Арестант особых кровей (СИ) - Грин Агата Страница 4

— Мерзавец!

Глазищи Ларии метали молнии, волосы выбились из прически; не разделяй нас силовое поле, она бы кинулась на меня с кулаками. Так уже бывало.

— Гражданка Дейн, время, — напомнил охранник, вынужденный свидетель этой сцены.

— Ты пожалеешь, Найте! Ты пожалеешь! — пообещала Лария, обжегши меня очами, и вышла из помещения.

Я поднялся со стула, на который меня принудительно усадили — таков порядок встреч с посетителями — и подошел к охраннику. Обычно я не присматриваюсь к персоналу, но отвращение этого охранника было почти осязаемо. Я взглянул в сердитое лицо мужчины.

— Вперед, — мрачно пробасил он и добавил: — Ублюдок.

— Интересно, осмелился бы ты сказать мне это, не будь мои способности заблокированы? — беззлобно поинтересовался я.

— Заткнись.

— Как я могу не подчиниться такому приятному человеку?

Он фыркнул злобно и повел меня из административного здания. Думать о Ларии было неприятно, поэтому я сосредоточился на мыслях о сегодняшнем ужине. Что нам дадут? Надеюсь, это будет натуральная еда, а не та искусственная сублимированная гадость, которую нам давали пару раз в неделю то ли для напоминания о том, что мы здесь не на отдыхе в санатории, то ли для того, чтобы сэкономить. Но даже если это будет сублимированная дрянь, это не испортит моего аппетита: после стресса, а встреча с Ларией это несомненный стресс, я всегда хочу есть. Я из той категории людей, которые волнения заедают.

— Я сообщу начальству, — вдруг произнес сердито охранник. — О том, как ты вел себя с посетительницей, какие слова говорил.

— Зачем же говорить? Это лишнее. Достаточно будет показать записи с камер наблюдения.

— Тебе что, все равно? — поразился он и остановился. — То, что ты говорил, может добавить тебе несколько лет срока!

— Да, вполне, — согласился и я и полюбовался на вечернее небо: сумерки и закаты здесь часто бывают красивые.

— Нет, ты не ублюдок, ты червяк, червяк без чести и совести, — задыхаясь от отвращения, выговорил охранник. — Какую мерзость ты внушил гражданке Дейн? Хотел воспользоваться красавицей? Что, не давала без этого?

— Дружище, — протянул я, — разве тебе не запрещено разговаривать с арестантами? Ты ведь даже не надзиратель, так, охранный песик.

— Как ты меня назвал?

— Песиком. Что это ты так покраснел? Такое сравнение это комплимент.

— Выкидыш шлюхи, сейчас ты по-другому запоешь!

Он рукой полез к поясному ремню, чтобы достать устройство, которое «выключает» неспокойных арестантов, но я выхватил устройство раньше его и швырнул в кусты. Что за оболтусов принимают в охрану?

Тогда дурачок бросился на меня с кулаками, забыв о том, что не все психокинетики привыкли полагаться на эо. Не рассерди он меня, я бы просто ушел в сторону, чтобы не подставлять этого несмышленыша и не портить ему карьеру, но он совершил ошибку. Меня можно крыть как угодно, но мою мать, даже косвенно, оскорблять никому не позволено.

Он даже не понял, что произошло, настолько быстро все случилось, только машинально схватился за лопнувший нос. Взяв его за грудки, я предупредил:

— Осторожнее.

К нам уже бежали прочие «песики» и «животные» рангом повыше. Отпустив охранника, я посмотрел на руки, запачканные кровью из его носа, и брезгливо вытер о штаны.

— Не двигаться! Одно движение и будем стрелять!

Я с тоской подумал о том, что ужин придется пропустить.

Тана

В первый вечер нас, новеньких, привели в довольно просторное помещение, на каждой стене которого какие-то умельцы нарисовали пейзажи — лесистую местность, пустыню, храм в джунглях и море. При всей своей разности пейзажи смотрелись гармонично, их объединяла манера рисования. Особенно хорошо удался храм; я надолго зависла возле этой стены, разглядывая нарисованных забавных животных с веселыми мордочками и длинными хвостами; животные висели на лианах у храма. Что за живность? Надо будет спросить у кого-нибудь.

Отойдя от стены, я увидела, как новенькие рассаживаются на стульях. Я тронула спинку ближайшего стула: на ней были вырезаны те же животные, что были изображены на стене.

