Сталь и шелк. Акт первый - Алиса Рудницкая Страница 4

– Что ж, – сказала матушка, когда мужчина наконец отвел взгляд. - Пойдемте? Стол уже накрыт.

Мы перешли в светлую от десятков свеч на хрустальной люсре гостиную, и расселись за столом. Передо мной поставили чашечку несладкого чая. Стол просто ломился от лакомств. Сладкие кремовые пирожные, крошечные печенья с маком, бублики в блестящей шоколадной глазури. И все это   – не для меня. Я знала, что если хотя бы попробую протянуть руку, то мне потом сильно попадет. Настоящая пытка.

– Как идет торговля? – начала вежливый разговор матушка. Отец как всегда занимался какими-то своими делами и оставил разговор на матушку. Впрочем, скорее всего он банально спал - на улице смеркалось.

– Кипит, – Уильям равнодушно сделал глоток чая и чуть поморщился. Слишком дешевый для него сорт?

–  Наверняка, у такого занятого человека, как вы, очень мало свободного времени, – покачала головой матушка с наигранной заботой.   – Мне вас жаль.

–   Видно, вы сказали это не подумав. Нет ничего противнее человека, который не трудится. Потому я счастлив, что каждая минута моего времени занята. Причем занята тем, что приносит мне деньги.

–   Интересная точка зрения,   – чуть растерялась матушка.   – В любом случае, я рада, что вы приехали сюда.

–   А я нет,   – снова осадил ее Уильям.   – Потому что я ехал к вашей дочери, а приехал к вам.

–  Так чего же вы хотите?   – в голосе матушки проявилось раздражение.

–  Чтобы вы наконец перестали флиртовать со мной, и дали мне поговорить с Абигейл,   – с каким-то садистским удовольствием попросил Хоук.

Матушка чуть не задохнулась от возмущения. Ее белоснежная кожа пошла красными пятнами, но она ничего не сказала. Лишь кивнула. И вот тогда Хоук повернулся ко мне. В его глазах я увидела жестокий, неприятный огонек.

–   Итак, леди, чем порадуете?   – спросил он.

Этот вопрос поставил меня в тупик. Я понятия не имела, что на него ответить.

–   А… чем бы я могла вас порадовать?   – осторожно ответила я вопросом на вопрос.

–   О, вы уже порадовали меня,   – раздраженно отозвался он.   – Теперь я хотя бы знаю, что вы не немая.

Я смутилась и немного обиделась. Матушка не дала мне и слова сказать, а виновата я. И все, что я смогла на это ответить – лишь короткое, сдавленное:

–   Извините.

–   Хватит,   – тяжело вздохнул мужчина, и в его голосе я ощутила усталость.   – Лучше расскажите мне что-нибудь о себе? Чем вы увлекаетесь?

–   О, наша милая дочка прекрасно играет на скрипке…   – начала было матушка, но граф заткнул ее.

–   Я не вас спрашиваю. Итак, Абигейл, еще раз. Чем вы увлекаетесь?

–   Играю… на скрипке…   – выдавила я из себя, ощущая все кожей злой взгляд матери.

–   А помимо этого?

–   Танцы… этикет… пение…

–   И вам действительно нравится вся эта бесполезная ерунда?

– Д… да,   – запнувшись, кивнула я, чувствуя, как все больше и больше мне хочется сбежать из столовой.

–   О, тогда вы мне подходите,   – с сарказмом ответил Хоук.   – Как раз искал женщину, которая кроме как рожать детей ни на что не способна. Хотя, впрочем, чего я ожидал…

Все обернулось даже хуже, чем я думала. Но самым неприятным было то, что он в чем-то прав. Я действительно ни на что не годилась. Со мной, пожалуй, даже поговорить было не о чем. Опустив глаза, я уставилась на свои колени. К моему облегчению Хоук вздохнул и встал.

–   Что ж, я свяжусь с вашим отцом и обсужу день помолвки,   – сказал он. – Не могу сказать, что приятно было познакомиться. Всего доброго. И съешьте вы уже это пирожное, пока в собственных слюнях не захлебнулись.

–   Я провожу вас до экипажа,   – сказала, вскакивая, матушка.

–   Обойдусь,   – грубо отрезал Хоук.   – Всего доброго.

И меня взяла злость. Как только матушка, увязавшаяся за королем торговли, вышла из комнаты, я схватила пирожное и запихнула его себе в рот. Давно забытый вкус сладкого заставил слезы хлынуть по моим щекам.

“Вот бы оказаться подальше отсюда,   – подумала я, откусывая еле помещающийся во рту кусок лакомства.   – Больше не видеть ни учителей, ни матушку, ни этого проклятого зазнайку, которому я нужна только чтобы войти в семью аристократов. Просто исчезнуть, и никогда сюда не возвращаться”.

Глава 3. Яна

Я проснулась совершенно выспавшейся.

Сначала даже не поняла, что не так. Ни любимого будильника, ни слюнявого языка Фрая на случай, если мобильный вырубился, ни любящих сверлить стены по утрам соседей. Жутко. И пение птичек  – тоже нечто странное. Какие, к черту, птички, на пятом этаже в центре города?!

Так что глаза я открыла с опаской.

Худшие подозрения оправдались. Либо у меня тяжелый случай сна во сне, либо я где угодно, но только не дома. Балдахина в мелкие цветочки и пуховых перин у меня на кровати отродясь не водилось. И комната была совершенно незнакомая. В светлых тонах, беж и нежно-голубой,  ажурная мебель, все в миленьких розочках – красивенько, как у принцессы. Себя я здесь чувствовала чужеродным элементом.

Так, я спокойна, я совершенно спокойна.

Я попыталась встать с кровати... и запуталась в длинной сорочке. Определенно не моей сорочке, у меня таких не имелось. Стоп!

Ноги под этой сорочкой тоже были не мои. И руки  – я оглядела холеные маленькие ладошки, изящные длинные пальцы, аккуратные бесцветные ногти. Уж точно не мое.

Кажется, это все-таки какой-то слишком реалистичный сон.

Зеркало, мне срочно нужно большое зеркало!

Я метнулась к большому шкафу, на котором поблескивало зеркало, и с ужасом ощутила непривычную тяжесть на голове. Свои длинные косы, которые не сриглись с младших классов, я символично обрезала в день развода – и ощутила от этого двойную свободу. Что мне теперь, опять мучиться? Ну и дурацкие мысли ни к месту!

С зеркалом мне повезло – оно оказалось как раз во весь рост. И глянув на свое отражение, я увидела куколку Абигейл из моего сна. Она – или я? – смотрела широко распахнув огромные фиалковые глаза и приоткрыв пухлые розовые губки. Белоснежные длинные