняла, — Жека прётся за мной.

— Всё я так поняла, — рычу. — Ты боишься, что Рамиль тебе настучит за то, что сдал его мне, вот и пришёл.

— Ты просто не в курсе, кто он… — бурчит Евгений.

— Помолчи, — фыркаю.

Дяде есть что рассказать о себе, но не сейчас. Я всё узнаю со временем от него лично, а не от Жеки. Мы с Рамилем сами разберёмся.

— Гель, выслушай…

— Что? — разворачиваюсь к Жеке и, скрестив руки на груди, смотрю на него. — У Рамиля есть жена и дети?

— Н-нет… — Жека выглядит растерянным. — То есть я не знаю. Дело не в этом.

— Я больше не хочу с тобой ничего обсуждать. Это понятно?

— Понятно, — кивает и глядит на меня сердито.

— Вот и прекрасно! Уходи.

Топаю в прихожую, открываю дверь и жду, когда назойливый гость свалит.

— Зря, Гелик, — Евгений стоит на пороге.

— Не думала, что ты такое ссыкло.

— Я?! — у него глаза блестят злостью. — Я спасти тебя, дуру, пытаюсь!

— Себя, дебила, спасай! — ору на весь подъезд.

Женька обувается и с чувством пинает коробки с косметикой. Тюбики, баночки и прочее разлетается по коридору. Я смотрю на это безобразие и закипаю.

— Пошёл вон! — кричу, а взгляд цепляется за целлофановый пакет, который лежит на полу.

Что это?

Пакетик явно отличается от фирменной косметики. Этикетки на нём нет, внутри какая-то фигня… Похоже на мелкие осколки цветного стекла.

Жека тоже замечает его. Поднимает с пола, вертит в руке, разглядывает.

— Откуда это? — спрашивает так, словно я обязана знать ответ.

Понятия не имею. Коробки Наташкины, и их содержимое, соответственно, тоже её. Женя помогал моей сестре поднимать этот груз на девятый этаж. Сложно сообразить, что это не моё, блин?

— Я не в курсе, — пожимаю плечами.

— Это наркота, — Жека выглядит вполне серьёзным. — Плей, на котором сидит твой Рамиль.

— Не сидит, а сидел… — рьяно начинаю защищать дядю, и тут до меня доходит. — Что ты сказал?

— Я сказал, что это наркотик, — уверенно повторяет Евгений. — Плей.

— Ты уверен? — у меня сердце стучит под горлом.

Женька нюхает пакет, потом открывает его и достаёт «осколок». Подносит его к носу, вдыхает и кивает — уверен.

* * *

Пью второй стакан ледяной воды и не могу прийти в себя. Наркотики, твою мать! Ната совсем озверела! Я молчала, когда она бредила риелторством. Слова не сказала, когда сестра решила заняться сетевым маркетингом, спустив на него просто бешеные тысячи рублей… Но наркотики!

Нет, теперь я ей всё выскажу, а не послушает… И тут до меня доходит, что я Нате ничего не сделаю, даже если очень захочу. Где её черти носят, гадину?!

Смотрю на Жеку. Он сидит за обеденным столом, высыпал горсть наркоты на столешницу — изучает цветные кусочки.

Что делать-то, господи?..

Рамилю сказать я не рискну. Если верить Женьке, то именно от этого наркотика дядя чуть не умер. В Падалках спрятался, потому что не достать здесь эту дурь, а она тут, прямо у него под носом. Что если Рамиль сорвётся?..

— Так, — бросаю стакан в раковину, он разбивается, — это надо отнести в полицию, — киваю на пакет с наркотиками.

— Гениально, — Жека кривится. — Решила за сестру присесть? Менты разбираться не станут.

Не станут. И премию мне не выпишут, мягко говоря.

Кусаю губы, думаю, но не думается. Голова гудит, трещит и хочет лопнуть. А я хочу залезть под одеялко, и пусть весь мир подождёт. Это всё вообще не мои проблемы, но рикошетом может прилететь. Дико страшно, и этот страх заставляет меня цепенеть.

— Есть решение, — заявляет Женька, аккуратно собирая «стекляшки» со стола в пакетик. — Простое и надёжное.

Женя берёт Плей и топает в туалет. Я на ватных ногах иду за ним. Смотрю, как бывший начальник высыпает цветные стекляшки в унитаз — выглядит так, будто он туда растворимый аспирин бросил. Дурь шипит и пенится.

— И всё? — хлопаю ресницами, когда Евгений жмёт на кнопку слива.

— Всё, — кивает и ждёт, пока вода в бачке наберётся, чтобы спустить её ещё раз. — Я же сказал — просто и надёжно. Или тебе жалко? Стоит эта хрень дорого.

— Двести тысяч? — спрашиваю, вспоминая, сколько Ната должна тем мужикам.

— Если только в евро. Хотя, может, и больше. Давай другие коробки проверим.

Я киваю и, вооружившись канцелярским ножом, иду в прихожую. Мы с Женькой вскрываем абсолютно все коробки, осматриваем тюбики и баночки с косметикой, но больше ничего подозрительного не находим. Камень с души!

— Я её прикончу, — без сил сажусь на пол и поднимаю глаза на Жеку. — Убью, — у меня дрожит голос.

— Гель, забей, — он устраивается на пуфике и гладит меня по волосам. — Что тебе Натаха, а? Давно пора от неё отпочковаться. Переезжай ко мне.

У меня в голове звучит гонг. Мысли о сестре и дури вылетают просто на раз-два.

— Мы можем быть только друзьями, — говорю, а собственный голос кажется чужим. — Хотя нет. Друзьями мы тоже быть не можем, — хмурюсь, отстраняясь от прикосновений Женьки. — Это ни к чему хорошему не приведёт.

— Надеешься с соседом замутить серьёзно? — Жека хмыкает. — Он тобой попользуется и бросит, а я женюсь.

Ох, блин! Что-то женихов подвезли многовато. То Гарик, то Евгений. А не пошли бы вы, парни?!

Встаю, открываю входную дверь:

— Спасибо за помощь, до свидания, — выдаю на выдохе, нервничаю.

— Гель…

— С Рамилем я поговорю, он тебя не тронет.

Женя меняется в лице. У него на губах появляется ухмылка — неприятная, издевательская.

— Считаешь, Рамиль послушает тебя? — смеётся. — Реально?

— Не послушает, пиз*ец тебе, — выталкиваю Женьку за порог и закрываю дверь.

Всё желание помогать отбил лыбой своей идиотской!

— Знаешь, какие бабы вокруг него трутся? — Евгений не уходит, стоит за дверью. — Пираньи натуральные. И куда ты собралась против таких хищниц, косуля хромоногая?

— Да-да, — отвечаю, хотя собиралась молчать. — Ты уже рассказал мне, что Рамиль наркоман, только забыл упомянуть, о том, что он завязал. Треплешься, как баба колхозная. Вали! — рявкаю и ухожу в кухню.

Слышать больше ничего не хочу. Особенно про пираний всяких. Это неприятно и больно, и… противно. Конечно, у дяди были женщины. Наверняка немало их было, но это ничего не значит. Он меня выбрал! Да, провинциалка. Да, со своими тараканами и