Лорен Кейт - Мучение Страница 41

Вероятно, это его фантазии о моей соседке по комнате. В любом случае, ты должна была видеть его лицо в тот день. Как будто я какой-то цирковой уродец. У меня не было выбора, и я порвала с ним.

— Это ужасно. — Люси стиснула руку Шелби. — Но это его проблема, не твоя. Большинство ребят в Береговой линии смотрят на Нефилимов забавно, но я была во многих школах и начинаю понимать, что это только маска, скрывающая реальное отношение. Кроме того, «нормальных» нет. У Фила наверняка есть свои странности.

— Вообще-то, у него странные глаза. Они голубые, но настолько светлые, будто выцветшие. Он вынужден носить специальные контактные линзы, чтобы люди не пялились на него. — Шелби повернула голову. — Плюс, ты знаешь, этот третий сосок. — Она начала смеяться, ее лицо покраснело, когда Люси начала смеяться вместе с ней, они смеялись до слез, когда легкое постукивание в окно прервало их веселье.

— Лучше бы это был не он. — Голос Шелби немедленно успокоился, когда она прыгнула к открытому окну и в спешке уронила с кровати банку с консервированной юккой.

— Это к тебе, — сказала она, почти оцепенело.

Люси была у окна в мгновение ока, потому что уже почувствовала его. Опершись ладонями на подоконник, она наклонилась вперед в свежий ночной воздух.

Она была лицом к лицу, губами к губам с Даниелем.

На долю секунды ей показалось, что он смотрит мимо нее внутрь комнаты на Шелби, но потом он начал целовать ее, обхватив ее голову своими руками и прижимая ее к себе, заставляя ее задыхаться. Недельный запас тепла проходил через нее, вместе с невысказанными извинениями за резкие слова, сказанные в последнюю ночь на пляже.

— Привет, — прошептал он.

— Привет.

Даниэль был в джинсах и белой майке. Его волосы были волнистыми. Его огромные жемчужно-белые крылья бились позади, исследуя ночь, маня ее. Они двигались почти в такт с биением ее сердца. Она хотела прикоснуться к ним, завернуться в них, как последний раз на пляже. Это было ошеломляюще — видеть его зависшим перед ее окном на третьем этаже.

Он взял ее за руку и потянул за подоконник в свои объятья. Но потом опустил ее на широкий плоский выступ за окном, который она никогда не замечала.

Она всегда хотела плакать, когда была счастлива. — Ты не должен быть здесь. Но я так счастлива, что ты здесь.

— Докажи это, — сказал он, улыбаясь, притянув ее голову к своей груди. Он обнял ее за талию одной рукой. Тепло распространялось от его крыльев. Она смотрела поверх его плеч, и весь мир был белым. Вся мягко сверкало и переливалось в лунном свете. А потом огромные крылья Даниэля начали биться.

Появилось легкое ощущение тяжести, и она поняла, что поднимается, нет, летит, высоко в небо. Выступ казался все меньше, звезды — все ярче, ветер обдувал ее, ерошил волосы.

Они поднимались все выше в ночь, пока школа не стала темным пятном внизу, а океан — серебряным одеялом на земле. Пока они не проникли в перистый слой облаков.

Ей не было холодно или страшно. Она чувствовала себя свободной от всего, что угнетало ее на земле. Свободной от опасности, от любой боли, которую она когда-либо испытывала. Свободной от гравитации. И такой влюбленной. Губы Даниэля провели дорожку поцелуев на ее шее. Он крепко обнял ее за талию и повернул к себе лицом. Ее ноги расположились на его ступнях, точно также, когда они танцевали над океаном. Ветра не было, воздух вокруг них был теплым и спокойным. Единственными звуками, которые были слышны, это были биение крыльев Даниэля, колеблющихся в небе, и стук ее собственного сердца.

— Ради таких мгновений, — сказал он, — стоит пережить все, что происходит.

А потом он поцеловал ее так, как не целовал никогда прежде. Долгим, жадным поцелуем, который, казалось, будет длиться вечно. Его руки прослеживали линии ее тела, сначала легко, а потом более напористо, восхищаясь ее формами. Она таяла в нем, и он провел пальцами по ее бедрам, ее груди, плечам. Он контролировал каждую часть ее тела.

Она чувствовала его мускулы под хлопковой рубашкой, его руки и шею, впадинку на спине. Она поцеловала его в подбородок, в губы. Здесь, в облаках, глядя в глаза Даниэля, более яркие, чем любая звезда, ярче, чем она когда-либо видела, Люси принадлежала ему безраздельно.

— А мы можем просто остаться здесь навсегда? — спросила она. — Мне никогда не будет этого достаточно. Достаточно тебя.

— Я надеюсь, нет. — Даниэль улыбнулся, но скоро, слишком скоро его крылья начали двигаться, выравниваясь. Люси знала, что последует за этим. Медленный спуск.

Она поцеловала Даниэля в последний раз и убрала руки с его шеи, готовясь к полету, а потом она потеряла контроль.

И упала.

Казалось, все происходило в замедленном движении. Люси перевернулась, дико замахала руками, а затем ее подхватил такой холодный и резкий порыв ветра, что она задохнулась. Последнее, что она видела — это глаза Даниэля, шок на его лице.

Потом все ускорилось, и она начала падать так быстро, что у нее перехватило дыхание. Мир был вращающейся черной пустотой, она почувствовала дурноту и страх, глаза резало от ветра, потом в глазах потемнело, будто она попала в туннель. Она была на грани обморока.

Так бы и произошло.

Она никогда не узнает, кто она на самом деле, не узнает, стоит ли все этого. Достойна ли она любви Даниэля, а он — ее. Все было кончено.

Ветер свистел в ушах. Она закрыла глаза в ожидании конца.

И затем он поймал ее.

Вокруг нее были руки, сильные, знакомые руки, и она мягко замедлялась, больше не падая — она парила. С Даниелем. Ее глаза были закрыты, но Люси знала, что это он.

Она начала плакать, успокаиваясь, что Даниель поймал ее, спас ее. Она никогда не любила его больше, чем в этот миг — неважно, сколько жизней она уже прожила.

— Ты в порядке? — прошептал Даниель, его голос был мягким, его губы были так близко от ее.

— Да, — она могла чувствовать взмахи его крыльев. — Ты поймал меня.

— Я всегда поймаю тебя, если ты будешь падать.

Медленно они возвращались в мир, который недавно покинули. К Береговой линии и океану, мягко плескавшемуся у утесов. Когда они приблизились к общежитию, он плотно сжимал ее, и мягко спускался к выступу.

Люси коснулась ногами подоконника и посмотрела на Даниеля. Она любила его. Это было единственное, в чем она была уверена.

— На месте, — сказал он, выглядя серьезным. Его улыбка исчезла, пропал блеск в его глазах. — Это должно удовлетворить твою охоту к перемене мест, хотя бы на некоторое время.

— Что значит, охоту к перемене мест?

— То, как ты покидаешь студенческий городок? — В его голосе было намного меньше теплоты, чем минуту назад. — Ты должна перестать делать это, когда меня нет рядом, чтобы присмотреть за тобой.