Спой песню камням - Катя Кожевникова Страница 4

— Понятия не имею, — я уныло ворошу палкой древесные стружки, — куда дорога поведет.

— Так поехали со мной, поселишься с нашей семьей…

— Ларуз, ты для начала сам вернись и найди семью. Но я не останусь. Он ясно дал понять, что врагов у меня теперь немало, и опасности подвергать никого не стоит…

— И что? Не в пещере же тебе одинокой теперь жить?

— Может, и в пещере…

— Глупость несешь, — внезапно встревает бард, о котором мы почти забыли. — Тебе же сказали — изучай дальше свое ремесло.

— И что?

— То! Ты теперь будешь помогать обычным людям, как и хотел, и создавать амулеты, какие вздумается. Знаешь, как живут бродячие менестрели?

— Да, объявления буду раздавать: «Бродячий маг-недоучка, решаю проблемы с воспоминаниями…»

— Я сейчас впервые говорю серьезно, — щелкает меня по лбу наглый музыкант. — А объявления не нужны — про тебя все соседние деревни уже слышали, чем больше сделаешь — тем больше людей узнает. Может, я еще пару песен сочиню, чтобы еще больше людей их слушало.

— И разбивались сердца прекрасных девиц, — закатываю глаза я.

— Конечно! — мечтательно тянет Бард.

— Но он прав, — качает головой Ларуз. — Это и будет твое ремесло, как у меня — резьба по дереву. Люди тебя и сами найдут. А уж песня летит, быстрокрылая… Найдем, чем тебя снарядить. Забирай мою легкую тележку — мне одной лошади хватит, чтобы до дома добраться.

— С чего вы оба решили, что я с такой жизнью справлюсь? Я не бродяга, не выживал в походах, даже в магии не мастер…

— А какой у тебя есть выбор? Каждый из нас с чего-то начинал, — утешает бард.

— Не отчаивайся, Тарпин. Может быть, конец привычной жизни на самом деле — начало новой?

Глава 3

Энтузиазма друзей я не разделял, но сидеть на месте было нельзя. Хорошо, что забрал пару книг по целительству травами — будет, чем заняться. Ларуз отдал мне легкую повозку с овальным навесом и шерстяной плащ — собирал для своей поездки домой. Бард выторговал у кого-то лошадь. А потом стали приходить местные жители, приносить небольшие теплые вещи и еду.

Нас с Ларузом многие видели и знали, привыкли за последние месяцы, а про историю с амулетом и моим изгнанием теперь не слышал разве что глухой. Кто-то спросил меня, как же удалось вернуть моему другу потерянную память. «Бывают глубинные воспоминания, которые всегда остаются с нами. Но чтобы они всплыли на поверхность, нужно напомнить, найти такой «крючок», которым удастся их зацепить. И таким крючком стала песня, и предметы, которые всю жизнь интересовали Ларуза…» — пустился я в объяснения. Не уверен, что меня поняли, но смотрели с уважением и помогали, чем могли.

Долго прощаться не пришлось. Повозку с лошадью подготовили за несколько часов, потом настало время прощаться. Бард пожелал мне научиться, наконец, нормально петь. Он язва, конечно, но сделал для меня много. С Ларузом мы разговаривали дольше всего. Какое бы расстояние нас ни разделяло, друзьями мы останемся навсегда, ведь нам удалось изменить жизнь друг друга. К лучшему это, или нет — только время покажет.

И потянулась бесконечная дорога. Спешить некуда — я обновлял знания о целебных травах, собирая их по пути. В первой деревне сразу представился путешественником и аптекарем. Но деревня была недалеко от моего бывшего дома, так что меня узнали. И попросили сплести амулет для бедной старушки-вдовы. Она недавно потеряла мужа и единственного сына, их забрала жуткая болезнь. Вдова одна сходила с ума от горя, и никого не хотела видеть. Я хотел заикнуться о том, что болезненные воспоминания не сохраняю и от душевных травм не лечу. А потом посмотрел на несчастную старушку и вспомнил, что за несколько месяцев до этого и амулеты из простых камней не делал.

В той истории все было отчасти проще, чем с Ларузом. Вдова сначала не хотела меня слушать, а потом сдалась, расплакалась и начала рассказывать о своей семье. Мы сохранили еще счастливые воспоминания о близких. Вместо камней я добавил затвердевшие слезы. А в заклинание превратили их любимую с мужем песню, и вот я снова увидел стеклянный, затуманенный взгляд, а затем бабушка уснула. На следующий день она проснулась другой — боль и горе ушли, осталось смирение. Близких не вернуть, но силы жить дальше у нее появились. Провожали меня всей деревней. В благодарность старушка подарила мне вязаный теплый колпак. А провожая, сказала: «Ты приносишь в жизнь облегчение, сдуваешь боль, как вольный ветер…».

Вот так меня и стали звать забавным именем Тарпин Вольный-Ветер. Сначала я смеялся, потом привык. И колпак удобный оказался, узнаваемый. Так, переезжая из деревни в деревню, я учился всему амулетному делу заново. Денег за это не брал, платили только за травяные лекарства. Жители деревень обычно относились ко мне радушно, помогали едой, вещами, починить что-то, лошадь подковать. Пару раз натыкался на мелких грабителей, но удавалось откупиться или «зубы заговорить». Один раз попалась деревня, из которой местные жители прогоняли с кулаками — не любят там колдунов и знахарей. Расположение запомнил, больше туда не поеду.

С властями и влиятельными магами я не связывался и встреч с ними старался избегать. Если спрашивали, отвечал, что я обычный знахарь-травник, даже не маг почти, торгую мазями. Таких было немало, поэтому обычно верили. Но однажды случилась неприятная история, когда охрана небольшого городка решила меня проверить и запереть в подвале местной «тюрьмы, потому что слухи о странном амулетчике волновали градоначальника. Официально законы я не нарушаю, но рискую перейти дорогу «правильным» магам, которые плетут только для знати и богачей, а такое никому не понравится. Опасная была ситуация, но меня спасло то, что к моменту ареста я уже успел помочь некоторым местным. Несколько горожан скинулись, каждый по несколько монет — этого хватило, чтобы выкупить меня из местной тюрьмы. Так люди помогали мне за мое ремесло. Но я старался ни к кому не привязываться, не задерживаться дольше, чем на неделю. И почти в каждой таверне, где меня узнавали, звучала знакомая песня о волшебном амулете, который дыру в памяти заштопал. Приятель-бард и Ларуз были правы — песни крылаты. И та песня меня охраняла, как нечто, приносящее удачу.

***

Так прошел целый год. Я продолжал колесить по деревням, иногда меняя лошадей и колеса тележки. Амулеты, травы и песни всегда оставались при мне. Год — не так уж много, но я уже начал забывать, какой жизнью я жил до того, как уехал —