— … Вся мебель сделана арестантами, — прозвучал женский голос. Обернувшись, я увидела молодую черноволосую женщину. Короткие волосы, темные глаза, смуглая кожа, неправильные, но интересные черты; я не смогла сходу определить ее расу. — Все стулья и табуретки разные. Эту комнату мы украшаем сами, как хотим, здесь нам дана свобода действий. Я Марла. С прибытием.

— Тана, — представилась я.

— Выбирай место и присаживайся, мы вам обо всем расскажем, — сказала женщина и, подмигнув мне, пошла дальше, других новичков рассаживать.

Когда все расселись, Марла и крепкий коренастый мужчина, назвавшийся Куридом, встали перед «залом» и начали рассказывать, как здесь живется.

— Блага, товарищи! — поприветствовал нас Курид. — Надзиратели уже ввели вас в курс дела и объяснили, какой режим в этом поселении. Настала наша очередь объяснять. Первое, что вы должны понять: Хесс — это не тюрьма, не планета для изоляции, это планета для отработки долгов и перевоспитания. Второе: здесь не принято говорить о своем преступлении, смаковать вину или жаловаться на несправедливость. Ясно, что все мы в этом поселении оказались по десятой статье, но выпытывать, какое именно преступление было совершено, запрещено, как и рассказывать об этом. Мы не делимся своими «подвигами» и не гордимся ими. Советую хорошенько запомнить это. Третье: мы уважаем друг друга и избегаем конфликтов. Нарушители спокойствия сначала будут иметь дело со мной, а потом — с охраной. Не думайте, что вам удастся филонить или строить козни, чтобы развлечься. Любой ваш проступок будет замечен и занесен в личное дело. В ваших же интересах жить по правилам. Раз в год каждый арестант может подать заявку на пересмотр срока пребывания на Хессе.

Начальник колонии и его зам обязательно рассмотрят ваше личное дело, итоги вашей работы в поселении, отчеты охраны и результаты тестов, а также могут расспросить других арестантов о вас, и, если сочтут, что вы этого достойны, добьются пересмотра вашего дела.

— Да ладно? — спросил худой мужчина, сидящий на табурете в самом центре помещения. — Подотрутся они нашими личными делами, начальники эти, посмеются, вот и вся история. Распелся здесь, будто мы в сказку попали…

Несколько человек поддержали его одобрительными возгласами.

— Спокойнее, товарищи, — призвала Марла. — Возмущения и желчные слова ни к чему не приведут. Чем цивилизованнее вы будете себя вести, тем лучше к вам будут относиться надзиратели, от чьих отчетов в первую очередь будет зависеть срок вашего пребывания здесь. Проступки наказываются увеличением срока пребывания.

— А ты красотка, — бесстыдно оглядев женщину, заметил худой тип. — Я бы вдул.

— Спасибо, — нисколько не смутившись, отозвалась Марла.

— Ну идем тогда, зачем время терять?

— Обсудим это позже, — чуть улыбнулась женщина, подарив нахалу многообещающий взгляд. — Кстати, о «вдувании». У нас здесь нет запретов на романтические и сексуальные связи между арестантами, если они происходят не в рабочее время, не при народе и по согласию. Все мы психокинетики с высоким или средним уровнем эо, а это означает, что наши репродуктивные способности сильно снижены. Беременность вряд ли наступит, но если она случится, имейте в виду, что с вероятностью девяносто девять процентов она будет прервана.

— И еще, — добавил Курид. — Чем лучше вы будете скрывать свои любовные интересы, тем больше вероятность, что вас с вашим партнером не разлучат. Надзиратели не любят, когда арестанты заводят отношения, они считают, что это снижает продуктивность и расшатывает дисциплину. Мой вам совет: не заводите здесь никаких отношений. Воспринимайте пребывание на Хессе как командировку.

— Э-э-э, — подал голос все тот же нахал, — в командировках-то обычно и случаются интрижки!

Арестанты рассмеялись; осмелевшие новички стали поддразнивать Курида. И Курид, и Марла под этим обстрелом пошлостей и насмешек держались так, словно их ничего не трогало. Снова и снова они повторяли, как вести себя, как держаться с надзирателями, как важно быть внимательными на ежемесячных тестах и что от качества работы будет зависеть очень многое.