Наказание браком доктора - попаданки (СИ) - Юраш Кристина Страница 4

- Красавица, - решила я, заваливаясь на софу. Состояние было такое, что впору мышам мягкие тапки выдавать. В окне падал бесконечно - серый снег.

- Меня похитило зло и запретило ходить на работу. После такого хочется расцеловать зло в обе щеки, - пробухтела в расшитую подушку, одной рукой наливая себе еще воды.

Мышь?

Я прислушалась, понимая, что в замке мыши! Нет, а почему герцог их не ловит? Не порядок!

С этой мыслью я уснула.

Проснувшись от дикой жажды, я облизалась на графин и поклялась из крепкого пить только чай.

Сдувая с лица пряди, я села и стала искать глазами воду. Но воды не было. Графин был отвратительно пуст.

Я стала искать звоночек, но не нашла. Схожу – ка я за водой!

Моя рука сгребла тяжелый подсвечник со стола, который тут же вспыхнул. Открыв дверь, я стала спускаться по лестнице. Стоило мне спуститься вниз и пройти два запутанных коридора, как я услышала негромкий голос: «Может, доктора позовем! Милли, ты как?».

Глава 6.

«Мне показалось, что в коридоре промелькнула мантикора!», - послышался дрожащий голос. – «Я так испугалась! А теперь мне плохо… Ой….».

«Милли! Давай я сбегаю за доктором Миддлтоном!», - второй голос показался очень встревоженным.

«О! Нет! Только не он! Я несла хозяйке ужин, а потом увидела… мантикору! Она была возле комнаты хозяйки!», - простонал голос Милли. – «Я уронила поднос, бросилась бежать и….».

«Тише, Милли… Ты пока полежи, а я скажу хозяину…», - донесся голос и шуршание платья.

Сгорая от любопытства, я решила пойти на голоса. Они привели меня к приоткрытой двери. Осторожно отворив дверцу, я увидела служанку, которая склонилась над другой.

Я вошла в комнату, где на полу лежала та самая девушки, держась за живот.

- Ничего, сейчас пройдет, - цедил слабый голос той самой блондиночки – провожатой. Она цеплялась рукой за рыжую подругу в точно таком же платье и стонала, как героиня фильма для взрослых.

- Госпожа! - ахнула вторая служанка, тут же опуская голову. Я всучила ей подсвечник в руки, а сама бросилась к несчастной.

- Помогите перетащить ее в кровать! – рявкнула я, видя, как бедняжка кусает губы от боли.

- Нас только двое! Остальных слуг распустил его сиятельство, - лепетала девица с подсвечником.

- Давай-давай, моя хорошая, – поплевала я на руки и осторожно пытаясь поднять роженицу и дотащить ее до кровати. По пути я подвернула ногу, но боли почти не заметила. Уложив роженицу на кровать, я обернулась:

- Готовьте…

И тут я осеклась. А что здесь есть вообще?

- Что с ней? – спросила вторая служанка.

- Живот болит, - сквозь зубы процедила несчастная. – Я наверное, переела…

- Комплиментов, - согласилась я, пытаясь снять с нее одежду. – Рожает она. Несите воду, чистые полотенца, мыло, ножницы, спирт и … щипцы!

Я услышала звук, закрывающейся двери. Нога ныла нестерпимо, а я залезла на кровать, пытаясь раздеть красавицу. С ее лба текли бисеринки пота, а искусанные в кровь губы пересохли.

Я сняла с нее фартук, попыталась снять платье, но там был корсет и еще рубашка!

- Как капусту! – выдохнула я, утирая пот со лба.

Корсет был зашнурован так туго, что у меня бы глаза на лоб вылезли. Слезая я с кровати и понимая, что ножницы нужны прямо сейчас, я бросилась обыскивать комнату. Облазив ящики стола, я достала золотой ножик для конвертов и принялась разрезать тесемки корсета.

Тесемки лопались с таким звуком, словно кто-то стучит пальцем по картонной коробке.

Под корсетом была намокшая от пота рубаха. Я скинула все на пол и принялась снимать мокрые панталоны.

Ни воды, ни дезинфекции, ни щипцов, ничего нет! Как тут работать?

Глава 7.

Собрав все подушки на кровати, я подложила их бедняжке под спину. А потом бросилась к трюмо, открывая все флаконы подряд.

