Бессмертный принц - Кэролайн Пекхам Страница 4

— Нет! — закричал он, и я крикнул Андвари, чтобы он освободил нас от своей игры.

Мой меч был в дюйме от лица Фабиана, когда мои руки резко остановились, и я испустил тяжелый вздох облегчения.

— Прости меня, — пробормотал я, и Фабиан с трудом сглотнул, убирая меч от своего лица, когда сила Андвари покинула его. Темная порча его силы отступила от моего собственного тела, и я вздрогнул, когда оно снова стало моим.

— Это был не ты, — пробормотал Фабиан, когда я наклонился и помог ему встать на ноги.

Андвари широко улыбнулся, показав слишком много зубов, его глаза сверкнули с невыразимой силой. — Возвращайтесь в строй, — прошипел он.

Фабиан бросил на меня серьезный взгляд и повернулся, чтобы присоединиться к своим братьям и сестрам, и когда я тоже двинулся, резкий толчок вырвал меч из моей руки. Меч Фабиана тоже полетел по воздуху, и Андвари поймал каждый из них в свои протянутые ладони, с легкостью обезоружив нас.

Со звонким смехом он поднял их над собой, и они начали плавиться от лезвия вниз, капая на землю в виде месива расплавленного железа.

Андвари наблюдал за нами с холодным выражением лица, бросив рукояти в жидкие остатки наших клинков. — Хватит об этом. Пришло время покаяния.

Он провел рукой по воздуху, и из ничего возникла плетеная корзина, которая повисла у него на руке, а внутри нее мерцало что-то золотое.

— Я долго и упорно думал об этом наказании, — сказал Андвари с мрачной улыбкой, которая наполнила меня ужасом. — И сегодня я решил, что не буду наказывать тех, кто причинил мне зло… поплатятся за него их дети.

Мое сердце затрепетало в груди, и я притянул Мередит ближе, желая защитить ее от любой судьбы, которая ожидала нас.

— Нет! — закричала мать.

Андвари толкнул ее в грязь рядом с моим отцом, и, хотя они пытались подняться, это было бесполезно.

У меня пересохло во рту, когда реальность обрушилась на нас со всех сторон. Андвари был невероятно силен. Не было никакого способа бороться с ним, и я вообще не видел выхода.

Длинные пальцы Андвари скользнули в корзину, и он вытащил из нее круглый предмет. Золотистое яблоко было зажато между его длинными ногтями, и я смотрел на него с беспокойством, даже когда у меня во рту скопилась слюна: фрукт был более аппетитным, чем любое блюдо, которое я когда-либо видел. Его сила взывала ко мне, не поддаваясь никакому объяснению, этот простой фрукт был настолько соблазнителен, что я знал, что в этом мире найдется мало вещей, которые я предпочту ему.

— Яблоки Идун было довольно трудно достать. Однако не все из них — плоды богини… — Его улыбка была какой-то извращенной, когда он подошел к нам с неземной грацией, затем протянул яблоко мне.

— Возьми его, — приказал он, и я неохотно потянулся за золотистым плодом, зная, что у меня нет выбора.

Казалось, что оно сияет скрытыми лучами солнца, его кожура была нетронутой и блестящей. Когда Андвари протянул следующий плод моей сестре, я рванулся вперед и попытался выбить его у него из рук, но бог щелкнул пальцами в мою сторону. Мои руки были крепко сжаты, так что я не мог дотянуться до него, только моя хватка на собственном яблоке оставалась твердой, когда Мередит взяла фрукт у монстра, стоявшего перед ней.

— Мередит, не ешь это, — приказал я себе под нос, и она слегка кивнула мне, в ее глазах заблестели слезы. У меня сдавило грудь от этого зрелища. Я был не в состоянии помочь, сделать хоть что-то, чтобы остановить это.

Когда все мы держали по яблоку, Андвари наблюдал за нами с весельем во взгляде. — Ешьте, — приказал он, но никто из нас не пошевелился, эта простая команда звучала, как смертный приговор.

Наши родители начали кричать, моля о пощаде, но взмах руки Андвари заставил их замолчать.

В деревне стало ужасающе тихо, и вокруг нас не было слышно ничего, кроме летнего ветерка, шелестящего листвой. Солнце опустилось низко над горизонтом, окрашивая небо в кроваво-красный цвет, и я подумал, что это будет последний закат, который я когда-либо увижу.

— Ешьте! — Снова потребовал Андвари, поднимая обе руки, и моя рука поднялась под его силой, а желание вгрызться в фрукт захлестнуло меня.

Я сопротивлялся изо всех сил, но моя дрожащая рука поднялась, и блестящее яблоко коснулось моих губ. Мередит впилась зубами в свое собственное, ее глаза затуманились от страха и раскаяния из-за того, что она не могла остановиться.

Нет, не ешь это.

Мне пришлось откусить кусочек, и самый сладкий сок, который я когда-либо пробовал, просочился на мой язык: сахар и энергия слились воедино, очаровывая меня. Я прожевал мягкие кусочки, внезапно потеряв способность остановиться, опьяненный вкусом и желая большего. Гораздо большего.

Когда я проглотил, сила Андвари отпустила меня, и я решительно отшвырнул яблоко на землю. Мередит кинула свое рядом с моим, но, в отличие от моего, оно стало пепельно-серым и сгнило у нас на глазах.

Она со стоном упала вперед, и я с криком страха подхватил ее, падая на колени.

Другие тоже падали, но я мог видеть только свою сестру, мое сердце разрывалось надвое, оставляя лишь боль.

— Что ты наделал!? — Я зарычал на Андвари, но в ответ раздался только его холодный смех.

Мередит дернулась в моих руках, и изо рта у нее пошла пена, в то время как боль пронзила меня изнутри и оставила опустошенным. Ее глаза закатились, и кровь смешалась с месивом вокруг губ, когда смерть пришла за ней.

— Нет, останься со мной. Я здесь, я с тобой, — пообещал я, встряхивая ее, чтобы не дать ее глазам закрыться. Но постепенно она успокоилась в моих объятиях, и ее глаза затрепетали, закрывшись, прежде чем хриплый вздох покинул ее легкие.

— Мередит, — взмолился я, мой голос надломился, горе сжало мое сердце в несгибаемом кулаке. — Не уходи.

Но она уже ушла, неподвижность ее тела едва давила на мои колени, как будто она вдруг перестала что-либо весить.

Мое горло сжалось, и боль охватила мою душу, удушье от ее потери было слишком сильным, чтобы его вынести.

Мое тело сотрясли сильные спазмы, и я был уверен, что смерть придет и за мной, горе разрывало мне горло. Я обернулся и обнаружил, что в живых остались только Кларисса, Майлз и Фабиан, их братья и сестры лежали мертвыми у их ног или содрогались у них на руках в предсмертных муках.

Кларисса закричала от боли, цепляясь