Сердце из стекла (СИ) - Стенфилд Селена Страница 4

В этом была доля правды. До смерти Эрика дядя Анден словно не замечал моего существования. Принимал в свою семью только моего брата.

Возможно потому, что Эрик был двуликим, как и сам Анден. И его место было здесь, в Инбурге – стране двуликих. После смерти бабушки Эрик захотел переехать сюда, и мне не оставалось ничего другого, как последовать за ним.

Хотя мне по душе больше Франвиль – страна таких же одаренных, как и я.

На скудное наследство и кое-какие сбережения мы купили маленький домишко, в котором и жили вдвоем. До тех пор, пока три года назад моего брата не убили на задании… С дядей и тётушкой я общалась крайне редко, полностью погрузившись в работу, которую они совсем не одобряли.

– Где твой дом?

– Улица Фью-сале. Крайний дом с синей крышей.

– Вещички нужны какие-нибудь? – спросил с издёвкой мой мучитель, давая понять, что собирается нагрянуть ко мне «в гости».

– Яд. Это все, о чем я сейчас мечтаю, – процедила сквозь зубы.

– Ну-ну, Эви… – ещё один удар по сердцу. Так называл меня только брат. – Не рассчитывай на свою быструю погибель. Ты мне ещё пригодишься.

Он отпустил подбородок, поднялся на ноги и двинулся к выходу. Я не стала говорить ему, что яд мне нужен не для себя, а для него. Пусть думает, что я принимаю правила его игры.

– У тебя есть два дня, – заявил он, запирая клетку. – Не станешь более сговорчивой – отправишься в море кормить рыб.

– Можно и в сточную канаву просто выкинуть. Зачем заморачиваться с морем?

На красивом лице моего мучителя появилась улыбка. Из-за крови, сочившейся из раны и капающей ему на подбородок, эта улыбка казалась пугающей.

– Разве можно выкинуть в сточную канаву племянницу главного судьи столицы? – ехидно подметил он. – За кого ты меня принимаешь?

Значит, он уже знает, кто я. Быстро, однако.

– За чудовище, – процедила с ненавистью.

– Хм… Странно. До тебя все женщины считали меня вполне симпатичным.

– Видимо они не разглядели черную душу.

Кассиан расхохотался, чем разозлил меня ещё сильнее.

– Два дня, – напомнил он, направляясь к выходу из подвала.

– А что я должна делать?! – закричала, подскочив к решеткам и глядя ему в спину.

– Играть по моим правилам, – ответил он, и дверь захлопнулась.

Я опустилась на каменный пол и обхватила себя руками. Мысли в голове путались…

Мне необходимо было понять, как себя вести дальше и на что я готова, чтобы выжить и отомстить.

Глава 4.

Кассиан

Племянница судьи… Кажется, в мои руки попал очень хороший козырь.

Все-таки внутреннее чутье никогда меня не подводило. Не зря оставил ее в живых. Хотя и понимал, что с такой несговорчивой особой придется очень сложно, и это будет стоить мне львиную долю моих нервов.

Демоны мира! Не прошло и часа, как она оказалась здесь, а уже предприняла первую попытку сбежать!

Но мои двуликие охранники-вороны, сидящие на козырьке крыши, быстро доложили мне о ее жалкой попытке побега.

На что она, черт возьми, надеялась?

О ее интересном родстве мне поведал Ширайд, когда присоединился к нашей компании и услышал имя моей пленницы.

Глум, Лагар и Ширайд были тем связующим звеном, позволяющим мне контролировать любую преступную деятельность, что разворачивалась во всем Инбурге. Они были не только моими помощниками, но и друзьями, с которыми меня свела судьба еще восемнадцать лет назад. До недавнего времени только лишь они знали, как на самом деле выглядит Волшебник. Не считая Амины, конечно же…

При мысли о младшей сестре в груди появилась неприятная тяжесть. Я был готов уничтожить любого, кто был замешан в ее похищении.

О том, что к ее исчезновению причастны мои враги – я уже не сомневался, хотя в первые дни надеялся, что это просто очередной финт моей неугомонной сестрички.

– Ба-а, – протянул манерно Лагар, увидев меня в дверях. – Судя по твоему лицу, девица от тебя «без ума», Кас?

Я окинул бесстрастным взглядом своего друга и повел плечом, отмахиваясь от его назойливой реплики. Коснувшись своего лица, применил магию, чтобы залечить рану, нанесенную мне женской ручкой.

– Пошли прогуляемся, – предложил я и схватил со спинки стула свое черное пальто.

