Мэррилэнд: выбор королевы (СИ) - Марианна Красовская Страница 4

— И что тут происходит? — строго спросила Андреа. — А где Астория?

«Дети» молчали, отчего-то разом опустив глаза.

— Я жду ответа. Роджер? — она безошибочно выбрала самого уязвимого.

— Сложная история, — неохотно пробормотал рыжий. — И некрасивая. У нас тут немного самозахват власти в Мэррилэнде. А Астория как бы потерялась, но мы ее нашли, только…

— Только что?

— Она в Барсе. В плену.

Глава 4

Исправление ошибок

Она сидела на диване с царственным видом и сердито оглядывала племянников, которые были выше ее на голову. Молодые люди стояли, опустив голову. Что ж, Андреа всегда умела себя поставить перед старшеклассниками, ее боялись даже больше, чем директора. Наверное, это все происхождение. И немного — воспитание. Когда ты растешь с таким старшим братом, как Роланд Дикий, ты невольно учишься отстаивать свои границы.

— Правильно ли я запомнила? Роджер убил регента? Ольберт и Гейна были в заточении? А Асторию вы, великовозрастные идиоты, отправили одну в Барсу, без охраны, без компаньонки, без защитных амулетов и без вверительных грамот?

— Все верно, — с достоинством отвечал Ольберт.

Роджер угрюмо молчал.

— Вы нормальные вообще?

— А ты сама где была? — поднял на нее прозрачные зеленые глаза старший из племянников. — Все эти тринадцать лет? Куда исчезла, как, зачем?

Андреа выдохнула. Если подумать, они ничуть не глупее нее. Она тоже совершила когда-то ужасную глупость.

— Когда мой брат исчез, я осталась одна, — медленно начала она свой рассказ. — Пыталась договориться с советом, но они меня не слушали. Тогда я послала гонца к князю Барсы, требуя немедленного брака с Дэймоном, старшим княжичем, ведь если я выйде замуж, то с поддержкой Барсы регентом был бы назначен мой вполне себе совершеннолетний супруг. Гонец, как я знаю, не доехал. Пропал по дороге. И второй тоже. Тогда я поняла, что дело пахнет очень нехорошо, но руки у меня были связаны. И в это время заболела Астория — очень сильно, у нее был жар, она начала задыхаться. Лекари разводили руками, не обещая ничего. Один даже сказал, что она умрет, им не вылечить ее. И я позвала Хранительницу Рода. Да, я прекрасно знала, что у меня только один шанс получить ее помощь, но какая к черту разница, если моя племянница умирает? И я попросила найти место, где девочку вылечат, и отправить меня туда, совершенно не подумав, как я вернусь обратно.

— Как я понимаю, это был другой, гораздо более развитый мир? — с любопытством спросил Роджер.

— Да. Асторию вылечили, хотя это было не просто. У нее была запущенная пневмония с осложнениями, счет шел уже на дни. Ее положили в больницу, такую крошку… а я ночевала в коридоре рядом с ней. И только когда опасность для ее жизни миновала, я поняла, что натворила.

— Сколько вам… тебе было лет? — сочувственно спросила Гейна.

— Девятнадцать. Взрослая совсем. Должна была сообразить.

Племянники кивнули. Должна. Но не им судить.

— Как мы там учились жить, уже неважно, — сказала Андреа. — Расскажу когда-нибудь потом. Теперь главное — разобраться с Барсой. Домьена я беру на себя, мы с ним старые знакомые.

— Что, и замуж за него пойдешь? — не удержался Ольберт.

— Много чести ему. Я совершеннолетняя и дееспособная. Зачем мне муж — правитель другого государства? Чтобы он отжал власть? Не дождется. Мэррилэнд отлично справится без его участия. Нужно только объявить народу о возвращении Леграсов.

— У нас нет денег, — с несчастным видом сказал Ольберт. — Слуги разбежались, казна пуста, в замке разруха. Я нашел пару тайников отца, но там немного…

— Пару? — прищурилась Андреа азартно. — А тот, что в тронном зале? А подвал?

— Спальня, кабинет, кладовая, — отчитался молодой человек. — Ты знаешь про какие-то еще?

— Я знаю про все схороны, — твердо ответила Андреа. — Бабушка настаивала, чтобы я могла открыть их. И сейчас мы займемся кладоисканием, дети мои.

Она чувствовала эйфорию и азарт. Столько лет мечтала о возвращении домой, потеряла надежду и веру — а теперь чувствовала себя на своем месте. Она может совершить подвиг, должна, обязана! И начнет со своей семьи! А потом займется Мэррилэндом в целом — уже как королева. Она готовилась к этому тринадцать лет.

Начали с подвала — там был не схорон, а огромное хранилище. Разумеется, запечатанное магией на крови. Чужака не пустит, да и младое поколение не смогло бы открыть без Андреа. Они были слишком малы, чтобы внести их в число хранителей.

Когда это хранилище открыли, Ольберт застонал в голос. Золота у Леграсов было много. Так много, что хватило бы отстроить сотню дворцов.

— Откуда столько?

— Торговля, налоги и рудники, — пожала плечами Андреа. — У нас богатые земли.

— Я не нашел налоговых ведомостей за прошлые года. Скорее всего, наместники что-то присылали, но регент не вел учета.

— С наместниками мы разберемся, — пообещала женщина. — С ними придется встречаться лично. Кто-то из них остался верен Леграсам, кто-то — ставленник Герберта, кто-то просто молча сидел на своем месте и не высовывался, надеясь, что про него забудут. Судить будем всех.

— Хорошо, когда хоть кто-то знает, что нужно делать, — пробормотал Роджер. — О, а вот и корона.

— Моя корона, — веско сказала Андреа, хватая изящный королевский венец. — Возражения у кого-нибудь есть?

И Роджер, и Ольберт с недовольным видом промолчали. Они оба хотели эту корону, но понимали, что не удержат ее на голове. Первый — потому что бастард, а второй догадывался, что, во-первых, его психическое состояние не самое стабильное (зачем Мэррилэнду сумасшедший король?), а во-вторых — знаний и умений не хватит. Это Андреа была уверена в себе и знала, с какой стороны начинать работать. А что мог сделать он? Он не знаком с наместниками, не разбирается ни в политике, ни в экономике. Да он даже хранилище открыть не может самостоятельно! Отобрать корону у этой женщины, к которой Олли не питал родственных чувств, несложно. Гораздо сложнее привести королевство к процветанию. Ольберт не обольщался: из него выйдет отличный политик, но не сейчас. Позже. Ему нужно время. А пока корону поносит Андреа, ей идет этот венец с голубыми камушками.

Андреа, водрузившая на голову корону предков, даже не подозревала о мыслях племянника. Ей-то и в голову не пришло, что могут быть другие варианты. Она старшая в роду (не считая сгинувшего братца), она училась, она многое помнила еще с тех пор, как была жива бабушка, воспитывавшая ее