Давайте разведемся, Ваша Светлость! (СИ) - Орлова Марина Страница 39

Я же с удивлением заметила, как напряглось мое тело от этой картины, и попыталась успокоиться.

– Ты, как будто, не рада… – с сомнением спросила Дафни, внимательно разглядывая меня. Я же молчала, в попытках найти ответ на ее вопрос.

А затем я с холодящим душу ужасом увидела, как фигура моего мужа внезапно падает на ступеньки крыльца, а Жак начинает звать на помощь, подхватывая герцога под руки.

Осознала, что бегу, уже в коридоре, забыв даже обуться.

***

– Доктор, как Его Светлость? – посмотрела я как пожилой врач, что вчера осматривал меня, убирает слуховую трубку от груди герцога, завершая осмотр. Смотреть на герцога было тревожно и страшно. Отчего-то сердце билось и щемило от одного взгляда на осунувшееся, посеревшее лицо супруга с алыми пятнами, который уже несколько часов не приходил в сознание, а сейчас ужасно лихорадил.

– Нам лучше поговорить в другом месте. Его Светлость сейчас спит, не нужно его будить.

– Спит? – с недоверием и тревогой посмотрела я на Сиэля, который тяжело дышал и хмурился от жара, не размыкая глаз, точно ему было больно. – Вы уверены?

– Так и есть, – подтвердил доктор и устало поднялся с табурета, складывая в свой саквояж инструменты. – Я дал ему жаропонижающее, лихорадка скоро спадет, не переживайте. Ему нужно дать время на то, чтобы восстановить силы.

Я поджала губы, кутаясь в халат, который, вместе с обувью, принесла мне Дафни. И все же я послушалась доктора и послушно вышла из спальни супруга, в которой за три года не была ни разу. Причин посещать его спальню не было, учитывая, что для супружеского долга Сиэль всегда приходил ко мне сам. Но оценить интерьер даже в этот раз у меня не вышло. Сколько ни пыталась отвлечься, перед глазами то и дело возникал герцог на фоне белых простыней, борющейся с лихорадкой.

– Мы можем поговорить в уединенном месте? Мне нужно сделать анамнез, вы сможете ответить на некоторые мои вопросы, Ваша Светлость герцогиня? – плотно прикрыл за собой дверь доктор, который прибыл ни свет ни заря. Уверена, наш посланник вырвал врача из постели, потому сейчас на лице пожилого мужчины читался недосып и вчерашняя щетина.

– Вы можете воспользоваться кабинетом Его Светлости, – появился из-за спины Жак, заметив, как я в растерянности осматриваюсь, чтобы найти место для разговора. В крыле герцога за обе жизни я была всего пару раз и даже не знала, что его кабинет соседствует со спальней.

Мы последовали совету, и в дверях секретарь герцога внезапно остановился.

– Вы не зайдете? – удивилась я, зная, что этот мужчина сильно переживает за Сиэля. Возможно, даже сильнее меня, учитывая, как много времени они проводили вместе.

– Разве я смею вмешиваться, – занервничал Жак.

– Для вас Его Светлость такой же важный человек. Я думаю, что вы заслуживаете быть при этом разговоре, – помедлив, произнесла я спокойно, заметив, как вытянулось лицо секретаря. – И… вы знаете его лучше меня. Боюсь, я не смогу как следует ответить на вопросы доктора, – признала я, проглотив гордость и неприязнь. – Потому надеюсь на вашу помощь, господин Жак.

– Благодарю за доверие, мадам, – благодарно поклонился Жак, а затем вошел в кабинет и закрыл дверь.

Я вновь неловко осмотрелась, отметив, что кабинет герцога сильно отличался от кабинета отца, который всегда был очень педантичным и не терпел беспорядка. Комната, в которой мы сейчас находились и где Сиэль проводил большую часть своего времени, больше напоминала… свалку из завалов различных папок, листов, корреспонденции и документов.

И столов в этом кабинете так же было… два. Тот, где был больший завал, вероятно, принадлежал Жаку, учитывая, как он спешно, странно покраснев, принялся прибираться на нем, поглядывая на меня со смущением.

– Мадам, пожалуйста, присаживайтесь, – опомнился он, заметив, что мы с доктором продолжаем стоять. Но тут же замялся, поняв, что в этой комнате всего три места. Одно – Сиэля за его столом, второе – Жака, а третье кресло для посетителей, которое мы обязаны были отдать доктору. Потому Жаку не оставалось ничего иного, как отодвинуть для меня кресло Сиэля.

