Екатерина Лесина - Дориан Дарроу: Заговор кукол Страница 4

— Анна… — Он всегда называл ее Анной, наверное, потому, как знал, насколько злит этот пренебрежительный огрызок имени. — Послушай, Анна, это очень серьезное дело…

Еще бы. На девке была белая перчатка Джорджианны. И бабочки жемчужные, которых только на той неделе доставили из мастерской. И чулки, верно, родом из собственного бельевого шкафа леди Фэйр.

Лорд Фэйр и представить себе не мог, насколько дело было серьезным.

Он же, так и не найдя чертов флакон, присел на софу, снова схватил пальцы Джорджианны и принялся мять, как в тот день, когда делал предложение. Да, сходство полное, пусть тогда он был моложе и весьма удачно маскировал проклюнувшуюся лысину, но в словах путался точно также. И уши полыхали. А на носу высыпали бисерины пота.

— Эта девушка… эту девушку меня попросили спрятать…

— Здесь?

— Здесь.

— Кто попросил?

— Извини, Анна, но я не могу сказать.

Как это не может? Он всегда говорил. Следовало лишь немного нажать… самую малость… к примеру, слезу пустить, а лучше две.

— Анна, прекрати. Чего ты хочешь? Платье? Жакет? Колье? Целый гарнитур? Купи себе все, что захочешь, только прекрати. Сейчас не время для твоих представлений.

Обида и возмущение, захлестнувшие леди Фэйр, не поддавались описанию. Она открыла рот, чтобы высказать все, что думает, но обнаружила полную неспособность говорить. А Джорджи, коснувшись мизинцем родинки над губой, продолжил:

— Да, дорогая, я знал, что ты вышла за меня замуж, потому что так решил твой батюшка. Он разумный человек. И я разумный человек. Я видел все твои игры, мне они казались забавными. Я терпеливо сносил твои капризы и твое притворство. Я оплачивал твои наряды и прихоти. Я даже постепенно свыкся с ролью того послушного борова, которого тебе хотелось видеть в роли супруга.

Леди Джорджианна отвернулась, чтобы не видеть сияющую, как натертый паркет, лысину супруга. Коварный! Да как он смеет ее обвинять?

— Но теперь все немного изменилось. Сейчас тебе придется делать то, что я говорю.

— А если нет?

Вырвать пальцы она все же не решилась.

— А если нет, мне придется отослать тебя. Думаю, деревенская жизнь пойдет тебе на пользу. Да и дети весьма соскучились по матушке. Знаешь, я уже давно подумываю о том, чтобы подать в отставку и…

Он просто угрожает! Он никогда не подвергнет Джорджианну подобному унижению. Она не переживет разлуки с Сити… она…

— Чего ты хочешь?

— Я хочу, чтобы ты привела себя в порядок. Вышла. И рассказала полицейским все, что знаешь.

— Все?

О да, она расскажет. Она охотно расскажет обо всех его девицах. О тех, которые появлялись в доме на Динки-Лейн, чтобы через месяцок-другой исчезнуть. И о тех, которые селились в особняке, притворяясь горничными или кухарками, а одна даже за модистку себя выдавала. И об актрисках. И о белошвейках. И…

И ни о ком она говорить не станет. Не хватало выставить себя посмешищем или, хуже того, прочесть свой же рассказ в какой-нибудь мерзкой газетенке.

— Видишь, ты у меня умница, — сказал лорд Фэйр и достал коробочку синего бархата. — Ты сама поняла, что свои фантазии лучше держать при себе.

— Я не знаю, кто она и как попала в дом…

— Правильно.

— И откуда на ней взялась моя перчатка и мои чулки. И мои жемчужные бабочки!

— Закажи других.

В коробочке лежал массивный деревянный крест, украшенный печатью Престола Примиренных.

— И пожалуйста, дорогая моя, всегда носи это с собой. — Лорд Фэйр вложил крест в руку и обмотал запястье кожаным шнурком. — Всегда.

Крест был уродлив. Крест совершенно не сочетался ни с одним из нарядов, но возражать леди Джорджианна не осмелилась.

— Анна, поверь, пожалуйста: все, что я делал и делаю, я делаю из любви к тебе.

Лжец.

— Мне нужно привести себя в порядок, — сухо сказала она, глядя поверх головы мужа. Он же, снова съежившись, словно желая влезть в только что сброшенную шкуру себя-прежнего, засуетился, залепетал какие-то глупости, которые леди Джорджианна привычно пропустила мимо ушей.

Этот мерзавец обманывал ее — вот что главное.

Столько лет притворства… о как, должно быть, смеялся он, рассказывая своим девкам о глупенькой и доверчивой Джорджианне.

Он тайком таскал им чулки и драгоценности. И ту шляпку, якобы исчезнувшую при перевозке. И муслиновое платье, которое Джорджианна собиралась пожертвовать сиротскому приюту, но не сумела отыскать… и туфельки… И что он отдаст следующей девке?

И как в этом случае следует поступить самой Джорджианне?

Ответ созрел мгновенно:

— Джорджи. — Леди Фэйр вымученно улыбнулась. — Ты не мог бы оставить меня ненадолго? Скажи полицейским, что я скоро буду.

— Да, да, дорогая…

Он еще не представляет, насколько дорогая!

— Пусть Дороти подаст чай в нижнюю гостиную. И попроси послать за доктором Мейесом. Боюсь, что от этих треволнений у меня может начаться бессонница…

Он вышел из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Леди Джорджианна, сев перед зеркалом, закрыла глаза: тотчас предстало ехидное лицо покойной девицы, и белая перчатка на рыжих волосах. И бабочка перламутровая, словно слезинка. И…

Проклятье!

Перелетев через комнату, черепаховый гребень утонул в черном зеве камина. Стало чуть легче. Леди Фэйр решительно отодвинула пудреницу, сдув с пуховки облачко пыли: она и так вполне бледна. А темная шаль — старомодно, но по-домашнему мило — еще больше оттенит изысканную белизну кожи.

Уродливый крест исчез в ридикюле.

Окинув себя придирчивым взглядом, леди Джорджианна вдруг поняла: турнюр и только турнюр! Тем более, мадам Алоизия у Ворта частый гость…

— Глава 3. В которой Дориан Дарроу сталкивается с первыми трудностями новой жизни

Признаться, первые дни в Сити были настолько заполнены мелкой суетой и событиями, столь же бессмысленными, сколь и разнообразными, что я совершеннейшим образом растерялся. Кажется, именно сейчас я начал понимать всю серьезность положения, в котором очутился по собственной инициативе.

Во-первых, сейчас рядом со мной не оказалось никого, кто бы мог поддержать словом ли, советом или делом. Во-вторых, отныне мое дальнейшее существование зависело от меня же, что было весьма непривычно, хотя и волнительно. В-третьих, этот незнакомый мир оказался не таким уж простым, как виделся из мечтаний. Более того, он словно бы издевался надо мною, вознамерившись доказать мне мою же никчемность.

Я сражался.

Нет ставен на окнах спальни? Ничего. Один день я вполне могу провести и в подвале в окружении винных бочек, а там сделаю заказ плотнику. Плотник уехал на свадьбу дочери? Подожду, пока вернется. Задерживается? Ну в подвале не так и плохо, особенно, если слегка обжиться.