Кристин Фихан - Темный принц Страница 41

Они отнесли Михаила вниз, в спальню, и Рейвен последовала за ними.

— Мне вызвать доктора? — спросила она, хотя уже знала ответ.

Она чувствовала: они хотят, чтобы она ушла, что она каким-то образом им мешает. Инстинктивно она знала, что Михаил не получит необходимую помощь, пока она не уйдет.

— Нет, малышка. — Михаил протянул к ней руку.

Она подошла к нему, и они переплели пальцы. Он всегда был таким сильным, таким физически здоровым, а теперь выглядел таким бледным и изнуренным. Рейвен почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза.

— Тебе нужна помощь, Михаил. Скажи мне, что надо делать.

Глаза Михаила, такие черные и холодные, вдруг потеплели, когда его пристальный взгляд остановился на ее лице.

— Они знают, что делать. Это не первая моя рана и не самая худшая.

Он невесело улыбнулся.

— Это то самое дело, которым ты должен был заняться сегодня вечером?

— Ты же знаешь, что я охочусь на тех, кто убил мою сестру.

Он казался уставшим и утомленным. Рейвен ненавидела спорить с ним, но кое-что должно быть сказано.

— Ты сказал, что всего лишь прогуляешься, ничего опасного. И нет необходимости лгать мне насчет того, что ты делал. Я знаю, что ты большая шишка в этих местах, но знаешь что? Я тоже выслеживала убийц. И предполагалось, что мы будем доверять друг другу.

Байрон, Эрик и Жак посмотрели друг на друга, приподняв брови. Байрон беззвучно повторил слово «шишка». Никто из них не рискнул улыбнуться, даже Жак.

Михаил нахмурился. Он понял, что обидел ее.

— Я не нарочно сказал неправду. Я всего лишь вышел, чтобы произвести небольшое расследование. К сожалению, все вышло иначе. Поверь, я не собирался получить рану. Это был несчастный случай.

— У тебя есть привычка попадать в неприятности, когда меня нет рядом. — Рейвен улыбнулась, но глаза ее оставались серьезными. — Как нога?

— Всего лишь царапина, ничего такого, о чем бы стоило волноваться.

Она снова замолчала, взгляд синих глаз рассеянно скользил по его лицу, словно она погрузилась в себя.

Михаил почувствовал, как что-то глубоко внутри его шевельнулось. У нее был тот самый взгляд, означающий, что она снова думает слишком много. Это было последнее, в чем он сейчас нуждался, и в ее молчании было что-то такое, что его тревожило. Она не могла покинуть его. И хотя разумом он понимал это, но сердцем не хотел, чтобы она желала его покинуть, чтобы даже задумывалась об этом.

— Ты злишься на меня, — сказал он.

Рейвен покачала головой.

— Нет. Честно — нет. Может быть, я в тебе разочаровалась.

Она смотрела печально.

— Ты сказал, что между нами не может быть лжи, и сам при первой же возможности солгал.

Она снова прикусила губу. В глазах блеснули слезы, но она нетерпеливо сморгнула их.

— Когда ты просил меня доверять тебе, Михаил, мне показалось, что и с твоей стороны будет точно такое же доверие ко мне. Тебе следовало бы относиться ко мне с большим уважением, по крайней мере к моим способностям. Во время выслеживания я использовала психическую связь. Я выслеживала, используя чьи-то глаза. Некоторые из твоих людей такие небрежные и самодовольные. Некоторые из вас даже не беспокоятся о ментальной защите. Все вы настолько высокомерны, что вам даже в голову не приходит, что человек — существо, не принадлежащее к вашей совершенной расе, — может войти в ваши сознания. Вы выявили одного, похожего на меня, который приговаривает ваших людей к смерти. Но если я смогла проникнуть в ваши сознания, она тоже сможет сделать это. Мой вам совет, чтобы не стало еще хуже, принимайте более серьезные меры предосторожности.

Рейвен отступила от протянутой успокаивающей руки Михаила.

— Я просто пытаюсь спасти ваши жизни, а не мщу.

Только гордость заставляла ее удержаться и не показать, как она расстроена. Она уже почувствовала, что потеряла его, их уникальную близость. Каким-то образом она знала, что в ее жизни уже не будет другого мужчины, другого времени, когда она сможет смеяться и разговаривать так, как это было с ним.

— Тебе не нужно говорить что-то еще, Михаил. Я видела твою небольшую царапину собственными глазами. И ты был прав, вы там были не одни — за вами наблюдала я. На моем языке честность означает правду.

Рейвен сделала глубокий вдох, с сожалением сняла кольцо и осторожно положила его на прикроватный столик.

— Мне очень жаль, Михаил, правда жаль. Я знаю, что подвожу тебя, но я не вписываюсь в ваш мир. Я не понимаю ни его, ни его правил. Пожалуйста, окажи любезность — держись подальше и не пытайся связаться со мной. Мы оба знаем, что на самом деле я не подхожу тебе. Я уеду первым же поездом.

Она повернулась и направилась к двери. Но та захлопнулась с громким стуком. Она, не оборачиваясь, молча смотрела перед собой. Воздух звенел от напряжения, от какого-то темного чувства, которому она не могла дать названия.

— Не думаю, что, если мы продолжим наши отношения, от этого будет какой-либо прок. Тебе прямо сейчас нужна помощь. Очевидно, что бы они ни намеревались делать, это такая тайна, что об этом никто не должен знать. В том числе и я. Позволь мне вернуться домой, и пусть они тебе помогут.

— Оставьте нас, — приказал он остальным.

Они неохотно повиновались.

— Рейвен, подойди сюда, пожалуйста. Я слаб, и мне понадобятся все оставшиеся силы, чтобы подойти к тебе.

Он говорил искренне, и это разбивало ей сердце. Она закрыла глаза, сопротивляясь силе, что звучала в его ласковом голосе.

— Не в этот раз, Михаил. Мы не только живем в двух разных мирах, у нас разные системы ценностей. Мы попытались, я знаю, как тебе этого хотелось, но я так не могу. Может быть, никогда и не могла. Все произошло слишком быстро, и мы действительно не знаем друг друга.

— Рейвен.

С какой теплотой он произнес ее имя.

— Подойди ко мне.

Она прижала пальцы ко лбу.

— Я не могу, Михаил. Если я позволю тебе снова ко мне приблизиться, я перестану уважать себя.

— Тогда у меня нет иного выбора, кроме как самому к тебе подойти.

Он перенес вес своего тела на руки, чтобы начать двигаться, подтаскивая раненую ногу.

— Нет!

Она встревоженно обернулась.

— Перестань, Михаил. Я позову остальных.

Она толкнула его назад на подушки.

Он неожиданно сильно обхватил ее за шею.

— Ты — единственная причина, почему я сейчас жив. Я говорил тебе, что буду совершать ошибки. Ты не можешь поставить на мне крест, на нас. Ты знаешь меня, знаешь все самое важное обо мне. Ты можешь заглянуть в мое сознание и узнать, что я нуждаюсь в тебе. Я бы никогда не причинил тебе боли.

— Ты уже причинил мне боль. Обидел. Те люди за дверью — твоя семья, твой народ. А я из другой страны, я принадлежу к другой расе. Это не мой дом и никогда им не будет. Позволь мне позвать их и просто уйти.