Уроки любви и ненависти - Кира Крааш Страница 4

А с любой другой пакостью я должна была справиться. В конце концов, ну как-то же я сдала эти экзамены.

Пара шла обычно: магистр Опиус прочитал нам лекцию о зелье хорошего настроения, которое в малых дозах полезно для боевого духа, а в больших вызывает наркотическое привыкание, а затем начал проводить демонстрацию процесса варения. И я уже даже почти расслабилась, когда Опиус прервался на полуслове и раздраженно спросил:

— Ну что вам, Норон?

— Магистр, мы уже изучали это зелье самостоятельно, может, вы нас отпустите?

Опиус в целом был мужиком нормальным, понимал, что его предмет не первостепенной важности для студентов боевого факультета, а потому давал разного рода поблажки тем, кто действительно хорошо разбирался в теме. Норону, например.

— А «мы» — это кто? — педагог приподнял бровь. И я его понимала, во всем выпускном курсе кроме Норона никто не мог похвастаться глубоким знанием этого предмета.

— Мы — это я и Эмбер, — бодрым голосом заявил этот ледяной гад.

— Эмбер? — брови Опиуса поползли вверх. — Эмбер Хартман?

Я хотела пискнуть, что это какая-то кошмарная ошибка, но Норон все тем же бодрым голосом подтвердил:

— Да-да, она. Утром мы с ней обсуждали, что тема плевая, просто нехорошо пропускать занятия…

Аудитория притихла. Затаилась. Ждала эпической развязки. О том, что я этого не говорила, ну просто не могла говорить, знал вообще каждый присутствующий, включая Опиуса. Во-первых, потому что мои глубокие знания стали причиной нового остекления этажа алхимиков. А во-вторых, потому что мы с Нороном в принципе не разговариваем на банальные скучные темы.

Я искренне надеялась, что магистр не купится на этот фарс, и он не купился!

— Норон, я практически в восторге от вашего желания произвести хорошее впечатление на свою невесту, но все мы прекрасно понимаем, что как только я отвернусь, вы сварите зелье и себе, и ей. А оно входит в список экзаменационных билетов. Несмотря на, кхм, исключительные таланты Хартман в моем предмете, я все еще не теряю надежды хоть что-нибудь вложить в ее хорошенькую головку, которая все никак не может принять тот банальный факт, что иногда даже тугой кошелек не поможет обзавестись склянкой-другой.

Я уже даже облегченно выдохнула, как все стало еще хуже:

— А потому, госпожа Норон, раз ваш жених оказался не слишком убедителен, вам придется убеждать меня самостоятельно. Прямо сейчас.

— А? — я растерянно хлопнула глазами.

— Поднимайтесь на кафедру и покажите всему факультету, насколько это «плевая» тема.

Ну все, ледяной, тебе конец. Спать будешь на пепелище.

8

Это были самые позорные сорок минут позора в моей жизни. Пока я стояла за специальным демонстрационным столом на возвышении лицом к огромной аудитории, которой только остатки силы воли не позволяли начать ржать, все мои мысли были посвящены одному-единственному человеку.

Маркусу Норону.

Отвечая невпопад на вопросы магистра, который даже не собирался изображать сострадание ко мне, я усиленно искала самую жестокую, самую болезненную выходку, которую только можно отколоть без отчисления. И — о чудо! — я ее нашла. А когда нашла, прямо воодушевилась. Начала пританцовывать, демонстративно принюхиваться к зельям, забрасывать ингредиенты в котелок с максимально дальнего расстояния — то есть от конца стола. Короче, кривлялась изо всех сил, развлекая почтенную публику и награждая уважаемого магистра нервным тиком.

А когда прозвенел спасительный звонок, я кинула в котелок лист хапулы, отчего все мое многострадальное варево просто и без изысков обратилось в воду. Посмотрела на магистра Опиуса и изрекла глубокомысленное:

— Упс.

Тот прикрыл глаза, сделал глубокий вдох и произнес:

— Хартман… это просто… просто… просто уйдите с глаз моих.

— С удовольствием! — радостно воскликнула я и вылетела из аудитории, взметнув листы записей первого ряда.

Когда на обеде ко мне за столом присоединились Норон, Амелия и еще пара каких-то нороновских друзей, я продолжала излучать радость и добродушие, буквально шокируя присутствующих. Всех, кроме ледяного, конечно.

— Эмбер… — неуверенно позвала Амелия. — Ты прямо светишься вся… Что успело случиться хорошего от кабинета до столовой?

— Ничего, — безмятежно ответила я, натыкая на вилку листик салата.

— А отчего ты такая… счастливая? — подруга с трудом подобрала слова.

— Настроение хорошее, — тем же тоном ответила я.

— Так и знал, что тебе понравится, — ухмыльнулся Норон.

— Ах, Мракус, — я подарила парню самую милую свою улыбку, окончательно того сбив с толку, — главное, не что понравится мне, а что понравится тебе.

— Эмбер, ты меня пугаешь, — честно заявила Амелия. — Может, она нанюхалась там чего на паре? — спросила моя подруга-предательница у Норона.

— Сложно сказать, — парень окинул меня задумчивым взглядом. — Но я бы на твоем месте сегодня ночью дверь закрыл. А лучше — подпер.

— О, дорогой, — промурлыкала я, — что мне те двери! Ты же знаешь, моя страсть не знает преград.

Вот тут уже Норон нервно сглотнул, а я подперла щеку кулаком и добила жениха мечтательным тоном:

— Ты будешь впечатлен, гарантирую.

Один из друзей Норона хлопнул того по плечу и заявил:

— Ну, рад был с тобой познакомиться. Мы будем помнить о тебе.

— Вечно, — поддакнул другой его друг.

А я вздохнула так мечтательно, что все присутствующие синхронно отодвинулись подальше.

9

— Скажи честно, ты решила разнести общежитие? — доверительным тоном спросила Амелия, когда мы остались одни в нашей гостиной.

— Зачем? — не поняла я.

— Ну ты явно задумала что-то недоброе.

— Это да-а-а… — мечтательно протянула я.

— Вот. И то, что ты задумала, наверняка убойное, — продолжала предполагать Амелия.

— Очень, — согласилась я.

— Вот! И то, что может быть убойным для Норона, наверняка будет убойным для всей академии! — воскликнула соседка.

— Есть некоторая логика в твоих словах, — согласилась я, от чего Амелия начала стремительно бледнеть. Пришлось добавить: — Но не сегодня.

— А когда? — сдавленно пискнула соседка.

И я решила, что ей определенно нельзя расслабляться:

— При случае.

Соседка тихонечко вздохнула и под благовидным предлогом сбежала в свою комнату. Через некоторое время мне даже показалось, что я слышу звук двигаемой мебели. Хмыкнув, я отправилась к себе готовиться к самой зверской мести всех времен и народов.

Собственно, для ее реализации мне нужно было только одно — чтобы Норон спал крепким, здоровым сном. И не проснулся от моего визита. И некоторых моих манипуляций. Так что пришлось ждать волшебный час самого крепкого сна, предварительно наклюкавшись настойками бодрости.

И вот, предрассветный час, пустой коридор общежития,