Карин Эссекс - Похищение Афины Страница 39

Перехваченное приступом удушья горло начало медленно высвобождаться, и она смогла несколько раз вдохнуть, втягивая ртом воздух. Она села поудобнее, подостлав под себя юбки, прильнула к железным перилам и стала глубоко вдыхать, позволяя легким наполняться и опустошаться. Мэри успокоилась и устремила взгляд в холодную и ясную ночь. На поверхности воды плясало отражение лунного света. Вдруг, в полном безлюдье, у подножия ближайшего холма она заметила какого-то медленно бредущего человека, который тащил за собой тележку, доверху нагруженную тюками белых тканей.

«Странное время он выбрал для торговли вразнос», — мельком подумалось Мэри.

Но вот торговец постучал в дверь одного из ближайших домов, она отворилась, кто-то подал ему еще один белый тюк, и он небрежно швырнул его к остальным. Но едва торговец вновь потащил тележку вдоль улицы, как из той же двери выскочила женщина, бросилась за ним и выхватила из телеги эту поклажу. Она потянула за собой куль, ткань стала разматываться, и глазам Мэри предстала какая-то застывшая в неподвижности фигура, напоминавшая детское тельце. Тележка остановилась, из дома вышел мужчина, забрал из рук женщины ее страшную добычу, снова завернул в тряпки, положил обратно на телегу и увел женщину в дом.

Мэри уже доводилось слышать, что тела жертв, погибших от оспы, увозят тайно, по ночам, чтобы избежать вспышек истерии, но она была уверена, что страшная болезнь обитает в кварталах, далеких от нарядных посольских дворцов, в одном из которых они жили. Возможно, Элджин и прав: погода здесь лишь немногим хуже, чем в Шотландии, но есть в здешнем воздухе нечто такое, что вызывает нездоровье. Никаких симптомов оспы у Элджина не было, но уверенности в том, что все они, и в особенности ее будущее дитя, и впредь избегнут этой напасти, быть не могло.

Чету Элджинов заранее предупреждали, что следует воздерживаться от приглашений высокопоставленных турецких чиновников в дом; они в таких случаях просто игнорируют приглашения, а это может послужить причиной разного рода дипломатических неувязок. Но капитан-паша, прослышав о том, что английский посол нездоров, немедленно поспешил навестить их и узнать, не может ли он быть чем полезен госпоже Элджин.

— Я, пожалуй, раскрою вам один секрет. Мне хочется, чтобы вы узнали о моей тайной страсти.

Мэри понимала, что ведет себя слишком смело, но ей казалось необходимым в какой-то мере защитить репутацию мужа. Она знала, что нельзя позволять важному турецкому чиновнику видеть английского посла в состоянии полнейшей беспомощности — уважение турок к послу такой державы надо было сохранять любой ценой.

— Мой муж слегка занемог, всего лишь небольшая простуда. Но я прошу вас не входить к нему в комнаты. Он не вынесет даже мысли о том, что обнаружил перед вами свою слабость, — уверяла она своего гостя.

— Тогда удовлетворите, прошу, мое любопытство. Что же за страсть вы скрываете? — спросил паша улыбаясь.

— Эта страсть называется вист. Презанимательная карточная игра.

— Госпожа Элджин, вы подвергаете себя риску. В этой игре я достиг почти совершенства.

И Мэри поняла, что нынешний вечер она держит под контролем. Демонстрируя же гостю одну из своих хитроумных карточных уловок, она вдруг, к собственному удивлению, услышала, что рассказывает паше о своих опасениях, о том, как боится родов в дальней стране, среди чужих людей. Она даже со всей откровенностью рассказала, что видела, как вырывали из рук матери мертвое дитя, и о своем безрассудном страхе, что с ней и ее первенцем может случиться подобное.

— Клянусь честью, что защищу ваше дитя так, как защищал бы своего родного сына или дочь.

Глаза капитан-паши увлажнились, будто в них стояли те же слезы, что у Мэри.

— Но вам необходимо внимание и участие других дам, — продолжал он. — Я уже замечал, что женщины нуждаются в такого рода поддержке, и решил пригласить вас к себе и познакомить с моей сестрой.

— Но разве она не жена султана? — воскликнула Мэри.

У нее даже голова пошла кругом от неожиданной радости, что ей удастся увидеть не только дом турецкого военачальника, но и одну из тщательно скрываемых в гареме султанских красавиц.

— Она — хасеки, что значит любимая наложница султана, его фаворитка. Но когда я нахожусь в Константинополе, повелитель позволяет ей проживать у меня, помогая моим домашним вести хозяйство и составляя мне компанию. Она много слышала о вас и сгорает от нетерпения встретиться с вами.

Подобное приглашение являлось беспрецедентным и почетным доказательством его дружбы. Мэри это понимала. Но на следующий день капитан-паша продемонстрировал свою щедрость еще более наглядно. К Мэри прибыл от него гонец — нарядный и надушенный — и доставил золотую шкатулку. Элджин, в первый раз за неделю болезни преодолевший свою слабость настолько, что сумел принять ванну и одеться, наклонился над плечом жены, заглядывая в письмо, которое она читала.

Поэты прежних дней утверждали, что небеса — это огромный сапфир, в лоне которого покоится земля.

Надеюсь, этот скромный дар уверит вас в том, что вам и тем, кто вам близок, будет покойно под моим покровительством.

Прочтя эти строки, Мэри приоткрыла крышку и обнаружила в шкатулке потрясающего размера и удивительно глубокого цвета сапфир, окруженный бриллиантами, сиявшими вокруг него, подобно звездам вокруг какой-нибудь планеты. Мэри показалось, будто редкий камень вобрал в свои сверкающие грани цвета вечернего небосвода. Завороженная, она поворачивала его в пальцах, любуясь ледяным блеском сапфира. Камень словно струил свет вечности, и Мэри чудилось, будто она погружается в его глубины. Не таится ли в нем какая-то чудодейственная сила, которая заставит ее влюбиться в капитан-пашу?

— Может, он хочет, чтоб ты носила его в своем пупке? — Голос Элджина нарушил минутное очарование.

Сильно похудевший за время болезни, с запавшими глазами, сейчас он казался выздоравливающим. На щеках его появился легкий румянец, но лицо словно состарилось за неделю.

— Дорогой, капитан-паша сделал нам совершенно удивительное предложение, — сообщила Мэри. — Его сестра собирается провести эту неделю в его доме, и она приглашает меня нанести ей визит.

— Но это же превосходно! — вскричал муж. — Ты, без сомнения, вернешься с еще более богатой добычей.

— И, что еще более необычно, она настаивает на том, чтобы я провела у нее в гостях две ночи.

— Вот уж действительно странное предложение.

Лицо Элджина приняло непроницаемое выражение, как будто он сам старался понять, как ему следует отнестись к услышанному.