Rein Oberst - Чужой для всех. Книга 2 Страница 4

-А портфель? Где портфель с документами? — резко рванулся вперед Франц и застонал от боли в правой ноге.

-Не видел я, господин гауптман, портфеля. Не видел! — Криволапов перекрестился для убедительности. — Ей богу не видел. Все так полыхало и взрывалось. А может лейтенант прихватил. Не знаю я.

-Черт! Свинья паршивая. Нацистский сопляк. Убежал, а командира оставил погибать. Каналья,— выругался Франц. — Выберусь, в полевой суд отдам мерзавца.

-Хватит Франц стонать, — здесь вновь вмешался в разговор Клаус. — Принимай решение. Надо быстрее уходить отсюда. Скоро рассвет. Подсказываю. В сторону передовой разминирована полоса. Фонариком передай условный сигнал. У тебя получится с моей помощью. Дальше ползите от воронки к воронке. Там отдыхайте. Вас заметят, придут на помощь и подберут. Но подсказывает мне профессиональное чутье, если выживем, жди сюрпризов. Лейтенант Эберт нацист. Вы схлестнулись с ним. Он мстителен и обиды не прощает. Так что действуй, Франц, быстро, но будь осторожен. Если что, я на стреме.

-Что будем делать, господин капитан?— отозвался ефрейтор, когда немецкий разведчик перестал ругаться, задумался.

-Все, гефрайтер, выползаем из воронки. Слушай мой приказ...

ГЛАВА 2

17 мая 1944 года. На участке фронта 18 моторизованной дивизии Вермахта. Быховский район. Беларусь.

Начальника отдела 1-Ц штаба 9 армии Вермахта подполковник Кляйст в эту ночь не спал. Его цельная, волевая натура не могла мириться с тем, что в служебных вопросах имеются белые пятна, неточности, разночтения. В данном случае речь шла об армейской операции 'Glaube'. Он лично участвовал в ее подготовке, был отчасти ответственным за ее проведение и имел к ней профессиональный интерес. Куратором же этой безумной идеи, как глубокий рейд в тыл русских, был командир 41 танкового корпуса генерал-лейтенант Вейдлинг.

Неясность для Кляйста состояла в том, как оценивать операцию, и можно ли вообще доверять разведданным, полученным от 'Арийца'. Уж слишком много было вопросов к самому 'Арийцу'. А жив ли он сам, чтобы развеять при встрече сомнения, он пока не знал.

Новый командующий армии генерал-лейтенант Йордан с нетерпением ожидал итоговый доклад об операции. Кляйст его подготовил. Но главные выводы еще не были сформированы. Эту работу он думал сделать утром, вспомнив хорошую русскую поговорку 'утро вечера мудренее'. В который раз, перевернув свое худое тело, на видавшем виды кожаном 'совдеповском' диване, ему постелили в служебном кабинете, он попытался вновь уснуть, но и на этот раз его постигла неудача. Мысли об операции, об Ольбрихте, о полученных разведданных от Эберта, несмотря на физическую усталость, не хотели покидать его мозг и возвращали к событиям прошедшего дня.

16 мая, на рассвете, на участке второй роты 76 полка, 18 моторизованной дивизии, была проведена завершающая стадия операции 'Glaube'. Проведена отвратительно плохо. Русские были осведомлены о готовящемся прорыве группы и ждали его. Не зная точного времени и участка прорыва, они в последний момент сумели определиться и, подключив самоходную гаубичную артиллерию, нанести массированный удар по коридору прохода. Две роты, обеспечивающие прорыв, во главе с оберлейтнантом Мельцером, были полностью истреблены. Из группы 'Glaube' сумел выйти живым только один командир взвода лейтнант Эберт. Капитан Ольбрихт и сопровождавший его русский танкист, со слов Эберта, при выходе пропали.

Материалы, доставленные Эбертом, были обработаны и требовали анализа и перепроверки. Но как их перепроверишь? Документы явственно говорили о подготовке русских к масштабному наступлению на участке их армии. Здесь и передвижение войск ночью, и ложные переправы и батареи, и концентрация стрелковых частей во втором эшелоне, которые умело, скрывались в землянках и многие другие факты, указанные Эбертом.

Как результат рейда — трижды подчеркнутые выводы 'Арийца'. Дата наступления русских -23-24 июня. Основные удары по армии: первый — из Рогачева на Бобруйск, второй — из поселка Озаричи на Слуцк. Удары наносятся одновременно.

Это правда, или дезинформация? Разве можно, задав такой вопрос, заснуть?

И что удивительное, в главном штабе сухопутных войск, этим разведданным не поверили. Откуда, мол, и кто мог вообще, принести такие новости. Кто такой 'Ариец'? Командующий группы армий 'Центр' фельдмаршал Буш также отнесся к разведданным скептически. Высылаемые на разведку летчики ничего нового не добавили. На всех участках фронта затишье.

Так что же это тогда, как не дезинформация?

Кляйст громко зевнул, так и не смог прогнать тяжелые мысли, и без желания поднялся с дивана. Надев до блеска начищенные хромовые сапоги, он был педант во всем, достал сигарету из серебряного портсигара и в темноте прошелся к окну. Ночь была облачная, темная, но иногда проблескивали звезды. Он курил и думал, как поступить. А задуматься было над чем.

К его потаенной радости, он и не знал, что так отреагирует, неожиданно появился компрометирующий документ на капитана Ольбрихта. Лейтенант Эберт, в ходе доклада, высказал недоверие к своему командиру батальона. Более того, он назвал его политически неблагонадежным и даже предателем великих идей фюрера. Им был написан рапорт, где он сделал смелое предположение о вербовке капитана Ольбрихта русскими. Свои выводы он сделал из следующих фактов. При встрече с агентом, на явочной квартире в Буда-Кошелево, группу ждала засада. Чудом, в живых, остались только капитан Ольбрихт и русский танкист Криволапов. Остальные якобы погибли. Но могло быть иначе. Капитан всех сдал русской Смерш.

Далее, он, Ольбрихт, повел группу через поселок Поляниновичи, якобы для встречи со своей выдуманной женой. Кто в это поверит? В деревенской хате он находился один 15 минут. Что он там делал? Могла быть там встреча с русской разведкой? Да! Поэтому он и остался жив. И последнее, с ним постоянно находился русский танкист Криволапов. Явно агент Смерш.

В донесениях подчеркивалась дата наступления русских и удар по их оборонительным линиям двумя концентрированными силами. Документов на этот счет, капитан не представил. Только его выводы. — Это дезинформация русских, — подвел итог Эберт,— переданная через завербованного агента Ольбрихта.

-Каков шельмец, этот Эберт!— мельком подумалось начальнику разведки. — На собственного командира батальона кляузу написал. И так у него достоверно получилось. А вдруг он прав?

Но здесь была и другая сторона медали, не учитывать ее — проявить близорукость. Как бы ни попасть под пресс генералитета. Кляйст задумался.