Тёмный рассвет - Elza Mars Страница 38

Майлз посмотрел на него, стараясь понять по его лицу во тьме, не смеётся ли он. Джин не смеялся.

“Кэд превратился в Арадия, Ведьмовского Юнца всех колдунов, я – в Освободителя (хотя не особенно в этом преуспел), но сильнее всего изменился ты, Джин…”

– Джин, я даже не знаю твоей фамилии… – Майлз так неожиданно сменил тему, что Джин даже вздрогнул.

– А? Моя фамилия? Была… есть… Маккарэн… Мне было пятнадцать, когда они схватили меня. Я сидел в зале игровых автоматов и играл в “Смертельный бой”. Затем спустился в комнату для мальчиков… Я шёл по длинному коридору и вдруг отключился, а очнулся в телеге работорговок. Вот и всё.

Майлз протянул руку к нему во тьме.

– Рад познакомиться, Джин Маккарэн. – Он почувствовал крепкое рукопожатие худых мозолистых пальцев.

Одной рукой Майлз держал руку Джина, второй – руку Арадия, и все трое – раб, учащийся и ведьмак – сидели вместе, взявшись за руки, в тёмной тюремной камере и чувствовали себя обычными парнями, попавшими в необычную беду.

– Джин, ты не сказал мне одной вещи, – вдруг вспомнил Майлз. – Как они звали тебя, когда ты начал на них работать? Кем ты работал?

Джин хмыкнул:

– Я – Младший помощник Конюха. Теперь ты знаешь всё.

Майлз никогда бы не подумал, что сможет уснуть в таком месте, но, просидев тихо некоторое время на скамейке вместе с друзьями, он всё-таки задремал.

И проснулся только тогда, когда скрип двери тюремного коридора коснулся его ушей. Майлз понятия не имел, день это был или ночь. Огонь факела почти погас. Арадий и Джин сонно зашевелились возле него.

– Обед? – пробормотал Джин.

– Надеюсь, что это не Ли Джо… – начал было Майлз и замолчал, когда твёрдые, решительные шаги гулко раздались под каменными сводами.

Он узнал походку и устремился навстречу Дилосе. Она шла по коридору.

Умирающий свет факела играл в её светлых волосах и отражался случайными вспышками в багровых глазах. Принцесса была одна.

Не теряя попусту времени, Дилоса сразу перешла к делу:

– Я пришла узнать, согласен ли ты вести себя разумно.

– Я всегда веду себя разумно, – ответил Майлз спокойно и абсолютно серьёзно.

Он всматривался в её непроницаемое лицо, стараясь уловить слабую на таком расстоянии ментальную связь между ними и надеясь обнаружить перемену в её настроении. Майлз почувствовал, что она охвачена мучительным смятением и в то же время полна стальной решимости.

“Я не позволю, чтобы тебя убили. Всё остальное мне не важно”.

Майлз растерянно обернулся, ища поддержку у Арадия и Джина, которые молча сидели на скамейке – Арадий неподвижно, Джин настороженно. Оба понимали, что это лишь его сражение.

“И они правы. Если я не смогу переубедить её, то и никто не сможет… Только как?”

– Они такие же, как ты и я, – заговорил он, показывая рукой на друзей и неотрывно смотря в лицо Дилосы. – Что мне сделать, чтобы ты поняла это? Их жизни тоже имеют значение.

Она едва посмотрела в их сторону.

– В Тёмном Мире, который наступает, – начала она монотонно, словно повторяя заученный урок, – смогут выжить лишь Обитатели Ночи. Поднимаются древние ведьмовские силы. Они спали десять тысяч лет, сегодня они пробуждаются.

Из глубины камеры ей возразил низкий голос, в котором не было ни агрессии, ни страха:

– Некоторые думают, что люди вполне смогут жить рядом с волшебниками.

– А некоторые думают, что им лучше умереть, – отозвалась Дилоса, не поворачивая головы.

Она смотрела лишь на Майлза. И он смотрел на неё. Они всеми силами старались переубедить друг друга.

“У меня ничего не выйдет”, – решил Майлз и сдался.

Он разорвал их сплетённые взгляды, отвернулся и… с силой тряхнул головой…

“Нет! Так нельзя. Я ведь Стальной Нил, я никогда ещё не сдавался. Я докажу ей, что есть вещи, ради которых стоит умереть… Впрочем, она не боится смерти. Она боится за мою жизнь. Дилоса не станет меня слушать, если я скажу, что предпочту смерть сделке с совестью. Но это правда. Есть вещи совсем недопустимые, и им нужно воспрепятствовать, чего бы это ни стоило”.

Майлз замер, и тюремные стены будто раздвинулись перед его мысленным взором.

Он словно вновь очутился в тёмной и холодной маленькой телеге и услышал свой голос:

“Джин, мы должны их остановить”.

С безрассудством отчаяния Майлз повернулся к другу и крикнул:

– Джин! Иди сюда.

Джин встал, вопросительно смотря на него, и неуверенно подошёл. Майлз показал ему глазами на Дилосу.

– Покажи ей, – попросил он, не узнавая своего голоса, который вдруг стал намного старше и мрачнее, – что Обитатели Ночи делают с беглыми рабами. Покажи ей то, что ты показал мне.

Выражение лица Джина оставалось невозмутимым. Ещё миг он продолжал глядеть на Майлза, затем вызывающе усмехнулся и повернулся спиной. На нём была всё та же роба из мешковины, что и четыре дня назад. Он резко задрал её вверх, демонстрируя Дилосе изувеченную спину. Один взгляд – и он отшатнулся, словно его ударили. И Майлз, несмотря на то что был готов к жуткому зрелищу, опять испытал шок. Волна ужаса и негодования захлестнула его. Вцепившись руками в железные прутья тюремной двери, он стиснул зубы, стараясь не глядеть на красные полосы.

– Кто это сделал? – глухо спросила Дилоса. Она была смертельно бледна. Её глаза потемнели. – Кто это сделал?

Джин опустил рубаху.

– По-моему, тебя не сильно волнует участь всяких там низких тварей. – Он отошёл, не удостоив её ответом.

Проводив его взглядом, Майлз повернулся к Дилосе:

– Так больше не может продолжаться! Теперь ты меня понимаешь? Это нужно остановить любой ценой!

Он замолчал.

“Принцесса не знала о том, что тут происходит, – думал Майлз со странным чувством грустной радости. – Я и раньше догадывался, но как хорошо, что это подтвердилось”.

Тишина длилась бесконечно. Дилоса долго смотрела на Джина. Затем нервно провела рукой по своим волосам. Её лицо казалось напряжённым, глаза яростно горели. Принцесса выглядела так, словно земля вдруг ушла у неё из-под ног и она не знала больше, чему верить. Затем Дилоса уставилась на Майлза. Он молча ждал её решения. Их взгляды опять встретились, и он почувствовал, что она никогда раньше не была такой растерянной… такой открытой. Но уж чего-чего, а решительности принцессе Дилосе было не занимать. Спустя минуту она собралась, выпрямила плечи и гордо подняла голову. Как всегда, она начала с главного.

– Ты прав, – сказала она просто. – Я была неправа. Есть вещи