Ведьмы замуж не выходят (СИ) - Ольга Токарева Страница 4

Рыжий подобрал часть волос и откинул их ей за спину, нежно прикоснулся пальцами к ее натянутой от сосков кружевной ткани, чтобы прочувствовать их.

Вириди едва сдержала рвущийся стон и глубоко задышала от прокатившей волны возбуждения. Она вся замерла в предвкушении дальнейших действий.

Парень, обхватив ее ноги руками, стал вести их выше. Когда его руки дошли до ложбинки между ног, он провел нежно пальцем по кучерявому треугольнику волос, заставив ведьмочку вновь замереть в ожидании. Подхватив рваный край сорочки, рывком освободил ее тело от вещи так ему уже надоевшей.

С ненасытностью, тяжелым дыханием он смотрел на ее высоко поднятую большую девичью грудь.

– Ты очень красива, Вириди.

Ведьмочка вздрогнула, с удивлением посмотрела на парня, который не торопливо стал снимать с себя одежду. Попытка спросить, откуда он узнал ее имя, умерла в зародыше. Она с жадностью рассматривала худощавое, но жилистое тело сидевшего напротив нее рыжего парня.

Ее грудь стала высоко подниматься от взволнованного дыхания, когда его губы стали нежно и бережно изучать ее тело. Его горячее возбужденное дыхание окутывало ее все больше и больше в жаркий кокон истомы, заставляя тело изнывать от желания и срывать стоны от внутреннего накала. Ей казалось, что этого возбуждения и жара внутри слишком много. Извивалась от нетерпения, прижималась к нему все сильней, давая понять, что не в силах больше выносить эту пытку нежности и ласки его губ и рук.

А он как будто не замечал ее сладостных стонов, продолжал терзать губами затвердевшие соски, жаркими руками исследовал ее лоно, погружая тело в огонь возжелания.

Вириди почувствовала на себе тяжесть мужского голого тела, подалась вперед, желая прочувствовать каждой частичкой своей обнаженной кожи мужскую силу, давая ему понять, что не в силах больше терпеть эту сладостную пытку.

Голова парня зависла над ее лицом, желтое светило ласково заиграло в его рыжих волосах, ночное небо перебралось в его глаза смотрящих на нее с ожиданием и нежностью. В иссиня-черной радужке отражалось все ночное небо с мириадами звезд, которые то и дело вспыхивали от его бурлящей внутри магии и ее нестерпимого желания, требующего выход наружу.

– Примешь?

Прошептал он, смотря прямо ей в глаза, хватая ее горевший взгляд нетерпения.

Вириди обдало его жарким дыханием, чуть хрипловатый низкий голос заставил ее грудь высоко подняться от глубокого вздоха. По телу прошлась волна нетерпения и понимания того, что сейчас должно произойти.

– Приму…

Прошептала она и вцепилась пальцами в его плечи от проникновения в нее возбужденной плоти.

Он не торопился, ждал, когда она привыкнет и примет его окончательно. Жадно ловил уже опухшие от его страстных поцелуев губы и не переставая шептал: – Вириди, ведьмочка моя, Вириди…

Боль ушла с бегущей по венам магией, она расползалась по всему телу жаром, окутывала ее с каждым его толчком в нее. Жар нарастал, закипал внутри и в какой-то миг взорвался пылающим огнем, разлетаясь искрами удовольствия, вознося Вириди на вершину блаженства. Едва ее возбужденное дыхание стало успокаиваться, как она потянулась к его губам, чтобы вновь испытать неописуемый восторг наслаждения от его плавных движений в ней. Вириди прижалась к мужскому телу сильней, давая прочувствовать ее желание и нетерпение.

Рыжий не успев успокоить своего возбужденного дыхания вновь завис над разгоряченным телом ведьмочки. Жадно припал к ее губам с наслаждением и срывающимися стонами теребил их и оторвался лишь на мгновение, чтобы прошептать, и замереть в ожидании.

– Вириди. Примешь?

Сердце обжигало жаром от его шепота и своего имени, произнесенного им так сладостно и томно.

– Приму, – шептала она в нетерпении.

И вновь прижималась все сильней к его оголенному телу, желая получить его всего, прочувствовать сладостную силу, насладиться ею.

Это было похоже на ненасытный ураган, в котором они кружили, сплетясь телами вместе. Лишь иногда ночную тишину, заполненную их обоюдными стонами, разрезали слова.

– Вириди, радость моя, ведьмочка ненасытная до чего ты прекрасна…

– Примешь?

– Приму.

– В который раз срывалось с ее припухлых, зацелованных до пьяна, губ.

И только когда утренние лучи дневного светила стали прорезать ночную мглу, рыжий прижал ослабевшее от его ласк девичье тело и позволил ей уснуть.

Она не возражала, уткнувшись лицом в его худощавую, но твердую, словно Зигинские мечи грудь, мирно засопела.

Потяжелели и веки парня, первый раз он отдал столько силы. Но совершенно об этом не жалел, ведьмочка оказалась не просто жаркой, а огненной. Сколько б он в нее не вливал силы, ей все было мало. Мало его поцелуев, его рук, его всего ей было мало. Она прижималась к нему так, словно хотела слиться воедино и не отпускать. Он бы и сам такую никуда не отпустил, редко такое бывает, чтобы встретить родственную душу. Да только ведьмы замуж не выходят! Рожают себе дочек и передают им свою силу. А он бы не отказался от рыжеволосой дочки. Хотя все это – мечты. Ведьмочка слишком молода чтобы родить ребенка, наверно еще учится в академии. А это значит, приняла все меры по своей защите от последствий сегодняшней ночи.

Образ маленькой рыжеволосой девочки заставил его губы расплыться в довольной улыбке. Веки налились тяжестью, слушая ровное сопение под боком ведьмочки, он провалился в мир сновидений.

Первой проснулась Вириди, не открывая глаз, вдыхала в себя запах мужского тела, пропитанный страстью их ночи. Легкая улыбка блуждала на ее лице от счастья и клокочущей внутри силы. – «Неужели это все со мной произошло? Как же он, красив. Так и пробежалась бы пальчиками по его груди, запустила пятерню в его рыжие волосы и прильнула к его губам, таким нежным и страстным. А, что он ими ночью вытворял!».

Её щеки вспыхнули от воспоминаний, по телу пробежала дрожь возбуждения, подтолкнувшую ее прижаться сильней к мужскому телу, которое казалось только этого и ждало.

Рыжий быстро подмял под себя обнаженное девичье тело. Настойчивые руки возбужденно гладили ее спину, ягодицы, спустились в ложбинку между ног и стали вытворять там такое бесстыдство, которое ввергло Вириди в омут трепещущей страсти. Он не спешил, вновь доводил ее тело до жгучего желания принять его в себя и только после этого насладился их слиянием. Теперь уже не было слов. «Примешь – приму». Они отдавались друг другу