Джесса Слейд - Совращенная тенями Страница 41

— Я не хотела тебя беспокоить, — сказала она.

— Я не могу остановить себя. Я не могу оставить все вот так между нами. — Фиолетовый свет окрасил его глаза, как будто он был готов к нападению. На нее?

Она не понимала глубину его волнения, но ощущала источник. Горячий мускул возбужденного мужчины, ее сердцебиение вновь усилилось, ее кожу покалывало, как будто тая после нескольких часов игры в снежки. Прыжки с утеса могли быть прекрасны во сне, но она знала лучшее в реальной жизни.

Она не сделает этого?

— Это было только одной ночью. — Она пробовала убедить его? Или себя? — Мы сделали это, но не к чему хорошему, это не привело.

Она ослабила локоть, и перекатилась подальше от него. От этого у него глаза разгорелись еще ярче, даже ярче, чем когда он пошел в тень деревьев к фералису. Напряжения каждого мускула в нем отозвалось в ней.

Если она убежит, то он последует за ней. Если она останется здесь, то он скажет, что-нибудь, что она не хочет слышать.

На одной из страниц она читала о взятии инициативы, нажима преимущества, никогда не давай оппозиции отдышаться.

Так, что она встала на колени напротив него, положила пальцы на его затылок, и поцеловала его.

Было сомнительно, что историки имели именно это. Она спихнула книгу с кровати.

— Сера, — говорил он ей в губы. — Я не думаю…

— Я прочитала, после двадцать первого повторения, последовательность нападения становиться механической памятью мускула. — Она проследила верхнюю линию его губы языком. — Не думай.

Он застонал и притянул ее к своей голой груди, так что она растянулась поперек его коленей. Его тело было таким горячим, что можно было плавить снежных ангелов через бетон. Она закрыла глаза и позволила ему откинуть ее голову назад, так что бы он мог целовать ее шею.

Она гладила пальцами заточенные как железо его мускулы и держалась подальше от чувств, готовых проносить по ее телу. Он притягивал ее все ближе и ближе, ей хотелось утонуть в его прикосновениях, забыть о холодности отца, забыть ужас борьбы с фералисами, думать только о теплоте его дыхания на своей коже.

Она получила представление, после разговора с Арчером о грехе, где удовольствие плоти были маленькими и далекими.

Она позволила своим рукам бродить по его плечам, наслаждаясь его силой. Слабая дрожь от ее прикосновений увеличилась, когда ее руки стали опускаться ниже к его бедрам.

Он запутался руками в ее волосах, большие пальцы на ее висках, и почти мучительно он оторвал ее от себя и поймал пристальный взгляд.

— Сера, что ты делаешь?

Его голос был более резок, чем его прикосновения.

— Я хочу нарисовать тебе одну диаграмму, — сказала она. — Подожди. У меня есть записная книга.

Его глаза сузились.

— Ты издеваешься надо мной?

Она смутила его.

— Я хочу тебя поцеловать.

Его глаза расширились. Она вырвалась из его захвата и впилась в него губами. Его дыхание участилось, намного больше, чем после драки, его руки поползли под ее футболку. Солоноватый мускус возбуждения заполнил его голову. Она испытывала его глубоко в своем рту.

Когда она поднялась на колени, он пробежался глазами по ее футболке, схватив ее за талию. Он смотрел на нее снизу вверх, пальцами сжимая бедра, которые двигались на нем.

Она видела, как он осторожно смотрит на нее, как будто он не мог взять то, что хотел. Он дотрагивался до нее без дрожи только когда хотел, чтобы она уничтожила демона.

Она склонилась над ним, так чтобы ее грудь была около его груди. Подвесной камень не дотрагивался до него, но она не хотела сейчас думать об этой специфической тайне.

— Дотронься до меня, — шептала она ему в ухо, поскольку она опускала свои пальцы вниз его спины. Мускулы ниже ее согнутых ладоней подскочили. — Именно поэтому ты пришел сюда?

— Ты кричала.

— Ты говорил, что не врешь.

— Ты говорила во сне.

— Это был не кошмар.

Он затих на мгновение.

— Ты смеялась во сне. Я увидеть…

Неизвестная охотница в ней колебалась. Смелый тальян воин дрожит от ее прикосновений. Она должна ликовать от этой мысли. Вместо этого, у нее было ощущение, что она держит что-то хрупкое, тонкий кристалл, который может дрожать и один.

Она отклонилась немного назад. Его руки переместились на ее бедра, и хотя она смотрела ему в глаза, все равно видела извилистые линии ревена.

Фиолетовый туман, несся в его глазах, подобно штормовым облакам.

Она наклонилась снова и поцеловала мягко его в лоб.

— Мне снился полет, и снежные ангелы.

— Ангелы не летают, — сказал он с большой серьезностью. — Не в этом царстве.

— Возможно, во снах тоже.

— Возможно. — Он взял ее за руки и поднес их к губам. Его дыхание на ее пальцах посылали дрожь к ее коленям.

Когда он говорил, его глаза были темными и наполовину закрытыми.

— Мне жаль, что я разбудил тебя. Ложись, чтобы уснуть.

Дрожь сменилась, остолбенением. Она отобрала свои руки у него.

— Но…

— Я помог тебе овладеть демоном, что, несомненно, как-то связывает…

— Не надо было секса, что бы это сделать, — сказала она, вскочив с кровати.

— Но любое длительное обязательство между нами, может нас убить. — Он все еще сидел в том же положении. — Я почти погубил тебя сегодня вечером. Я знал, что фералис охотится на нас, и, тем не менее я думал о тебе.

О ней? Предательская теплота смягчила жесткость в позвоночнике.

— Никакого вреда. И ты сказал, мы вместе убивали демонов, что не оставили никаких следов.

— Я точно не знаю, что ты… что мы сделали, но это было куда опаснее, чем любая битва, в которой я участвовал.

Возникшая в ней теплота растворилась.

— Это было не опасно. Когда ты дотронулся до меня, я знала, что все плохое о преступном намерении и фералисе. Все это не должно было быть, вообще не должно, и затем оно ушло. Это было…правильно.

— Ты думаешь, правильность делает это безопасным?

Она подняла свой подбородок в вызове.

— Ты тоже это чувствуешь.

Его зрачки сжались, потерянные во внезапной вспышке фиолетового, как будто он нанесла жестокий удар.

— Если я умру в сражении с демоном, пятно на моей душе облегчиться. Но если я заберу тебя с собой…. Я уже проклят, второго раза не будет.

— Моя жизнь и душа не имеет к тебе никакого отношения. — Она хотела притопнуть ногой, но он уже смотрел на нее как на капризного ребенка. — Ты сражался с мужчинами, с Зейном или Екко.

— Я хочу один. Я всегда один.

— Это не означает, что так должно быть всегда.

— Да, это так. — Он встал. Только по фланелевым штанам было видно, что ему не все равно на ее прикосновения, но по его выражению, она знала, что он никогда не сдастся.