Вотыты - Ольга Зима Страница 37

– Сам гр-р-рупец! – не собирался уступать Мидир.

– Прекрати не слушаться меня перед хранителем и советником, – гневным шепотом выговорил Мэрвин, но Мидир молча изворачивался, подчиняться и спорить не собираясь. – Ну, хорошо, хорошо! Раз настырный, как корни лесных, смотри уже, – смирился Мэллин, тем не менее придерживая брата.

Мидир еще немножко шевельнулся для порядка и чуть-чуть высунулся. Внизу, на широком поле перед замком, клубилась пыль. Через нее по упавшим воротам летели вперед черные звери. Они были похожи на ши во втором облике, только куда крупнее. Один, ярясь от боевой злости, на бегу цапнул проем – и заговоренный металл поддался под каменными зубами, повис жалкими щепками.

Волки бросились на егроксов. Цеплялись за руки и за ноги, прыгали на грудь, отрывали головы. Оторванные конечности ползли обратно, но если повреждений было много – то егроксы падали наземь и уже не вставали.

Однако егроксы, замешкавшись поначалу, отступать не собирались. Грохот и треск стоял такой, словно бой шел рядом.

Мидиру стало тревожно. Если поначалу волки одерживали верх, то теперь егроксы, собравшись с силами, атаковали волков. Ровно до той поры, пока Мидир не увидел на одной из волчьих спин всадника в серо-синей одежде и с двумя рогами. Не успел Мидир подумать, кто это вылетел из замка, не успел удивиться странному шлему, как всадник оглянулся и посмотрел, кажется, прямо на Мидира. Коротко кивнул, сжал бока волка и ринулся вперед, взметнув над головой сияющий меч Нуаду. Одной рукой, потому что второй у него не было. Зато сиял черным пламенем клинок, с которым невозможно проиграть ни одну битву.

– Вот так и поверишь поговорке: «Один ши в поле – воин», – раздался позади кислый голос советника.

Нуаду проходил через ряды егроксов как нож Вогана сквозь вырезку. То есть невероятно быстро и очень четко. Егроксы могли восстанавливаться после укусов каменных волков, но после меча Нуаду их конечности истлевали, а сами они в корчах падали наземь обычным нестрашным песком. И, хотя волшебным созданиям страх неведом, они побежали. Может, их кто-то позвал, может, решили перегруппироваться. Но Нуаду, дошедший почти до конца их воинства, развернулся и бросился обратно. Волки рвали каменные тела, а Нуаду, кажется, успевал всюду. Его меч сверкал черной молнией, пока поле боя совершенно не опустело. Нескольких убегающих егроксов догнали и растерзали волки.

И все это в полном молчании – слышался только треск и шорох. Нуаду еще раз воздел меч, волки выстроились за ним и потянулись обратно в замок. Мидир слетел с зубца, посмотреть, как они будут вставать обратно в стены. Брат наконец отпустил его пояс. Перепрыгивая через ступеньки, он слетел с винтовой лестницы – и наткнулся на Синни.

– Сыночек, подожди, – раздался ласковый мамин голос. Рука Синни пригладила наверняка опять торчащие в разные стороны волосы. Мидир дернулся больше для порядка – он взрослый! – но прикосновение мамы было слишком приятно, и он тяжело вздохнул, показывая, как много всего приходится выносить!

Краем глаза увидел, как в конце проема показался каменный волк. Мягко приблизился, втянул воздух рядом с Синни, лизнул руку Мидиру – и подошел к дырке в стене. Развернулся, присел, затем приподнялся, словно вытягивая за собой каменную кладку. Стена опять закрыла волка до шеи. Огромный глаз подмигнул Мидиру, и морда замерла.

– Я никогда к этому не привыкну, – услышал Мидир голос матери.

– Я тебе помогу! – вскинул голову Мидир.

– И каким образом? – заинтересовалась Синни.

– Я… Я буду удивр-р-ряться сир-р-рьнее тебя!

– Мой мальчик! – пропела Синни. – Спасибо, теперь я спокойна.

– Я уже бор-р-рьшой! – возмутился Мидир своему и хотел было отодвинуться, но платье мамы пахло так по-родному, по-домашнему, что он так и остался стоять, прижавшись к длинной серебристой юбке, расшитой неведомыми цветами.

– Не торопись, – почему-то печально произнесла мама. – Глазом моргнуть не успеешь, а вы уже выросли…

– Кое-кто, похоже, взрослеть не собирается! – раздался голос брата, по-старому холодный и ядовитый.

Мидир замер, зажмурился, глотая внезапные слезы. Никто не мог его так больно обидеть, как брат, и не потому, что знал его слабые стороны. Может, потому что Мидир за это время стал доверять ему?

– Не обращай внимания, – шепнула Синни. – Мэрвин тоже сейчас хотел бы прижаться ко мне, но уже не может себе этого позволить. Это преимущества твоего возраста и причина злости Мэрвина.

Мидир согласно кивнул, отцепляться от нее не собираясь. Когда еще выпадет такая роскошь?

– Я так понимаю, опасность миновала? – спросила мама поверх головы Мидира. Было обидно, но Мидир решил смолчать, отдав немного славы брату.

– Все как при Джаретте Великолепном. Егроксы истреблены, замок спасен, – почти равнодушно выговорил брат, и только Мидир мог уловить в его голосе и гордость, и довольство.

– А как прошел твой день? – обратилась Синни к Мидиру.

– А мы с этим задавакой попросили замок о помощи! – восторженно доложил Мидир.

Мама охнула, и Мидир решил поправиться: – И замок, разумеется, согр-р-расир-р-рся!

– Правда? Чудесно, мои дорогие, что вы этим занимались вместе! Хоть это, разумеется, очень опасно. Это вы утро так провели?

– Нет, утром мы вместе бегали наперегонки с егроксами! – радостно доложил Мидир, но ответила не мама, а Мэрвин.

– Мама, я все объясню! – прозвучало неожиданно встревоженно, но второго принца было уже не остановить.

– Да, ерунда! Я первый прибежал! И это быр-р-ро ещё до того, как мы вместе подрар-р-рись! В смыср-р-ре, это был поединок крови, разумеется! Я, я! Я победир-р-р, – раздулся от гордости Мидир.

– Мэрвин! – рыкнула Синни, Мэрвин неожиданно смолчал, и тут Мидир испугался. Он не боялся весь этот день ни мерзкой воды, ни однорукого безумного принца-призрака, ни злобных каменных монстров, но от голоса мамы мороз прошел по спине.

– Ты только не волнуйся! Мэрвин мне даже немного помог из ловушки выбраться! Меня даже в камере не утопили! Мне не только Мэрвин, мне еще и Нуаду помог! Ну, немножечко помог, а так я сам, – поковырял пол носком стоптанного сапога Мидир.

– Мама, я… – начал Мэрвин и, закашляв, смолк. Пожалуй, Мидир был отомщен: такого растерянного тона он не слышал у старшего давно. Может быть, даже никогда.

– Ты