Дылда Доминга - Erratum-2 Страница 38

Самаэль удивленно взглянул на нее.

— Нет, он уникален, — горькая усмешка изогнула его губы, — но все равно лучше, чем люди. — В его голосе зазвучали нотки высокомерия.

— Люди в слоях? — уточнила Лили, не выдержав его надменного тона.

— Да кто ты? — воскликнул Самаэль, но, снова оглянувшись на Грерию и заметив землистый цвет ее лица, предпочел поторопиться внутрь к заботливым рукам друзей Калеба.

Калеб, человечек-коротышка, был слугой у Ника. Лили его отлично помнила по другой жизни. В большинстве своем коротышки были врачевателями, и на первый взгляд их маленькие пальцы могли показаться неуклюжими, но на самом деле они двигались с поразительной скоростью, умело штопая любые раны.

Грерию, впавшую в забытье, положили в спальне Ника, а они с Самаэлем разместились в его кабинете, к которому падший в последнее время привык больше, чем к собственному жилищу, столько они здесь проводили времени вместе с Грерией.

— С ней все будет в порядке, — подбодрила его Лили.

Калеб заканчивал накладывать очередной шов на плечо Самаэля.

— Это никому не нужно, — пытался избавиться от него ангел, — и так заживет.

— Так заживет быстрее, — сухо отозвался Калеб, и собрав все свои принадлежности, беззвучно скрылся за дверью.

— Ну, спасибо, — бросил ему Самаэль вслед. — Я знаю, что с ней все нормально, — обернулся падший к Лили, — иначе не рассиживался бы здесь, позволяя вышивать на себе крестиком.

Лили нравилось его чувство юмора, и легкое отношение к жизни, на грани крайности. Чем-то неуловимым он напоминал ей Ника. Правда, внешне они сильно отличались. Самаэль был более смуглым, и его резкие черты отдавали хищностью, а карие глаза были созданы, чтобы разбивать сердца и задирать юбки.

— Кто ты? — вдруг спросил Самаэль, и Лили оторопела. Она сама недавно задавалась этим вопросом. Что ей было ответить падшему? Она не знала.

— Человек? — полу-вопросом ответила она.

— Черта с два, — выругался Самаэль. — Пусть этой ерундой Небирос кормит своих демонов. Хотя нет, они ведь тоже отлично в этом разбираются. — Он оторвался от стола, на котором сидел, пока его штопал Калеб.

— Я была человеком, — честно ответила Лили, но падший продолжал сверлить ее взглядом.

— Допустим, но кто ты теперь? — спросил он, вторгаясь в ее личное пространство.

— Этого я, правда, не знаю, — Лили вынуждена была отвернуть голову, чтобы не коснуться склоненного к ней лица.

— Как ты нашла Гаруса? Проклятие, — он сделал импульсивный круг по комнате, — все считали, что их не существует, что аспиды — это сказки.

— Я встретила его в пустых землях.

— А там-то ты что забыла? Или решила, что Ник пошел за серыми грибами?

Лили молчала: что бы она ему ни говорила, он везде увидит подвох, недомолвки или того хуже, вранье.

— И где наш друг Небирос? — его, казалось, было уже не остановить.

— В колодце, вместе с Джаредом, — ответила она, с тоской глядя на книжные полки и пробегая по корешкам глазами.

«Зачем это все без него?» — стремительно неслись ее мысли. — «Быть может, лучше разозлить Самаэля — и пусть оторвет ей голову, и на этом все метания, все мучения закончатся. У Ника будет его сияющий кокон, а у нее… а что у нее — ведь кокон уже был, будет окончательная смерть».

— Ты что там, в облаках витаешь? — вырвал ее из раздумий Самаэль. — Зачем ты искала его? Что тебе пообещал Небирос?

— Пообещал? — Лили недоуменно посмотрела на него. — А, — она поняла, что он имел в виду, но так устала от этой бессмысленной игры. — Ничего он мне не обещал. Я сама хотела его отыскать, мне нужно было ему кое-что сказать. Небирос не верит, что его можно вытащить из кокона, он считает, что все это — неизбежность, потому и остался в колодце. — С горечью произнесла она. — Потому что ни в чем больше не видит смысла. — Лили позволила себе пройти по комнате до стола и, развернувшись, оперлась на него руками, глядя на падшего. — Но ведьмы обезглавлены, и это хорошо. Теперь, по крайней мере, нет угрозы войны, внутренней, — добавила она, задумавшись.

— Нас ждет какая-то внешняя угроза? — встрепенулся падший.

— Если что-то и будет, пустые земли и колодец справятся с этим, — покачала головой Лили.

— Значит, ты хотела о чем-то попросить Ника, — он по-своему понял ее слова. — Если это в моих силах, я готов выполнить просьбу в благодарность за то, что ты сделала.

— Это не в твоих силах, — прошептала Лили.

— Что это? Жизнь? Смерть? Если так, то не над всем и он властен.

— Может быть, — ее мысли снова были очень далеко от падшего и от кабинета, в котором они стояли.

— Хочешь вернуться на землю?

Лили подняла на него измученный взгляд. То, чего она хотела — было невозможно, а все остальное не имело значения.

— Я останусь, если ты не против, — отозвалась она, глядя на него мягко и грустно. — Займу какую-нибудь из пустующих комнат в доме.

— Ты хорошо знакома с нашим миром, но я никогда не видел тебя, — прищурился Самаэль.

— Да, я тоже никогда не видела тебя, хотя и наслышана, — голос Лили был наполнен чувством, которое Самаэль не мог разгадать.

— Надеюсь, тебе не наговорили обо мне гадостей?

— О тебе? — она вдруг искренне и слегка удивленно улыбнулась. — Нет, только хорошее.

Ее ответ еще сильнее озадачил Самаэля — кто мог сказать о нем что-то хорошее, это был полный абсурд, но в ее интонациях не было ни доли издевки или сарказма.

— Ты — будто воплощенное безумие Ника, — произнес он, отпуская ее.

30

— И что теперь? — Грерия не прикасалась к бумагам на столе, словно они были прокляты. — Мы ничего не знаем о коконе. Но даже из того, что я знаю, никому из темных не под силу разрушить его.

— Да и светлым, — отозвался Самаэль. — Я тоже слышал эти старые сказки. Его последнее появление во время обмена, выходит, тоже было не случайным. Сияющая машина-убийца.

— Все, о чем мы сейчас говорим, имеет смысл, только если это не машина-убийца, а настоящее чудо светлых, — подчеркнула Грерия. — Тогда есть шанс, что Ник еще там, и что он по-прежнему Ник.

— Ты думаешь, он прежний? После добровольного самоубийства, которое он совершил? — не выдержал падший. — Ты все еще веришь в это, Грерия? Очнись! Или ты так ослеплена любовью к нему?

— Самаэль, — она потрясенно посмотрела на падшего. — Это что, ревность? Я никогда не любила Ника, и ты это знаешь. Я стала уважать его в последние дни после того, как он ко мне отнесся, но любовь и уважение — разные вещи.

Самаэль тяжело рухнул в кресло и откинул голову, не желая отвечать.