Любишь меня? Люби мою собаку! (СИ) - Таня Белозерцева Страница 37

добрался до вотчины директора, круглого кабинета. А вот и птичка! Гарри с вожделением посмотрел на сиятельного феникса, заставляя того нервно заерзать на жердочке под алчущим взглядом мальчишки — поди пойми этот взгляд, то ли сожрать хочет, то ли украсть… А перед Гарри встала неожиданная проблема, он понятия не имел, как собирать слезы феникса. Как заставить птицу плакать? Сначала он попытался её попросить, подставляя под клюв скляночку:

— Слушай, Фоукс, поплачь сюда, ну пожалуйста, мне очень надо…

Огненная курица вопросительно курлыкнула, в упор не понимая, чего от неё хотят. Гарри жалобно посмотрел в её черный блестящий глаз, но добился только лишь того, что заслезились его собственные глаза от нестерпимого сияния золотой птицы. Попытался снова:

— Фоукс, ну дай мне слезы, очень прошу.

А жареный павлин продолжал строить из себя тупицу и наотрез отказывался плакать. Гарри в отчаянии даже полки на всех шкафах осмотрел, нет ли где готового сбора слез феникса, но в пределах видимости ничего похожего не нашлось, и Гарри возобновил попытки достучаться до фаршированного фазана:

— Ну ты же умный, я знаю, что ты умница, ты же прилетал ко мне на помощь, шляпу с мечом приносил, помнишь? И ты мне плакал вот сюда, помнишь? — в порыве внезапного вдохновения Гарри скинул мантию, сдернул через голову свитер и футболку и, обнажившись до пояса, подставил под глупый клюв правое плечо с едва заметным шрамиком. Это, как ни странно, сработало. Феникс издал павлиний вопль и бурно, горестно разрыдался, слезы так и брызнули во все стороны. В первый миг Гарри запаниковал, сообразив, что это довольно сложно, поймать драгоценные капли в крошечную горловину хрустального флакончика, но, проследив за падающими слезинками, увидел, что они падают на подносик под насестом. А в подносике оказался маленький желобочек, в котором… в котором… Спохватившись, Гарри поспешно подставил скляночку под край узенькой воронки и успел поймать первую каплю. И потекло плаксивое время ожидания: громко рыдал феникс, Гарри терпеливо слушал плач и менял уставшие руки, держа под воронкой емкость, которая медленно, но верно заполнялась драгоценными слезами жизни. И гадал, какую покалеченную часть тела показывает директор Дамблдор, чтобы заставить феникса поплакать. Микроскопический флакончик наполнился, и феникс, как по заказу, перестал рыдать. Гарри аккуратно заткнул горлышко каучуковой пробочкой и благодарно погладил феникса по грудке:

— Спасибо тебе, родной. Теперь папа и мама Невилла точно поправятся, и Гермионе ещё останется… как думаешь, она встанет?

Фоукс не ответил, но только потому, что не умел разговаривать, и молча смотрел, как одевается хороший мальчик, который, оказывается, слезы просил не для себя, а для своих друзей, и более того, спасибо сказал… чего он от директора никогда не дожидался, лишь равнодушного «Достаточно, Фоукс».

Дамблдор и Филч молча обозревали «безобразие», как выразился старый завхоз, а оно было форменным — посреди коридора в подземельях и совсем близко от гостиной Слизерина растеклось огромное грязевое болото. Цвета жидкого коровьего навоза и с таким же запахом. Кроме того, оно временами булькало, видимо, просачиваясь сквозь какие-то щели на уровень ниже, внушительные пузыри мелодично лопались со звуком «блоп-блумп, блоп-бламп» и распространяли дивные ароматы богатой свинофермы. Директор перепробовал все очищающие заклинания, какие только знал, но болото ни в какую не желало убираться и как-то исчезать. Кто-то весьма сильный наколдовал его и теперь, вероятно, злорадненько хихикал себе где-нибудь в уголочке в полном восторге от своей шалости. Ничего не добившись, директор задумался в тщетной попытке вспомнить ещё какое-нибудь заклинание по уборке-очищению, тут, во время этой паузы, к Филчу подошла Миссис Норрис и ласково боднула старика под колено. Старик сразу же нагнулся и взял кошку на руки, потерся щекой о её мордочку и обратился к директору:

— Сэр, а если его по-маггловски осушить… Попробовать?

— И что же ты раньше молчал, Филч, а? — устало вздохнул Дамблдор.

— А я только сейчас додумался, сэр, — невинно моргнул Филч.

Директор разочарованно махнул рукой и пошел прочь. Филч заглянул в выпученные красные глаза Миссис Норрис и подмигнул ей:

— Ну что? Шалость удалась?

Кошка муркнула и посмотрела вверх, под потолок в угол. Филч перевел взгляд туда же — оттуда хитренько выглядывал вечный проказник Пивз. Филч шутливо погрозил ему пальцем и добродушно проворчал:

— Ты давай, убирай это болото, а то я видел, твое колдовство не под силу самому директору оказалось… Не знаю, зачем это вам нужно, но я подыграл, увел директора из кабинета, как и договаривались, надеюсь ваш план сработал. А болото убери, ладно? Здесь люди ходят.

Пивз молча отсалютовал Филчу, и тот уковылял в свою каморку, оставив кошку на краю болота. Миссис Норрис сладко потянулась, конечно план сработал — мальчик получил слезы феникса, которые у директора ни за что не допросишься. Ну ничего, зато есть они, тайные помощники маленьких шалунов, ведь детям надо помогать, их детские сердца ещё не зачерствели и более открыты, чем сердца равнодушных собственников-взрослых. И пока они могут, они всегда будут помогать детям — секретные звери Хогвартса, его ноги и глаза, уши и души. Таковой была Миссис Норрис, душа замка, воплощенная в серой пучеглазой кошке, таковым был и Пивз, веселый шалун, дух-полтергейст, обожающий проказы и шутки. И они были не одиноки, но их личность я пока не открою, всему свое время, как говорится. Хорошего понемножку…

Часть двадцатая. Новый год Невилла

Гиппогриф начал линять. У него пропал аппетит и налились кровью глаза. Кроме того, у зверя испортился характер. На хозяина он начал злобно шипеть, а пару раз чуть не сожрал домовика, отчего-то приняв того за крысу. Во время второй атаки Кикимер едва-едва успел увернуться и, оставив клок своей накидки в клюве озверевшего гиппогрифа, сумел вырваться и выскочить в коридор, захлопнув за собой дверь, которая тут же содрогнулась от мощных ударов передних лап. Сириус, прибежавший на шум, с недоумением смотрел на старого домовика, стоявшего у стены. Трясущимися руками тот прижимал к груди разодранную в лохмотья тунику и пытался отдышаться и вернуть выпученные глаза обратно в глазницы.

Показав рукой на дверь матушкиной спальни, Сириус желчно осведомился:

— Что с ним такое?

— Застоялся… — сипло каркнул Кикимер.

— Чего?! — опешил Сириус. Кикимер отдышался и начал обстоятельно перечислять:

— Гиппогрифу надо летать. Гиппогрифу надо бегать на воле. Гиппогрифу надо ловить хорьков и горностаев, в крайнем случае ему надо достать драконье мясо, у него начались проблемы с желудком. Гиппогрифу нужно жесткое мясо, нужна грубая пища, крысятина слишком нежная…

— Тьфу! — емко высказался Сириус. И разозлился, стал