Заклятые супруги. Золотая мгла - Эльденберт Марина Страница 4

– Вы тоже волнуетесь, сестрица?

Когда матушка не видела, леди ненадолго становилась просто девчонкой. Вот и сейчас она поерзала, по-детски подперла подбородок ладонями и подалась вперед.

– Нет.

Волноваться я начну завтра. Сейчас меня гораздо больше беспокоило то, куда до прихода матушки запрятать злосчастную Миллес Даскер, точнее ее «Гордую Миранду», и как это сделать, чтобы Лави ничего не заметила.

– Там наверняка будет множество джентльменов… привлекательных, – сестренка слегка покраснела. – И я буду танцевать всю ночь, всю ночь напролет! Не с каждым, конечно же, но… Ах, это так волнительно! Вы же будете танцевать, Тереза?

– Возможно.

Если вспомню, как это делается. Мои выходы в свет закончились со смертью отца, с тех пор я не танцевала. Честно говоря, я и до этого мало танцевала. Джентльмены в моей жизни делились на два лагеря: первые обожглись об отказ Уильяма де Мортена во время сватовства, вторые теряли интерес, стоило заговорить с ними про теорию магии.

– Вы обязательно должны танцевать! – Зеленые глаза Лави возбужденно сверкнули. – В таком-то платье!

Далось им всем это платье. Если бы не винехейш, ноги бы моей не было ни в Лигенбурге, ни на одном балу. Ради Альберта я рискнула выбраться на сезон, ради него согласилась на изумрудный шелк. Предсказание армалов – древнейшей расы, наделенной могущественной магией – не может обманывать. От их цивилизации осталась одна история, но их наследие проверено и перепроверено временем, некоторые заклинания сейчас даже невозможно повторить из-за их сложности. Словом, армалам я полностью доверяю, в отличие от дурацких гаданий.

– А мое вам нравится?

Сколько можно говорить о нарядах?

Я кивнула, сделала вид, что поправляю складки на платье, и незаметно подтолкнула книгу в сторону – там как раз между юбками и подлокотником оставался внушительный зазор, куда провалилась «Миранда». Вовремя: в гостиную вплыла матушка, а следом за ней – горничная с подносом. Прихлопнув книгу диванной подушкой, я облегченно вздохнула.

– Дорогие мои!

При звуках ее голоса Лавиния мгновенно выпрямилась и сложила руки на коленях. Моя матушка – вдовствующая герцогиня. Миниатюрная, обманчиво хрупкая, но железный стержень внутри виден сразу: ни сломать, ни согнуть, раскаляется в считанные минуты и обжечь может так, что мало не покажется. Правда в последние дни она пребывала в замечательном расположении духа – младшая дочь будет блистать на балах, а что еще нужно для счастья?

– Матушка, у меня уже все готово! – Лавиния сияла.

– Ни на минуту в тебе не сомневалась, моя дорогая.

– Вы ведь видели украшения, которые Винсент мне подарил? Сердолик называют солнечным камнем, говорят, что он изгоняет любую тьму и защищает от злых взглядов!

Лави подойдет. Она сама как солнышко.

– А другой комплект из загорского хрусталя. Я надену его на бал во дворце!

Горничная хлопотала, расставляя посуду и разливая чай, я же разглядывала гостиную. Городской дом Винсента огромен, хотя с Мортенхэймом не сравнить. Луиза находит его чересчур мрачным, мне же здесь нравится все: сюжеты магических сражений армалов как нельзя лучше вписались в темно-бордовые тона интерьера. Пламя камина плещется в позолоте, сияние светильников оживляет редкие островки пастельных оттенков. А вот желтые розы, бутоны которых слегка поникли, мне не нравится. Матушка попросила составить букет, и теперь в доме маленький островок смерти. Кроме меня ее никто не увидит, для всех это просто красивые цветы. Никогда не понимала, зачем их срезать.

Горничная вышла за дверь, а матушка поднесла к губам чашку с чаем. Она устроилась в кресле – королевская осанка, мягкие, но уверенные движения.

– Тереза, вы уверены, что хотите поехать?

Началось.

Последний месяц она только и делала, что спрашивала об этом.

– Если бы не была уверена, меня бы здесь не было.