– Куда?

– Хочу выпить.

– Ты пойдешь как Кассиан Эвельдор?

– Да. В магии сейчас нет нужды.

Я знал, что Лагару нравится когда я «примеряю» на себя чужой облик. Но как же я, черт возьми, от этого устал. Хотя именно моя способность к метаморфным изменениям и помогла мне стать тем, кем я являюсь сейчас. Этот редкий дар достался мне от моего двуликого папаши, причисленного к лику Совета Двенадцати и моей матери, обладавшей светлой магией. В то время, как двуликие принимали образы животных, я мог примерить внешность любого человека.

Но для жителей столицы я был просто Кассианом Эвельдором. Обычным богачом, живущим в особняке на окраине города.

Никто и не догадывался, какие дела творятся за стенами этого роскошного дома.

Пока мы с Лагаром шагали по ночным улицам Эйдафорда, я думал о том, где может быть Амина.

– Ты видел документы, которые мы взяли в кабинете Зальма? Ожидаются новые поставки артанга… И опять в наш порт.

– Я уже поручил это Ширайду. Он проверит эту информацию и встряхнет своих людей. Устроит засаду и найдет предателей.

– Не нравится мне все это, Кас. У меня чувство, что мы что-то упустили.

У меня тоже складывалось такое впечатление. Когда мы с Лагаром появились на этом чертовом празднике, чтобы я смог пообщаться со старым извращенцем который, как выяснилось, оказывал Амине знаки внимания, я и подумать не мог, что мы найдем документы на контрабанду. Я вообще не подозревал, что владелец обычного музея может быть замешан в таких грязных делишках.

Зальм слёзно убеждал меня в том, что не имеет никакого отношения к исчезновению Амины, хотя сознался, что проявлял к ней настойчивый «мужской интерес».

За это он в общем-то и поплатился жизнью.

Но больше всего я злился на себя. За то, что не уследил за сестрой, и она подверглась домогательствам со стороны этого старого урода.

Я был плохим братом… Начиная с того момента, когда оставил четырехлетнюю сестру у ворот сиротского приюта и обуреваемый жаждой мести за смерть матери умчался прочь. До момента, когда позволил ей жить отдельно решив, что никто не посмеет причинить ей вред и ее безопасность в моих руках.

Для меня до сих пор оставалось тайной, как мои недруги пронюхали то, кем она для меня является.

– Что ты собираешься делать с госпожой Люваль? – манерно протянул Лагар.

– Пока не знаю. Все зависит от того, какую информацию принесет мне Глум.

– Неужели ты не перевернул песочные часики, которые отсчитывают время ее жизни?

– Пока нет.

– Думаешь, она может быть полезна?

– На данный момент я думаю лишь о том, где искать новую ниточку, которая приведет меня к Амине, – процедил сквозь зубы. – И надеюсь, что скоро я ее найду.

4.1

В восемь часов утра еще сонным взглядом я следил за петляющим по спальне Глумом и слушал добытую им информацию.

Рассматривая его начищенную до блеска лысину, низкий рост и сбитую фигуру, я не мог сдержать улыбку.

Он действительно не походил на человека, присматривающего за всей восточной частью Инбурга. Всегда добродушный, улыбчивый… Никто и не подозревает, что он с таким же веселым настроем может всадить несколько пуль в свою жертву или же перегрызть кому-нибудь горло, принимая лик волка.

– Твоей пленнице двадцать три года, – начал свой рассказ Глум, плохо выговаривая букву «р».

Этот дефект речи был его своеобразной визитной карточкой. Но его картавость совсем не была отталкивающей, наоборот, придавала его манерной речи какую-то изюминку.

– Семья? Муж? Любовник? – поинтересовался я, не понимая, почему мне это вообще интересно.

– Из близких родственников – никого. Мать была двуликой и умерла при родах. Отец был одаренным. Он погиб в каменных шахтах, стараясь заработать средства на существование семьи. После гибели родителей Эвелин и ее старший брат Эрик попали под опеку бабушки, живущей в Вайс-Троу на окраине Франвиля. Семья жила небогато, поэтому когда Эрику исполнилось девятнадцать, он подался в столицу одаренных, чтобы стать законником. Но он был двуликим. Из-за этого к нему всегда относились предвзято. Ты же знаешь, как франвильцы нас недолюбливают, – Глум задумчиво почесал свою аккуратную эспаньолку и стряхнул невидимую пылинку со своего твидового тёмно-синего пиджака.