Ольга Гусейнова - Галактика. Принцесса и Генерал Страница 40

– Я не совсем понимаю тебя, – оборвала я вкрадчивый монолог Башарова.

Его ладонь с моей талии сместилась на спину, вынуждая еще ближе, теснее встать к нему, ощутить напряженное мужское тело и одну весьма красноречивую выпуклость…

– Когда я увидел тебя, сразу решил, что хочу, – признался мужчина с теплой улыбкой. – Мне сорок, определенных успехов достиг, честолюбие удовлетворил. Но женщину, которую бы захотел пустить в свою жизнь, встретил только здесь. Причем на корабле фактически смертников.

Я уперлась ладонью ему в грудь, пытаясь отстраниться:

– Я не настолько пессимистична, чтобы заранее нас хоронить.

– Хорошо, давай не будем о плохом, – шире улыбнулся Башаров. А потом приказал киберу: – Включить музыку громче на три пункта.

И теперь настоящий партнер мягко повел меня под упоительные звуки медленного танца. Мы кружились по лаборатории в вальсе и, не отрываясь, смотрели друг другу в глаза.

– Илья, честно говоря, я не готова строить с тобой серьезные отношения, – чуточку нахмурившись из-за неловкой ситуации, в которую попала, предупредила и вновь попыталась выбраться из его объятий.

– Ладно, а просто заняться любовью? – усмехнулся он. Незлобиво, необидно. Но его предложение задело.

– Ты всем женщинам после нескольких часов знакомства предлагаешь сексом заняться?

– Сексом – не каждой, но бывает. Любовью, можно сказать, впервые. Я же говорил: ты для меня идеальный вариант жены.

– Простите, профессор, – я не выдержала и рассмеялась: невозможно на него обижаться, – но вынуждена отказаться от столь лестного предложения.

– Я догадывался, – весело поморщился он, – нет, даже боялся этого, но все же надеялся на свое природное обаяние и харизму.

– Вы невыносимы, хоть обаятельны и харизматичны. – Я уперлась двумя руками ему в грудь и мягко оттолкнула.

– И такое бывает, часто говорят, – наигранно уныло кивнул мужчина. Дальше веселье в его глазах растаяло, и добавил он совершенно серьезным тоном: – А еще я очень настойчивый в достижении поставленных целей.

Я перестала улыбаться и отошла от него в сторону. Не знала, как ответить, и пожала плечами.

Илья, засунув руки в карманы брюк, посверлил меня внимательным взглядом, а потом неожиданно предложил:

– Пойдем перекусим, Дарья. А то ты уже часов десять тут безвылазно сидишь…

– Так долго? – удивилась я, поднимая запястье и сверяясь с временем на коммуникаторе. И правда засиделась. – Хорошая идея. – Я неуверенно улыбнулась этому пока непонятному для меня мужчине.

Я надела жакет, направляясь к выходу. В коридоре меня нагнал вопрос:

– Ты давно знакома с х’шетом Хеш’аром и командором Рейш’аром?

– Пятнадцать лет. Они спасли меня во время катастрофы на Х’аре.

– Весомый аргумент. – Было похоже на мысль вслух.

– В каком смысле?

– Не важно. – Улыбнувшись, махнул рукой мужчина.

Мы поели в белом салоне. А затем нам по киберу напомнили про сдачу личных биообразцов.

В лаборатории, куда мы явились, кроме двух медиков-х’шанцев находились Сей Шитцини и Кшеола Ом. Ученые сидели, склонившись над горизонтальной панелью компьютера, и тихо, увлеченно о чем-то спорили. Их профессии в некотором роде смежные, поэтому они понимали друг друга с полуслова.

Увидев нас с Башаровым, все четверо устало улыбнулись.

– Как у вас дела продвигаются? – спросил Ом, потерев виски. Его слегка голубоватая кожа чуть потемнела.

– Весьма посредственно, – весело гаркнул наш патоморфолог и сразу добавил, отметив унылые лица коллег: – Дарья Сергеевна пока отказывается становиться моей женой, но надежда еще есть. Ее «нет» было немного неуверенным.

Я не могла подобрать слов и наверняка выглядела ошеломленной и смешной с приоткрытым ртом, который поспешила захлопнуть, потому что х’шанцы начали тихонько посмеиваться. Кшеола, отметив мое состояние, перевел недовольный взор на патоморфолога. А цитранец, поморщившись, возмутился:

– Профессор, пожалейте эмпата. Вас слишком много. На этом корабле почти пятьдесят человек, но ощущаетесь в таком… утомляющем количестве только вы. И создаете мне просто невероятный эмоциональный перегруз. Перед нами гораздо более насущная проблема сейчас стоит – спасение жизней, причем не только чужих, но и собственных. А вы все шутите.

Илья коротко хохотнул, уселся перед медиком на стул и протянул руку, чтобы взяли кровь.

– Мастер Сей, умение ко всему относиться с юмором не раз спасало мне жизнь. И, признаться, я не умею себя сдерживать хоть в чем-то. Характер такой.

– Я слышал о том, что происходило на захваченном террористами пассажирском лайнере пять лет назад, – неожиданно вклинился в разговор медик, следя за тем, как пробирка наполняется кровью, – на котором вы, профессор Башаров, летели в составе одной из исследовательских миссий.

– Вы про «Галактику»? – Башаров нахмурился.

– Да, именно про этот корабль. Тогда вы возглавили сотни заложников, спасали раненых, выступили переговорщиком. После многие из них рассказывали, что ваш непотопляемый энтузиазм, вера в лучшее и юмор помогли другим не сдаваться, бороться до конца. Вы выручали пассажиров, когда из-за взрыва во время штурма спецслужбами корабля и последовавшего пожара шансы на выживание у большинства были бы нулевыми. – Х’шанец залепил антисептиком вену, убрал пробирку и посмотрел прямо на Башарова. – Моему другу, летевшему с семьей, вы подручными средствами собрали раскуроченную ногу, а потом, во время пожара, организовали эвакуацию раненых и детей. Уверен, многие запомнили вас в тяжелейшей жизненной ситуации как человека смелого и достойного.

– Да ладно, чего уж. Там героев пруд пруди было и без меня…

Вместе с ашранцем и особенно цитранцем я вытаращилась на неожиданно смутившегося Башарова. Что и говорить, слишком непривычно видеть этого чересчур уверенного в себе мужчину с румянцем на смуглых скулах и небритых щеках.

– Приношу свои извинения, профессор, – первым нашелся Шитцини. – Я посчитал, что все это… поверхностное.

Башаров, улыбаясь, пожал плечами, уступая место у анализатора мне. Замолвивший за него слово медик занялся мной. Сначала взял кровь из вены, а затем, мягко улыбнувшись, заметив мое смущение, попросил расстегнуть пиджак и приспустить край майки. Вниз я старалась не смотреть, поэтому, почувствовав укол, ойкнула под тихий смешок нашего местного юмориста. После стернальной пункции, слегка массируя грудину, мужественно терпела дискомфорт: кожа чесалась, болело место прокола.

Эх, страдаю из-за науки, можно сказать. Мы с патоморфологом взяли стерильные палочки и, мазнув в носоглотке, вложили в баканализаторы. Пока мы были в «шкуре подопытных», все молчали, поэтому я решила разбавить неловкий момент: