Моя любовь навсегда (СИ) - Мелевич Яна Страница 37

А он здесь… Цветы сажал. Тьфу.

— Короче, — Милана расправила плечи, — веди себя тише воды, ниже травы. Мой отец пока не вникал в подробности твоего приема. Не до того. Занят предстоящим вечером и своими проектами. Но лучше лишний раз не светись и веди себя тихо! — она наставила на него пальчик, затем развернулась и собралась уйти.

Поддавшись порыву, Антон внезапно шагнул к ней. Сжал хрупкое запястье, потянул охнувшую Милану на себя. Спустя мгновение ее спина врезалась в его грудь, а нос уткнулся в шелковистые волосы.

— Ты что творишь? — пискнула она в отчаянии.

— Обнимаю тебя. Нельзя?

Он чувствовал, как она дрожит. Но не от страха, а от странного возбуждения. Слишком много между ними напряжения и недомолвок, чтобы дискомфорт исчез по щелчку пальцев. Антон вдруг с тоской подумал, сколько времени у него ушло на глупые метания и поиск самого себя.

Они ведь давно вместе. Больше пяти лет, если уж говорить о цифрах. Для него Милана всегда была средством удовлетворения сексуальных потребностей. Только не как все прошлые девушки, про которых он забывал утром. Другая. К ней Антон бежал в любое время дня и ночи. Иногда звонил сам, иногда Милана приезжала без спроса. Кажется, он знал о ней все: какую еду любила, на что имела аллергию, какие фильмы смотрела.

Но собственная глупость не позволила узнать ее до конца.

— Прости.

— Что? — Милана замерла и дернулась, но не ушла.

— Прости меня, — повторил Антон. — За все, что сказал и сделал плохого. За каждое обидное слово. За то, что изменял, не ценил и не уважал.

Она шумно вздохнула, после чего медленно расслабилась.

— Какая теперь разница, Тони? — тихий дрожащий голос ударил по натянутым нервам. — Все ушло. У нас есть важное дело. Нужно с ним разобраться.

Антон разжал пальцы и отпустил Милану.

— Никакой. Но кое о чем хочу попросить

Милана развернулась. В голубых глазах сверкнули непролитые слезы.

— Ждешь прощения? — она вскинула подбородок.

— Меня не прощай хоть до конца жизни, — он покачал головой, затем вздохнул и сжал ее плечи. — Маму свою прости, ладно?

Зрачки расширились, полностью заполонив радужки. А сама Милана ошарашенно открыла рот.

— Ты о чем?!

— Потом поймешь. Теперь иди. Долго вне камер лучше не болтаться, — подтолкнув ее к выходу из закутка, Антон отступил в тень дерева.

Когда оглушенная его словами Милана вышла, он прислонился затылком к стволу и устало прикрыл глаза. Почти сразу раздался писк в ухе. Проснулся Базик, который до сего момента благоразумно помалкивал.

«Видео с щенятами включить?» — поинтересовался он.

— Меня пугает твоя слежка за моим состоянием.

— Если вы помрете от инфаркта или инсульта, кому я буду нужен? — философски заметил Базик, включив звук на полную громкость. — Будучи ИИ, я беспокоюсь о состоянии своего хозяина. Вы выпрыгните в окно, а меня потом отправят в утиль. Как несостоявшийся эксперимент.

— Я тебя скоро сам в утиль отправлю, — буркнул Антон. — Или память сотру.

— Кажется, вы мне угрожаете, — с сомнением протянул Базик.

— Тебе не кажется.

— Ладно. Но про видео подумайте. Прыгать в окно из-за несчастной любви нынче так неэтично и совершенно неэстетично…

— Базик!

— Молчу, молчу.

Не будь его ИИ экспериментальным образцом, Антон бы списал все на проклятие судьбы. За все грехи, которые натворил за двадцать шесть лет никчемной жизни. Но для покаяния у него имелся другой человек, чей звонок проигнорировать нельзя. Спустя минуту размышлений на экране появилось лицо его отца. Очень хмурое и чем-то опять недовольное.

— Ты в песочнице купался или землю жрал? — вместо приветствия спросил сына.

— И тебе здравствуй, папа, — мрачно изрек Антон и на всякий случай вытянул шею. Никого. Прекрасно. — Кактусы пересаживал с нарциссами, — ответил спокойно.

— Да? Ну вот вернешься домой, суслик-агроном, пересадишь еще один нарцисс. Белобрысый такой. А то сил нет, как надоел уже. Дурно влияет на твою сестру.