Первым порывом было отказаться, но подумала, что сама едва стою на ногах от усталости, и привередничать не стала, позволив Жаку за мной поухаживать. Сам он остался стоять за моей спиной, а доктор расположился в кресле для гостей.

– Итак, должен сказать, что герцог ничем не болен. Это не простуда и незаразное заболевание, потому беспокоиться о безопасности распространения не стоит, – взял мужчина слово, надев очки и достав блокнот, в котором начал что-то писать.

– Но у него сильный жар, – напомнила я.

– Это – естественная реакция организма на переутомление, – кивнул доктор, продолжая что-то чиркать в своем блокноте. – Его тело сильно истощено. Как я могу судить, Его Светлость в последнее время мало спал, верно? – посмотрел мужчина на меня из-под очков, а я пораженно замерла, не зная, что ответить.

– Последние дни выдались довольно хлопотными. Последний раз он спал позапрошлой ночью, – заметив мое затруднение, пришел на выручку Жак.

– Долго?

– Я не следил, а герцог не ответил на вопрос, но подозреваю часа два-три, – прочистил Жак горло, пока я в ужасе слушала его слова.

«Так мало…» – подумалось мне. – Проблемы со сном вернулись? – нахмурился доктор, что-то пометив в своих записи. – Как давно он перестал принимать лекарство?

– Он не прекращал, – помедлив, признался Жак. – Оно просто перестало действовать примерно полгода назад.

– Почему не обратились ко мне? – нахмурился доктор еще сильнее. Жак не ответил, а я покосилась на него, заметив, что он с досадой отводит взгляд. – Ясно. Этот ребенок не меняется. Такой же упрямец, каким был, – раздраженно выдохнул доктор.

– Простите, – произнесла я, привлекая внимание. Следовало бы промолчать, чтобы не показаться совсем невежественной, да и не мое это дело – лезть в личную жизнь Сиэля. Но я не смогла смолчать, услышав все это. – Но что все это значит? Что происходит с герцогом и насколько это опасно? Это какая-то болезнь? Ее можно вылечить?

Доктор переглянулся с Жаком с молчаливым вопросом во взгляде. Не знаю, что сделал Жак, но доктор заговорил:

– У герцога серьезное психологическое расстройство. Зная характер Его Светлости, я не удивлен, что он скрывал это от вас. Но в итоге сам себя едва не свел в могилу, – отложив очки, признался доктор, пока мои глаза сами собой расширились, а сердце кажется, пропустило удар. Невольно сжала в кулак полы халата на уровне груди, надеясь унять сердечный ритм, который вновь сбился.

– Правильно я понимаю, что это выражается в неспособности герцога нормально спать? – проглотив болезненный ком, задала я очередной вопрос.

– Так и есть, некоторое время проблема решалась с помощью сильного снотворного, но это – изначально была лишь временная мера, о чем я предупреждал. Из-за длительного приема препарата, выработался иммунитет и привыкание.

– Но, как же быть в таком случае? Почему он не может спать? – подалась я вперед, а затем опомнилась и приняла благовоспитанную позу, стараясь сохранять хладнокровие, как и подобает леди. Увидь меня сейчас свекровь, наверняка не оставила бы без внимания.

– Из-за сильной психологической травмы, которую он получил и до сих пор не может забыть. Его проблемы со сном появились вскоре после того происшествия…

– «Происшествия»?

– Именно. Во время дворцового переворота прежний герцог был обвинен в измене и казнен. Вся семья пострадала. Удивительно, как вообще Клоше смогли оправиться. Герцогу это наверняка стоило многого, что и усилило болезнь, – кивал доктор, смотря на меня со снисхождением и разочарованием.

Очевидно он поражался моему полному незнанию ситуации. Учитывая, что я замужем за Сиэлем три года в этом времени, мое невежество и полное безразличие жизнью супруга действительно выглядит странно.

«Точно… Банкротство герцогства и стало причиной сделки между Сиэлем и моим отцом на брак. Но я и не подозревала, что ситуация настолько плачевная. За все обе жизни я никак не могла припомнить, чтобы мой муж хоть раз показывал слабость, или то, как ему тяжело. А ведь эта болезнь была у него и в прошлой жизни, но я о ней даже не подозревала. Интересовалась ли я когда-либо тем, чем герцог живет? – с досадой и тоской подумалось мне. – Вместо этого я была занята своим выживанием и обидой на семью герцога. Смею ли я вообще обвинять Сиэля в том, что он не интересовался мной, когда сама поступала точно так же все это время?»