Я твоя любовь (СИ) - Екатерина Гераскина Страница 4

Насколько же мир аристократов омерзителен! Не знаю, сколько времени я прорыдала, но Арчибальд так и не соизволил появиться. Видимо, гость смилостивился и не стал заставлять моего замечательного супруга спать с деревенщиной. Я выплакала все слезы, а потом заметила, что уже достаточно темно и поздно. Следовало что-то предпринять, так как стены комнаты уже давили на меня. Смысл жизни потихоньку возвращался. А еще я поняла, что могу обратиться к подругам, с которыми свела жизнь еще в стенах академии. Да, именно так и поступлю. Я встал и, вытерев слезы, оглянулась вокруг. С шиком обставленная спальня, с картиной над изголовьем, бархатные портьеры, резной комод с наверняка дорогими безделушками, в которых я ничего не мыслила, и огромная кровать с балдахином. Это место было красивым, но таким чужим для меня. Подобная роскошь мне и не снилась. И снова печаль затопила мою душу, даже говорить нечего. Здесь мне ничего не принадлежало. Из вещей у меня есть только то, что купил Арчибальд. Видимо, не хотел ударить в грязь лицом перед ночным гостем. Я надела туфли и потушила свет в комнате, выглянув в окно. Второй этаж. Незаурядными способностями я не обладала, поэтому не стала особо мудрить. Ведь по моему лицу и так видно, что я в курсе всей правды. Пожалуй, у меня осталось только чувство собственного достоинства, поэтому никто не сможет его лишить меня. Не скрываясь, я вышла из комнаты и направилась на выход из дома, который так и не стал моим. Я храбрилась, как могла, пока шла по коридорам особняка мага. Да и мой вид был очень далек от подобающего — я вся зареванная и в помятом платье. Выйти отсюда я хотела с гордо поднятой головой.

Остановилась я у двери, но дала себе установку не оглядываться. С предателями не стоит особо церемониться. У меня жизнь одна, и прожить ее с подлецом я не намерена. Тем более, как оказалось, у него уже есть любимая женщина. Иногда отсутствие семьи и чего-либо ценного в жизни очень даже кстати, ведь надавить на меня и заставить сотрудничать не получится. Теперь мне плевать на желания мужчин, их цели и на то, почему они так поступили со мной.

Я рванула ручку двери к себе и, словно приведение среди беспросветного мрака, пошла на выход. Меня никто не остановил и не окрикнул. Видимо, я никому не нужна. Полагаю, что Арчибальд вполне мог в это время кувыркаться со своей зазнобой, доказывая ей, что он любит только ее, хотя женился на безродной девице, как я.

Я шла вперед, минуя улицу с зажиточными домами. Через какое-то время под фонарем вдалеке показался мирно дремлющий возница. Добравшись до него, я постучала по корпусу отрытого экипажа. Мужчина резко подскочил и что-то прошипел себе под усы, но, увидев в полумраке растрёпанную меня в белом платье, сначала перекрестился. А когда я назвала адрес и забралась внутрь, он проморгался, словно не верил в мое существование, что я не плод его воображения, а затем отправился в путь.

Что же, даже неприкаянным девам, как я, хочется с комфортом добраться до пункта назначения. До средней части города, где проживали рабочие, зажиточные ремесленники, торговцы, лавочники, артефакторы и прочие, мы добрались быстро, можно сказать, с ветерком. Из-за этого я стала выглядеть еще печальнее и страшнее, а когда протянула кулон, подаренный Арчибальдом перед свадьбой для оплаты, возница снова перекрестился и попросил больше его не беспокоить.

— Ваше право… — прошелестела я и покинула уютную кабину экипажа.

Из всех своих подруг я почему-то решила приткнуться к Раш. Валери, конечно, поддержала бы меня и наверняка вместе со мной поплакала бы над тем, как я смогла вляпаться в это предприятие, называемое «брак с аристократом». Но Раш найдет для меня совершенно другие слова, после которых я буду ощущать себя не жалкой размазней, над которой поглумились, а человеком, личностью. В конце концов, солнце завтра так же взойдет, как и днем ранее, а значит, я продолжу свое существование.

Был еще вариант направиться к Агнии, но она несколько дней назад перебралась на окраину города, продав маленькую квартирку. Ей сейчас очень непросто. Даже не знаю, кому хуже: ей или мне?..

Я дернула за шнурок, покачивающийся около двери. В небольшом двухэтажном домике было темно. Старая Марта, наверное, уже спала, да и не услышит меня. Поэтому оставалась надежда на подругу. Раш снимала здесь комнату и иногда помогала по хозяйству старой женщине, за что та отдала ей в безграничное пользование свой подвал. Я снова дёрнула за верёвку. Зажегся свет в окне спальне Раш. Она выглянула на улицу и замерла, всматриваясь в полутьму, а затем поспешила вниз. Полагаю, подруга будет очень удивлена, хотя, как я помню, она была категорически против моей свадьбы.

— Селена! — дверь распахнулась, и Раш, схватив меня за запястье, втянула в теплое нутро дома.

Она обвела меня пристальным взглядом и, ничего не говоря, проводила до ванной комнаты.

— Я принесу тебе что-нибудь из своего гардероба. Буду ждать тебя на кухне, — подруга обняла меня, стиснув в своих объятиях на миг, но не более того.

Я не смотрела на себя в зеркало, боясь потерять самообладание и разреветься прямо на месте. Сорвав ненавистное платье, я сняла нижнее белье и встала под теплые струи воды, желая смыть с себя свою наивность и неопытность. Вскоре я вылезла из керамической чаши, что выступала здесь в качестве сливного поддона для душа, чистые и пушистые полотенца уже лежали рядом на небольшой, видавшей виды табуретке, как и легкое платье бежевого цвета. Надо же, я, поглощенная своим горем, не слышала, как подруга заходила сюда.

Переодевшись, я спустилась вниз и вошла в небольшую, но уютную кухню. Легкие занавески трепал летний ветерок, а из сада доносился запах лаванды и роз. На круглом деревянном столе, таком же старом, как и вся мебель в доме Марты, уже дымились две чашки и стояла вазочка с домашним печеньем. По аромату, распространившемуся по комнате, я узнала отвар собственного приготовления. Присев на стул, обитый линялой тканью, я сжала в руках чашку.

— Как ты думаешь, сколько будет стоить его смерть? — задумчиво проговорила Раш.

— Не надо так шутить.

— А разве я шучу? Предлагаю заказать его. Но ты не переживай, я потом подниму его так, что никто от живого не отличит, — вполне серьёзно рассуждала Раш, откусив