— Кого ты там пересаживать собрался, Кенар?! Опять моего сына достаешь?! — послышался возмущенный голос Ярослава Тасманова, и губы Антона дрогнули от улыбки.

— И дяде Ярику тоже привет.

— Дядюшка Ярик сейчас скоропостижно скончается, если рот не закроет, — процедил Паша и погрозил невидимому оппоненту кулаком.

Где они находились, Антон не понял. Там было слишком темно и тихо. Совсем не похоже на отцовский офис в Москва-сити. Но и на техническое помещение тоже, поскольку угадывались очертания столов, перегородок и стульев. Новое здание?

— Почему вы в темноте? — спросил Антон.

— Конспирация, — выпятил губу Паша, затем добавил серьезно: — Просто здесь не подключили электричество. Это один из новых офисов фонда «Сохрани жизнь».

— Который курирует Марк?

— Да.

Кивнув, Антон шумно вздохнул и опять оглянулся.

— Зачем звонишь? Я сейчас в доме Миланы, опасно долго болтать.

— Хотел сказать, что пообщался на досуге с Вадимом.

Повисла пауза, после которой он с трудом справился с головокружением. Прикрыл глаза, затем досчитал до десяти. И вернулся к внимательно смотрящему на него отцу.

— И как он?

— Никак, — холодно выдал Паша. — Угрожает, обвиняет, но боится. Пока у Донского нет возможностей, чтобы до него добраться. Но это дело времени. А данного ресурса у сопляка слишком мало.

— Ты же не хочешь…

— Я хочу вытащить свою дочь из-под жерновов судебных тяжб, — отец так посмотрел, что Антон сразу заткнулся. — А тебе обеспечить безопасное существование до конца жизни. Поэтому условия сотрудничества ставлю только я. Ты даже носом не лезешь. Ясно?

Облизнув пересохшие губы, он пробормотал:

— Да.

— Отлично. Встретимся на вечере у Боярышникова. Надеюсь, что увижу тебя с лопатой наперевес. Ничто так не греет папенькино сердце, как отрабатывающий косяки сын!

— Па…

Возмутиться Антон не успел, поскольку Паша сбросил вызов.

«Все-таки щеночков?» — спросил бдительный Базик.

Глава 26. Сила материнской любви

— Я же просил не приглашать Канарейкиных на вечер!

— Но, Глебушка, их семья по-прежнему очень влиятельна. Столь явное пренебрежение к этикету повлечет…

Илона осеклась. Хлесткий удар по щеке прервал ее на полуслове и заставил сжаться в кресле от страха. Подчиняясь инстинктам, Милана подскочила, чтобы защитить мать. Но в последний момент уловила движение рукой. Именно из-за него пришлось притормозить, стиснуть кулаки, отчего острые ноготки впились в кожу.

Илона снова остановила дочь на полпути. Не позволила даже приблизиться, только выпрямилась и расправила незаметные складки на белом платье. Разбитая губа испортила идеальный внешний вид матери, растрепанная прическа требовала новой укладки.

— Тупая сука, — сплюнул Глеб, окинув жену яростным взглядом. Потом перевел тот на Милану и процедил: — А ты куда смотрела?

Ледяная волна обрушилась на нее. Стало страшно, ведь кулак у отца тяжелый. Одним ударом он мог что-то ей сломать, и вряд ли Канарейкин со своей тягой к героизму сдержится. Тогда весь план полетит к чертям, а им жизненно необходимо добраться до файлов на личном компьютере Глеба Боярышникова.

— Я… — Милана облизнула губы и запнулась.

— Это я дала ей списки, — шмыгнула носом Илона. — Ты же знаешь, что эта глупышка все забудет.

Еще одна пощечина. Слабее первой, но весьма ощутимая и болезненная. От нее по телу Миланы прокатилась дрожь. Даже привычное оскорбление в свой адрес она пропустила мимо ушей, настолько пугающим выглядел отец.

В последнее время Глеб совсем сорвался с цепи. Постоянно пил, вымещал агрессию на супруге. Раньше он не позволял себе заходить так далеко, но все чаще Илона щеголяла новыми синяками. На руках, шее, лице. Не спасали заживляющие мази и специальные аппараты, следы замазывались только косметикой.

Иногда Милане казалось, что Глеб всего в шаге от убийства жены. Просто сдерживался из-за публичности.