- О! Надеюсь, подойдет! – обрадовалась я, плеснув вонючий одеколон себе на руки и растирая их до локтя.

От меня несло так, что мухи должны умирать на подлете, а чудом выжившие рассказывать страсти – мордасти своим внукам.

- Тише, тише, - успокаивала я бедную роженицу, по лбу которой стекали капли пота. Она стонала и чуть не плакала. Ее рука цеплялась за одеяло, а из плотно стиснутых губ вырывались нечленораздельные звуки.

Сейчас бы я дала анестезию, но единственной анестезией было:

- Ты моя хорошая…. – ласково гладила я ее по голове. Скошенные от боли глаза и глухие стоны намекали на то, что анестезия так себе.

Я вспомнила про совместные роды, когда счастливый муж бегал вокруг нас с камерой до первого вопля жены. Потом он покачнулся и рухнул на пол. Пока без пяти минут счастливый отец дружил с ваткой нашатыря, мы благополучно приняли ребенка. На вопрос, а что чувствует женщина в этот момент, он получил замечательный ответ от нашей медсестры Тамары Васильевны.

- Ты представь, что тебя двадцать часов бьют по яйцам, а потом радостно дают их подержать, - ответила она, а рядом послышался глухой удар тела об кафель.

Роженица пыталась натянуть на себя одеяло, а я набросила на нее простыню, заглянув под белое укрытие и понимая, что началось. Девушка запаниковала, попыталась встать, потом схватилась за меня и заорала.

- Так, делаем глубокий вдох, - командовала я, пытаясь быть и сверху и снизу одновременно. – Закрой ротик, прижми подбородок к груди и тужься! Так, отдыхай… Все, отдыхай… А теперь снова глубокий вдох… Не надувайся! Просто вдохни!

Я очутилась под простыней, осторожно принимая маленькую сморщенную головку.

На меня взглядом пьяного хомяка смотрел мокрая и несчастная девушка, из которой я ловко вытащила беленького красивого мальчика.

- Так, мы плакать будем? – спросила я у белой попы. – Ты попал в мир где водятся жуткие мантикоры! Ты уже с порога должен орать! Ну…

Мне пришлось легонько шлепнуть его по попке, чтобы услышать первый крик.

- У, а мы оказывается горластый, да? – улыбнулась я. – Вырастешь, станешь или прорабом, или оперным певцом! Молодец! Поздравляю! Ты родился! А я просто сходила за водичкой!

- Вот, - послышался робкий голосок, а дверь со скрипом приотворилась. На пороге стояла вторая служанка, напоминая загнанную лошадь. В руках у нее был парящий тазик, на предплечье весели полотенца, а из кармана торчали ножницы. - Я все принесла. Тут и шпагат, и ножницы и нож, чтобы разрезать боль. Его нужно положить под кровать и…. Как учил доктор Миддлтон!

Я держала завернутого в наволочку малыша, глядя на очень расторопную прислугу.

- Пока вода согрелась, - начала она и умолкла, видя, как обессиленная мать лежит на красивой кровати.

- Мальчик, - порадовала я ее, прикладывая малыша к маминой груди. Мать лежала и смотрела в потолок.

- Ну, все, я оставляю вас! А теперь вернемся к главному! К поискам водички, - выдохнула я, собираясь отдать ребенка обратно, как вдруг малыш перестал дышать и стал синеть. Караул!

Я начала активно растирать его рукой возле позвоночника, ведя руку вниз, растирала ручки, грудную клетку, ушки, а потом выбросила веник цветов из вазы стала брызгать водичкой на лицо.

Все! Задышал.

- Я забираю его, - произнесла я, унося ребенка в свою комнату. – Потом принесу кормить!

По пути я заскочила в какую-то открытую комнату и схватила графин. Едва наступая на больную ногу, а я высосала половину графина, уложила ребенка на кровать, соорудила баррикаду из подушек и легла по другую сторону баррикады.

Ночь была веселой.

Три раза я доставала малыша с того света, а потом он вроде б освоился в этом мире, а я придремала.

Проснулась я от стука в дверь:

- Просыпайтесь. Сегодня у нас свадьба! – произнес ледяной голос.

Я приподнялась на руке, как вдруг послышался детский плач рядом.

Мне кажется, или мантикотик сейчас вынесет дверь?