Антисваха против василиска - Валентина Ильинична Елисеева Страница 4

Григорий Романов ухаживал за ней целый год, на зависть всем девушкам института. Ещё бы: молодой, симпатичный герой войны в звании лейтенанта и не инвалид! Мужчине удалось достучаться до сердца молодой вдовы: Аня согласилась выйти за него замуж и искренне полюбила: уже не бурной юношеской любовью, а верной и горячей любовью взрослой женщины. Григорий остался служить в армии и после войны, так что молодую семью ещё долго мотало по всему Советскому Союзу, из гарнизона в гарнизон. В сорок седьмом году родился их первый сын, в пятидесятом — сразу двойня: ещё два неугомонных мальчишки, но наказ своего отца Аня умудрилась выполнить и диплом о высшем образовании получила.

В середине шестидесятых они осели в Калининграде, и Гриша стал быстро подниматься по карьерной лестнице и обрастать полезными связями, пока Аня честно трудилась в школе. Наконец-то жизнь наладилась в бытовом отношении и окончательно стала счастливой: каждое утро Аня встречала с улыбкой, накрывая завтрак для любимых мужчин и собираясь на любимую работу. Её дети не голодали, дом был полной чашей, в школе директор неизменно хвалил её, ученики радовали старательностью, талантами и успехами. Младших брата и сестру она, при поддержке вышедшего в чины мужа, вместе с семьями перетянула из Рязанской глубинки в Калининград, и грустным событием за последние годы стала лишь смерть матери. В семидесятые Романовы переехали в просторную квартиру и получили дачный участок на побережье Балтийского моря — законные шесть соток.

…

Начало перестройки и гласности Аня восприняла, как очередной путь к развитому социализму, не особо вдумываясь в происходящие в стране изменения: в школьном кабинете физики всё пока оставалось по-прежнему… А вот в семье произошёл совершенно неожиданный для Ани переворот:

— Дети у нас взрослые, даже внуки успели подрасти, так что я не желаю больше прятаться и подаю на развод. Хочу последние годы жизни провести рядом с любимой женщиной, а не давно опостылевшей женой, — заявил муж обычным воскресным утром, сидя за столом перед тарелкой нажаренных Аней с утра пораньше блинов. — Ты вся в работе, даче, огороде и внуках, а я не собираюсь списывать себя со счетов, я хочу жить ярко! Я, в отличие от тебя, ещё не состарился душой!

Вазочка с малиновым вареньем выпала из рук Ани, образовав липкое красное пятно на паркете кухни.

— Гриша, ты так шутишь? — растеряно переспросила она. — Ты сердишься, что я в пятницу не пошла с тобой в театр? Но я же объясняла, что директор назначил педсовет на вечер, я, как завуч, не могла его пропустить! И у меня двое ребят вышли на республиканский этап олимпиады по физике, ты же знаешь…

— Какое мне дело до твоих учеников, Аня?! До твоих открытых уроков, написанных тобой статей и сборников задач для одарённых школьников?! Надоели вечные командировки в Москву и Ленинград, надоело слушать про школу и великие достижения то одного твоего мальчишки, то другого!

— В этом году победителями областной олимпиады стали мои девочки, — запротестовала Аня, и Григорий жахнул по столу пудовым кулаком:

— Хватит! Собирай свои вещи!

— К-куда собирать? — пролепетала ничего не понимающая Аня.

— Эта квартира была выделена мне, а тебе я выбил другую жилплощадь, скажи спасибо. Сюда завтра переедет Раечка, так что…

Аня молча слушала рассказ мужа о любовнице, с которой он встречается уже два года и которая завтра должна окончательно заменить Аню в жизни Гриши. Перенять бразды домашнего хозяйства, как уже, оказывается, переняла другие функции супруги. Аня слушала, чувствуя, что к ней вернулось старое ощущение, будто вручили похоронку, только на этот раз как-то странно: вручил сам любимый муж, вполне себе живой и здравствующий.

Всё оказалось просто. В 1987 году 65-летнему полковнику Григорию Романову удалось провернуть то, что вряд ли удалось бы без шума осуществить в 1947: поменять жену так, чтобы после спешно оформленного развода остаться с бойкой 35-летней молодухой в крупногабаритной трёхкомнатной квартире, а прежнюю постаревшую жену отселить в маленькую однокомнатную «хрущовку».

«Держать себя в руках, когда обидно, и не устраивать сцен, когда больно, — вот что такое идеальная женщина», — утверждала знаменитая Коко Шанель. Знала она, о чём говорит!

Сыновья отреагировали на ошеломительное известие крайне резко, оборвав все отношения с отцом и строго-настрого запретив своим собственным детям звонить дедушке и встречаться с ним. Впрочем, до Ани ни разу не дошли слухи, что бывший муж вообще предпринимал подобные попытки: ему вполне хватало общества молодой супруги, а всех прежних детей быстро заменила новорожденная дочка.

В очередной раз жизнь взяла Аню за грудки и как следует встряхнула, возвращая в реальность. Как она умудрилась два года не замечать, что у мужа связь на стороне?! Она действительно погрузилась в собственную работу, доставлявшую ей и радость творчества, и радость открытий, и радость увлекательнейшего общения с детьми, за взрослением которых она наблюдала, за которых переживала, как за родных.

— Мама, если я ещё раз услышу от тебя хоть тень намёка, что ты «сама виновата», я и с тобой видеться перестану, — в сердцах заявил старший сын. — Полковник Романов почувствовал, что наступило время безнаказанности, и решил «брать от жизни максимум» без оглядки на честь и принципы. Живи дальше, мамочка, не вороши прошлое в поисках своих несуществующих ошибок, не рви себе сердца.

— Не переживай, — бледно улыбнулась Аня, — отец-кузнец выковал мне железное сердце…

Семья дружно сплотилась вокруг Ани, помогая ей пережить тяжёлое первое время, когда она, придя с работы, могла часами неприкаянно слоняться по маленькой квартирке, не зная, куда себя деть и как избавиться от жалящих мыслей и воспоминаний. Старший сын вместе с женой и младшей дочкой (его собственный старший сын уже учился в московском институте) решительно переселили Аню к себе и не давали ей углубляться в переживания. Понемногу шок прошёл, привычная круговерть дел засосала в свою воронку, да и начавшиеся в стране волнения уже не давали спокойно отсидеться за стенами школы. Через год Аня вернулась в кинутую ей бывшим мужем квартирку и посвятила себя той же задаче, что и вся огромная страна: выживанию в лихие девяностые годы.

Россия, весна 1994 года.

— Не верю своим ушам! Ты правда ходила к нему в больницу?! — кричали сыновья, перебивая друг друга.

— Мне позвонил лечащий врач Гриши, по его просьбе, что я должна была ответить?! — вяло отбивалась