Карен Монинг - Рожденные лихорадкой (ЛП) Страница 4

Пришлось снова подкрадываться ближе.

Он жал на перемотку несколько секунд, потом на воспроизведение, а потом поднял взгляд на тот самый монитор, на котором каких-нибудь десять минут назад я наблюдала за тем, как они с Джо занимаются сексом.

Он что прикалывается? Приперся сюда, чтобы полюбоваться на свои потрахушки с Джо? Мужики, блин!

Отказываюсь смотреть это второй раз. Мне и первого хватило. Закрыв глаза, я дожидалась, когда он заметит, что происходит на соседнем экране. Много времени ему не потребовалось.

— Что это на хрен такое? — почти шепотом произнес он. Я услышала, как что-то разломалось, на пол посыпались осколки пластика.

Мда. Он ничегошеньки не знал.

— Охренеть, — отрывисто рявкнул он, а спустя мгновение зарычал: — Охреееееенеть, — и затем: — О, охренеть, охренеть, ОХРЕНЕТЬ.

У Лора пластинка заела на любимом словечке. Это и не удивительно.

Я открыла глаза. Он стоял за столом, выпрямившись, словно кол проглотил: ноги расставлены, руки сложены на груди, каждая мышца с головы до пят напряжена. Пульт валялся на полу, раздробленный на осколки.

— Окончательно охренел? Совсем с катушек нахрен слетел?

Сама этим вопросом задаюсь.

— Мы не творим такого беспредела. Это нахрен правило номер один в нашей охреневшей вселенной. Даже тебе это с рук не сойдет, босс!

И хоть меня немало порадовал факт, что без последствий не обойдется, не меньше меня это и расстроило. Нашему миру меньше всего сейчас нужна междоусобная война девятки. Вернее, теперь… десятки.

— Сукинжетынахренсын!

В этом весь Лор. В многословии его не обвинишь.

Он схватил второй пульт, нажал на кнопку, и офис наполнился жуткими стонами боли. Горец свернулся калачиком на каменном уступе. Бэрронс с Риоданом сидят в полной тишине, наблюдая за горцем. Видимо, ругаться они уже закончили. Кто бы сомневался, стоило нам обзавестись звуком, как они перестали разговаривать друг с другом.

Взгляд мой задержался на Бэрронсе: диком, элегантном, деспотичном и невероятно самодостаточном. Узнаю эту рубашку с расстегнутым воротом и закатанными рукавами. Узнаю брюки, настолько темно-серые, что кажутся черными, и его черные с серебром ботинки. Когда я его видела в последний раз, снова с распоротым животом на проклятом обрыве (я, Бэрронс и обрывы — проверенный рецепт катастрофы), он был в окровавленной и разорванной одежде, а значит успел побывать в своем логове за книжным магазином и переодеться. Когда успел? Сегодня после того, как я ушла? Или несколько дней назад, когда я крутилась и вертелась на диване, пытаясь поспать? Он вообще заходил в магазин? Когда же он вернулся? У него ведь остро развиты чувства восприятия, и он знает, что я невидима, так что если он и заходил в магазин, пока я спала, то точно заметил мои следы на диване. Он вообще искал меня?

— Ты его нахрен обратил, — прорычал Лор. — И что в нем нахрен такого особенного? А меня завалил всего лишь за то, что я устроил себе отгул и трахнул Джо! — фыркнул он. — О, чувак, это дойдет до трибунала. Нужно было просто дать ему умереть. Ты же знаешь, к чему подобное нахрен приводит!

Что за трибунал? Конечно же я знаю, что это означает, просто даже представить себе не могу, кто у девятки восседает в суде. И значит ли это, что они уже обращали людей в прошлом? И если так, что трибунал с ними сделал? Убить-то их нельзя. По крайней мере, так было до недавних пор. Теперь-то есть К'Врак, древний темный охотник, чьё убийственное дыхание упокоило измученного сына Бэрронса. Неужто попытаются найти его, чтобы избавиться от Дэйгиса? Надеюсь, они не рассчитывают, что я им в этом помогу? Неужели Дэйгис избежал смерти лишь для того, чтобы всё-таки умереть, ещё и душу при этом потеряв?

Бэрронс заговорил, и я задрожала. Обожаю голос этого мужчины. Глубокий, с неопределяемым акцентом, чертовски сексуальным. Когда он говорит, все мои мышцы переключаются на пониженную, тяговую, более агрессивную передачу. Хочу его всё время. Даже когда злюсь на него. Может, даже ещё сильнее, чем обычно. Извращенка я.

— Ты нарушил наш кодекс. Связал нас лишними обязательствами, — рычал Бэрронс.

Риодан многозначительно посмотрел на него, но промолчал.

— Он всегда будет предан прежде всего своему клану. А не нам.

— Спорно.

— Наши тайны. Теперь он их знает. Он не станет молчать.

— Спорно.

— Он Келтар. А они паиньки — неудачники, которые сражаются на стороне добра, словно оно, черт возьми, существует.

Риодан ухмыльнулся.

— Ну, от этого недостатка мы его избавили.

— Ты знаешь, какое решение примет трибунал.

— Не будет никакого трибунала. Мы его спрячем.

— Не будешь же ты прятать его вечно. Да и он не согласится вечно прятаться. У него есть жена и ребенок.

— Смирится.

— Он горец. Клан для него — всё. Никогда он с этим не смирится.

— Смирится.

— Повторение ошибочного утверждения… — передразнил его Бэрронс.

— Пошел ты.

— И из-за того, что он с этим не смирится, ты знаешь, что они сделают. Что мы сделали остальным.

Сколько тех остальных, интересно? И что они им сделали?

— Ну, Мак-то при тебе, — ответил Риодан.

— Я не обращал Мак.

— Только потому что тебе не пришлось. Кто-то другой сделал её неуязвимой. И облегчил тебе жизнь. Может, в наш кодекс нужно внести поправки.

— Есть причины, по которым он такой, какой есть.

— Ты нахрен издеваешься. Сам заявлял, что теперь всё по-другому, и раз мы изменились, значит должен измениться и наш кодекс. Законы либо есть, либо их нет. И их, как и всё прочее в этой вселенной, стоит испытывать на прочность.

— Так вот чего ты добиваешься… Прецедент создаёшь. Не выйдет. Не в этом вопросе. Собрался обратить Дэни… которой не помешало бы снова стать Дэни.

— Никто нахрен не обратит мою сладенькую девочку, — мрачно проворчал Лор.

— Значит горец твоё прецедентное дело… — сказал Бэрронс.

Риодан ничего не ответил.

— Кас не разговаривает. Икс с ума сходит и в хорошие дни, а в плохие так и вовсе буйнопомешанный. Тебе всё это надоело. Хочешь снова обзавестись семьёй. Хочешь, чтобы дом был полным, как в прежние времена.

— Какой же ты, мать твою, всё-таки недальновидный, дальше собственного члена не видишь, — прорычал Риодан.

— Не такой уж и недальновидный.

— Ты не понимаешь, что нас ждет.

Бэрронс склонил голову в ожидании.

— Ты вообще задумывался о том, что случится, если мы не найдем способ остановить рост дыр, которые оставил после себя Ледяной Король.

— Честер будет стерт с лица земли. Часть мира исчезнет.