Елена Кароль - Джинн на полставки Страница 40

Глава 14

И только дома у меня появилась возможность разглядеть себя во всей красе. Разглядеть и захрюкать от осознания того, что я ни много, ни мало, а песец. Беленький, пушистенький… песец.

А этот бука даже не погладил меня ни разу. Даже не смотрит, предпочитая уткнуться в тарелку. Бяка!

— А можно мне тоже мяса?

С сомнением рассматривая свою овощную пайку, сегодня лежащую на полу, я ощущала дикую несправедливость. Между прочим Джайло он дал сырого мяса на кости.

— Сырого?

— А есть?

— Есть.

— Дай, пожалуйста…

И казалось бы странно, ведь сознание во мне человеческое, но тело было стопроцентно животным и сырое мясо не вызвало во мне ни единого протеста. Наоборот — было с удовольствием съедено, а затем и вылизано начисто то место, где лежало.

Эх, жизнь почти прекрасна!

Ещё бы погладил кто…

Скосив глаза на уже не очень своего мужчину, я тут же отвела взгляд и отправилась в гостиную. Если не видеть, то меньше хочется. Доказано десятью днями жизни в подвешенном статусе нежелательной гостьи. Единственная проблема — каждый вечер мне приходилось просить его нажать клипсу, чтобы отправиться в Сеть. Если бы не это, то наше общение вообще сводилось бы к минимуму. Хотя оно и так не очень изобилует разговорами…

Черт, все равно — как себя ни уговариваю, что это глупо и ничего не изменить, но всё равно тошно. Надумала себе любви неземной, а оказалось, что это фикция и не более. Больно оказалось падать… Очень больно. Но я сильная, я справлюсь.

Наверное. Через годик, когда стану свободной… А может и раньше, когда забуду его по приказу. Интересно — забуду или нет?

— Сегодня пойдешь в Сеть? Я смотрел — ты уже закончила первые курсы, причем с отличием. Молодец. — В мои невеселые мысли минут через сорок абсолютно неожиданно ворвался мужской голос, да и сам мужчина показался на пороге гостиной, причем в руках он держал открытую бутылку со спиртным (мой чувствительный нос учуял).

— Да, пойду. Мне надо изучать историю и археологию. Времени осталось мало, а нужно успеть ещё очень много… — насторожено посматривая, как он садится на диван и отпивает прямо из бутылки, в которой уже едва ли половина, я была слегка шокирована.

Он пьет??? Вот просто так сидит и напивается?

А повод?

— Да, времени мало… — он кивнул, отпил, и лишь после этого посмотрел на меня. — Удивляешься, что пью? Не удивляйся. Это… Это возможность снять напряжение. — И тут он сказал то, отчего у меня округлились глаза и открылся рот. — Тася, я тут подумал… Я был в корне не прав. Меня переклинило. Сильно. Я Страж и с нами такое бывает… Хотел как лучше, а получилось хуже некуда. Могу я надеяться на твое прощение? Знаешь, мне сейчас тяжело признаваться вслух, поэтому я ещё немного выпью…

И он выпил.

Затем ещё выпил и ещё…

И только когда бутылка с виски опустела окончательно, он смог продолжить:

— В Стражи нас отбирают по стойкости нервной системы и иным довольно многим характеристикам, но со временем гибкость мышления заменяется уверенностью в том, что ты всегда прав. Я уже рассказывал тебе, что я уже далеко не человек… И в этом моя проблема. Твои слова задели меня за живое. Сильно. Я вспылил, причем несоразмерно. И наверное… Да что там — обидел тебя так, что до сих пор не могу простить себя сам. Я даже говорить об этом трезвый не могу.

На меня посмотрели не очень вменяемым взглядом и махнули рукой.

— Тася, иди ко мне, а… Я так соскучился… А ты словно в насмешку — сегодня ещё красивее и милее. Простишь меня?

Признание стало полнейшей неожиданностью. И если гордая человеческая душа ещё решала — простить или подумать, то счастливая суть джинна уже радостно виляла хвостом и торопилась к дивану. Прыгала на этот самый диван, лезла обниматься и от переизбытка чувств даже несколько раз лизнула его в лицо. Правда тут же расчихалась от алкогольных миазмов, но всё равно не ушла, а крепко-крепко прижалась и расчувствовалась, когда меня стиснули в объятиях и с блаженным вздохом зарылись пальцами в мех.

Бедня-я-яжечка…

— А ещё я очень хочу отменить свой приказ о том, чтобы ты улетала и забывала обо мне. Можно это сделать?

— Можно. — Вопрос моментально напряг и выветрил всю розовую дымку из головы и я насторожено продолжила: — Но надо правильно сформулировать.

— Хорошо, я постараюсь. А может… Может ты сама сформулируешь? Так, чтобы не возникло конфликта интересов? Чтобы нам было максимально комфортно и при этом ты не думала, что я тиран и деспот.

Вот так задачка! А что я-то? Сам уже не можешь?

И только я подняла голову, чтобы заглянуть в его глаза и спросить это вслух, как меня чуть приподняли и от души поцеловали в нос, при этом от той же самой души надышав на меня алкоголем.

Фу-у-у!

— Ты самая хорошая и умная девушка.

Да ладно?

— Самая добрая и адекватная из всех, кого я знаю.

Хм…

— И самая мягкая.

Мда.

— Ну… спасибо, — сумела я тихо пробормотать, когда он закончил свой пьяный бред, но меня уже никто не слышал.

Алкоголь оказался коварен и просто напросто срубил чуть-чуть моего мужчину — он спал. Сидя на диване, крепко меня обнимая и даже не помышляя о том, что по идее спят лежа и в кровати.

Так, это конечно безумно мило… Но невкусно. А спустя пятнадцать минут в его так и не ослабшем захвате — неудобно.

Черт, и тут сплошное безобразие!

Ещё минут через пятнадцать у меня получилось дотолкать его так, что его голова упала на подлокотник, а я сама смогла выбраться. Умаялась… Нет, песцом конечно быть хорошо — шиншиллой я бы так не справилась, но всё равно лучше быть самой собой.

Жаль только, что мне предстоит ещё как минимум три превращения, прежде чем это станет возможным. И ещё тридцать дней…

Нет, лучше об этом не думать. Лучше устроиться рядышком (например, сверху) и получать удовольствие от того, что доступно. Больное, на текущий момент запретное, но такое сладкое удовольствие!

А под утро кое-кто похмельный совсем не бережно сбросил меня с себя, причем прямо на пол и простонал:

— О-о-о…

Да, литр виски без закуси, да ещё и из горла, как пиво — это вам не шанюшки из-под стола тырить.

— Плохо, да?

— О-о-очень…

— Попроси — я помогу.

— Как?

Бедняга, уже мозги отказывают.

— Прикажи.

— Я ж обещал не приказывать…

И столько муки было в его глазах и на лице, что я презрительно фыркнула, запрыгнула обратно и, устроившись на его боку, заявила:

— Приказывай. Вылечу от похмелья. А потом поговорим серьёзно о приказах и прочем.

Уж не знаю, чего я с утра была такая смелая, но спокойно смотреть на его зеленоватое лицо я не могла.