Ника Ракитина - Путешествие королевны Страница 4

Кшиш с мявом кинулся к двери.

Через минуту в нее деликатно постучали, насколько могут быть деликатны стражники, и сразу вломились Каен и еще двое с гербом Ландейла, внося запахи кожи и мороза, между ними шла женщина. Дыхание комом сбилось у меня в горле, а потом прянуло к животу.

— Метель подходит, господин наместник, — сказал Каен. — Подложить дровишек?

Я жестом отправил их. Если бы они задержались на мгновение, я бы заорал и топнул ногой. У двери Каен поклонился:

— Спокойной ночи, господин наместник.

Стражники осклабились. Дверь мягко стукнула.

— Хель! — сказал я.

Я смотрел в ее родное усталое лицо и держал в руках ее застывшие руки. Долго. Ее кровящие с мороза губы улыбались. Тихое сопение из кресла заставило меня очнутся. Я совсем забыл про Халку! Хорошо, хоть не бросился Хель целовать. Жена поймала мое смущение и рассмеялась. А, чего мне терять!

… дорога оставила следы на ее лице и одежде. Я с удивлением разглядывал грубо оборванное зарукавье с дырой от запоны. Жена проследила за моим взглядом, потом посмотрела на голубой камешек, скрепляющий второй рукав:

— А! Заплатила стражникам. Денег не хватило.

Тут я наконец опомнился, снял с нее плащ, усадил у очага и подбросил дров. Руки у Хели замерзли, кожа потрескалась, с ногами было не лучше. Пока я возился с ней, отправив Халку за гусиным жиром, она устало жмурилась на огонь.

Уже почти засыпая, пробормотала она:

— Пошли в квартал ювелиров, к тану Шедду, закажи консульскую звезду. И отряд в Замок-за-Рекой. Хотя бы с пятью-шестью, умеющими зажигать молнии. И пусть никто не знает, что я здесь.

Хель спокойно заснула, а я натянул меховую безрукавку и вышел из покоя. Наместнику Ландейла в эту ночь спать не придется.

Я не знал, к чему отдаются такие приказы, но видимо, случилось нечто серьезное, если Хель появилась здесь одна среди ночи, и надо высылать в Замок-за-Рекой вооруженный отряд. Готовится к войне Леммирен? Но память о Стрелках, даже потускневшая, хранила и продолжает хранить нас все эти годы от нападений с востока и с севера, и послы и соглядатаи в Леммирене не сообщали ни о каких приготовлениях. Мятеж в Хатане? Хель не разговаривала бы так спокойно и не умолчала бы, да и еще были бы вести. Я терялся в бесплодных догадках. И зачем ей Консульская звезда? Само поминание Консула доводило ее до судорог, память стерлась, а тело помнило, я знаю, я был к ней слишком близко. Хватит мучать себя, повинуйся. Не будить же и не расспрашивать теперь. Я доверял Хели, как самому себе, и если она о чём-то просит, сделаю так без лишних раздумий. Перед уходом я еще раз взглянул в ее расслабленное блестящее от жира лицо. Целовать не стал, чтобы не разбудить. Осторожно прикрыл дверь. Растолкал спящего у печки Халку.

— Вызови стражу! И Каена. Хоть из постели вытряхни.

Чтобы доводы пажа были весомее, я двух стражников послал с ним. И еще одного к воротам — привести в Ратушу встречавших Хель. Их уже должны были сменить.

Если они одиноки, слухи не разойдутся, но если имеют жен… Хорошо, что Хель пришла к ночи, и почти никто ее не видел. А даже если что просочится: гонец из Хатана, женщина, никто не разглядел ее лица, кроме Халки, а паж болтать не станет. Ну, приговорят мне очередную любовницу. Я на это обычно смеюсь и пожимаю плечами. И сплетни без поддержки затухают.

Каена в прямом смысле вытащили из постели. Он был одет кое-как, замерз и разозлился. Но при мне держался почтительно. Поклялся, что запрет жену в доме. Я безнадежно покачал головой.

Шедд смотрел на мурлыкающий водомет. У водомета по сунскому обычаю лежали ковры и стояли горшки с лимонными деревьями. Было душно — молчаливые слуги беспрестанно подкидывали в печи дрова. На улице разгулялась метель, колотилась в запертые ставни и выла в трубах. Слуги Предка уехали еще вечером и едва ли вернутся сквозь снежные замети, а их сумасшедший подопечный спит на чердаке — недаром Шедд велел глухой старой няньке намешать зелья в его вино. Но на душе всё равно тревожно. Этот странный заказ наместника. Еще никогда Мэй Синнальский не вмешивался в дела Цеха ювелиров; даже когда требовались деньги. Вот и сейчас сидит напротив, цедит ноланское и смотрит просто в душу пронзительными синими глазами, и поди догадайся, что в душе его самого: полукровка, скрипач… Шедду он даже нравится. Простодушен, прост; почти ровня. Впрочем, многие цеховые мастера покупались на этой воображаемой простоте. Шедд не должен совершить ошибки, ошибки ему не простят. Ни те, ни другие. Интересно, сколько известно наместнику? Кто донес? Или впрямь вздумал сделаться Консулом? В тихом омуте… А этот омут слишком уж тихий. Мэй улыбнулся, надкусывая лимонную дольку:

— Рад, что узнал вас, мастер.

— Мастерство Ландейла не скудеет; о нём слышат в разных землях…

Улыбка Мэя сделалась еще шире:

— Боюсь, в вашем деле вас не превзойти. Движется ли работа?

— Я подобрал яхонты. Задача кропотливая…

— И срок не так уж мал. До ночи Щита.

Шедд загнул пальцы на левой руке:

— Я постараюсь к сроку.

Мэй вежливо улыбнулся:

— Награда будет равна работе. И еще раз: тайна.

Шедд понимающе кивнул.

— Я ожидаю вас на большом приеме.

Шедд еще раз кивнул. Он чувствовал шкурой какой-то подвох, но придраться было не к чему, и от этого делалось только хуже. Он велел принести себе вина и после отбытия наместника погрузился в его мрачные дебри.

Кони, тяжело переставляя ноги, то и дело проваливаясь в сугробы, брели по заснеженному лесу. Здесь не было протоптанных тропинок, деревья тяжело нависали над всадниками. Хорошо уже, что сдержали ветер, швырявший поземку в открытом поле.

— Будь оно проклято! — высоким голосом выкрикнул передний из всадников и, отломав, стал грызть наледь, образовавшуюся на ветке после вчерашней оттепели. Остатками снега он растер лоб и затылок, холодные ручейки протекли за шиворот. Второй всадник едва успел удержать коня, чтобы тот не ткнулся мордой первому в спину.

— К лешему! Возвращаемся! — первый дернул поводья, раня удилами нежное нёбо вороной. — В Хатан!

— А как же Хозяева?

— К лешему Хозяев! Они помогут не больше, чем вы! Я хочу отомстить!

— Но храмовники…

— Что-о? — прошипел Имрир, поворачиваясь. — Хватит кормить меня посулами. Я здесь хозяин, и других не будет.

Шедд поднял глаза к запорошенным снегом вершинам:

— О боги!

Имрир бы пустил вороную в галоп, но измученный зверь едва способен был идти даже шагом. Да и снег был слишком глубок. Шедд трясся в седле, выжидая удобного случая заговорить.

— Послушайте, господин Консул, — наконец начал он.