Гори, гори ясно! - Ольга Петрова Страница 37

героиню романов Джейн Остин, только папильоток в волосах не хватало. Впрочем, мокрые пряди и так завивались в кудряшки, вода здесь особенная, что ли, так что вид у меня был вполне романтичный. Налюбовавшись на себя в потемневшем зеркале на дверце шкафа, я растянулась на своей поющей кровати рядом с вытянувшим лапки Шариком. И как же столь громоздкий предмет интерьера оказался в этой крошечной комнатенке? Протащить его внутрь, учитывая размеры окна, двери и самого помещения казалось просто невозможным. Может, кладовку просто соорудили вокруг кровати? Как феи построили домик вокруг девочки в Кенсингтонском саду? С этой мыслью я и заснула.

Мне приснились феи и прочая сказочная живность, и, конечно, рыцарь. Он обнимал меня руками в железных перчатках и глядел серыми глазами сквозь забрало, так что я не знала, был ли то кузнец Данила из параллели или художник Даниил из моей родной реальности. Старая кровать скрипела, как сносившиеся тормозные колодки, а мне казалось, что это грохочут доспехи моего рыцаря.

Проснулась я с таким ощущением, как будто и вправду меня всю ночь сжимали чьи-то железные руки, а возможно даже делали массаж. В предыдущую ночь я была настолько уставшей, что сладко спала бы и на камнях, и только сегодня прочувствовала, насколько отчетливо железная сетка в днище кровати ощущалась через тонкий слежавшийся матрас. Надо с этим что-то делать. Причем и с железным матрасом, и с заполонившими мои сновидения рыцарями.

Я с сомнением взглянула на свои джинсы и футболку, вспомнила, что им пришлось пережить — долгие часы метаний по песчаным коридорам, безумный галоп на взмыленном коне, купание в реке — поморщилась и снова полезла в шкаф. Еще раз проинспектировала предложенную Зинаидой одежду, немного поколебавшись, оторвала пышные рюши с желтого сарафана и облачилась в него. Немного просторно, но, в общем-то неплохо. В ванной глянула на себя в небольшое зеркало над рукомойником, стянула волосы в хвостик. Ни дать, ни взять, колхозница, спешащая на сельские работы.

Вдруг с улицы послышались звуки собачьей драки, и я с ужасом поняла, что Шарик незаметно выскользнул на улицу. Живо представляя себе, чем грозит крошечному чиху стычка с громадным цепным псом (неизбежный летальный исход, включая полное уничтожение), я молнией выскочила из дома на крыльцо. Даже не разобравшись, что происходит, сразу истошно закричала: «Узнай, фу! Нельзя!», и лишь потом поняла, что «Фу» надо было кричать скорее Шарику. Мой рыжик отчаянно нападал на лохматого волкодава, а тот заваливался на бок, поддаваясь. Чих с грозным рычанием вцеплялся в шею поверженного пса и трепал его за густую шерсть. Узнай перекатывался на спину, болтая в воздухе лапами, и, похоже, хохотал во всю зубастую пасть. Выдохшись, Шарик встряхнулся и улегся рядом с приятелем, который явно жалел, что веселье так быстро закончилось. Я воспользовалась брейком и подозвала Шарика к себе, и надо было видеть его гордую походку после столь блистательной победы. Узнай поднялся, встряхнулся и подошел ко мне, напрашиваясь на ласку. Я осторожно погладила его по широкому лбу и почесала за ухом. Похоже, в этом великане неопределенных кровей сочетались самые ценные качества собачьей натуры: настороженность и злость к чужим, бесконечная преданность и доброта к своим. Как хорошо, что мы с Шариком для него «свои».

На место встречи я заявилась раньше всех: ни около, ни внутри бабкиной избушки не было никого, кроме черного кота, выскочившего в приоткрытую мной дверь. Я встала посреди двора, соображая, куда могла подеваться хозяйка и мои друзья.

— Доброе утро! — послышалось сверху. Я задрала голову: из чердачного окна торчала всклокоченная голова Данилы.

— Привет! Мы с ребятами здесь встретиться договорились! — торопливо объяснила я. — Пришла — и никого, даже хозяйки дома нет.

Кузнец спустился по приставной лестнице, со вкусом потянулся и принялся вытряхивать из одежды сухие травинки.

— Она, наверное, к соседке пошла, за молоком. Свою корову не держит, тяжело уже одной справляться, так они договорились меняться: молоко в обмен на бабушкины снадобья, — объяснил Данила, вытаскивая запутавшиеся в волосах соломинки.

— Любопытный бартер, — рассмеялась я. — А у тебя василек сушеный на макушке.

— Да? Вытащи его, пожалуйста, — попросил Данила, наклоняя ко мне голову. — А то так и буду с ним весь день ходить.

— А почему ты там ночевал? — спросила я, с замиранием сердца собирая целый букетик засушенных полевых цветов с его затылка. И сразу прикусила язык — а вдруг он там не один был?

— Да работал вчера допоздна. Потом вспомнил, что не ужинал. Пока пришел, пока поел — обратно тащиться было лень, вот и решил у бабули заночевать, — охотно объяснил парень.

Я невольно усмехнулась.

— Что смешного? — полюбопытствовал кузнец.

— Так забавно слышать от тебя эти слова — «бабуля», «кокушка», — призналась я.

— А что такого? Я люблю своих родных, и стесняться этого не собираюсь, — слегка насупился Данила.

— А твои родители в городе живут? — осторожно спросила я.

— Да, — неохотно ответил парень. — Видишь ли, мы с отцом разошлись во мнениях относительно моего будущего. Они с мамой считали, что у меня талант художника, а я решил стать кузнецом, как дед. Так что они, мягко говоря, были против моего переезда сюда, особенно отец.

— Извини.

Я уже начинала запутываться, что я уже должна была знать, а о чем будто бы слышала в первый раз. Надо бы поменьше болтать и побольше кивать.

— Да ладно, ничего страшного! — Данила махнул рукой. — Вот приведу в порядок дом, а там и родителей в гости приглашу. Мама у меня отходчивая, она и отца уговорит. А вот и твои друзья-коллеги.

Я обернулась и увидела две фигуры, направляющиеся в нашу сторону. Если бы не Макс, которого было невозможно с кем-то спутать, я бы ребят не узнала. Они тоже переоделись и выглядели как образцовые трактористы: клетчатые рубашки с коротким рукавом и мешковатые брюки с непривычно высокой талией. Только картузов не хватало.

— Это кто же их так одел? — хихикнула я.

— Боюсь, что я, — сознался кузнец. — Вернее, предложил им воспользоваться старым отцовским гардеробом.

— А твой отец немалого роста был в молодости, — уважительно заметила я, глядя на завернутые Максом брючины.

— Да он и сейчас меньше не стал. Он вообще очень похож