Каждый такой вопрос как удар под дых. С прошлого года, когда я впервые задумалась о возможности покорить Альберта, меня не оставляют сомнения. Ведь за все время нашего знакомства он ни жестом, ни взглядом не обмолвился о своем ко мне интересе. Вежлив, неизменно учтив и внимателен, как брат рядом с сестрой. И даже не догадывается, как обжигают пальцы его поцелуи – даже через перчатку, а от одного взгляда темно-зеленых глаз заходится сердце.

– Вы плохо переносите толпу. Вам не станет дурно?

Спасибо, что напомнили.

Матушка поправляет темные волосы – единственное, что нам с Винсентом досталось от нее – уложенные в идеальную прическу. В глазах цвета мяты немой вопрос: «Не хотите ли вы вернуться в Мортенхэйм?»

Желательно прямо сейчас. Можно подумать, ее интересует мое самочувствие! Просто я не вписывалась в планы, как лишняя чашка за столом или незваный гость, и она не знала, как себя вести.

– Я справлюсь, ваша светлость.

Желание встать и уйти возрастает с каждой минутой. Так я и делала обычно, но сейчас все еще сижу. Большей частью из-за Лавинии: не хочется портить сестре настроение перед ее первым балом.

– Хорошо.

По поджатым губам вижу, что не хорошо, но меня это мало беспокоит.

– Леди Лавиния, вас не затруднит принести мне шаль? Кажется, я забыла ее в библиотеке.

– Конечно!

Лавиния бесшумно поставила чашку на блюдце. В воцарившейся напряженной тишине зашуршало платье, тихо щелкнула прикрытая дверь.

– Леди Тереза, я бы хотела видеть вас завтра в любом наряде, кроме изумрудного.

Не просьба, приказ.

– Теперь вы боитесь, что меня слишком туго затянут в корсет? – моим голосом можно резать металл. А при желании даже камень крошить.

– Ваша сестра дебютантка. Вы не должны лишний раз привлекать внимание.

Ну вот она это и сказала. Наконец-то. Без ложной вежливости, без уверток.

– Я не собираюсь перетягивать одеяло на себя. Я всего лишь хочу выглядеть достой… красивой.

– И о чем же вы думали раньше, позвольте спросить? Когда запирались в Мортенхэйме на время сезонов? Когда отказывали джентльменам, которых приводил ваш брат?

Я кусала губы, чтобы не наговорить лишнего, и смотрела куда угодно, только не на мать.

Ни о чем. Ни о чем таком я не думала раньше. Чувства были для меня загадкой – чем-то сродни магии для человека, который ни разу не видел ее даже издалека, а потом в жизнь брата снова вошла Луиза. Благодаря им я поняла, что бывает иначе: не так, как у родителей, не так, как принято в обществе. Не по договоренности, не из-за хорошей родни или весомого наследства. Ярко, искренне, по-настоящему. Вопреки всему. До боли, до стиснутых рук, лишь бы вместе.

– Смею надеяться, – так и не дождавшись ответа, матушка сочла вопрос решенным, – что уважение к семье поможет вам сделать правильный выбор.

Я отшвырнула книгу и вскочила: краски гостиной поблекли, могильный холод перехода на грань между жизнью и смертью просачивался сквозь поры и отравлял кровь. Жилка на шее бешено колотилась. Я судорожно сжала стремительно холодеющие пальцы и решительным шагом направилась к двери. Успокоиться. Главное сейчас – успокоиться. Глубокий вдох и такой же глубокий выдох…

– Тереза! – матушкин голос зазвенел как натянутая струна.

Я обернулась: розы обратились в тлен. Серая крошка осыпалась на стол, плавала на поверхности воды и оседала на дно прозрачной вазы. Ее светлость побелела, что нетронутый лист бумаги, ее руки тонко задрожали. Сколько лет прошло, а она по-прежнему боится.

– Они все равно были мертвы.

Что, впрочем, меня ни капельки не оправдывает.

Я вздернула подбородок и вылетела из гостиной. Метнулась было по коридору к лестнице, но тут же остановилась, тяжело дыша, сжимая и разжимая дрожащие пальцы: дверь в кабинет Винсента оказалась приоткрыта, оттуда доносились голоса. Если брат увидит меня в таком состоянии, вопросов не оберешься.

– Гилл, мне нужен экипаж. – Прозвучало резко и яростно. Похоже, не у меня одной вечер не задался. – Срочно.

– Да, ваша светлость.

– До моего возвращения никто не должен знать о визите этого… джентльмена.