Маргарита Глазова - Седьмой этаж, годы 1-3 Страница 41

— Вот зараза! — выругался разозлённый резкой болью парень. — Долбанная почта!

Он поставил пустую чашку на каминную полку и отлепил майку от груди. Грудь горела, а майка противно липла к месту ожога.

Глеб стянул майку и осмотрел грудь. Оценив степень повреждения, он поднёс ладони к груди, не касаясь кожи, сконцентрировался и произнёс:

— Пургаре кутис.

Умелое заклинание сделало своё дело, кожа незамедлительно приобрела первоначальный вид, боль прошла. Майку он тоже привёл в порядок заклинанием и намеревался надеть.

Лиза как раз в это самое время направлялась из своей комнаты в душ. Войдя в холл, она застала там Глеба полуголым с майкой в руках.

— Привет, — весело бросила она ему и лукаво улыбнулась. — Тебе что, жарко стало?

— Я просто облился кофе. Прошу прощения за свой вид, — пробормотал он и стал поспешно натягивать на себя майку.

— Да всё нормально, — ответила Лиза, а сама подумала: «Хи-хи! Ну, надо же. Прошу проще-е-ения! Какой Версаль. Однако, торс у него потрясный!»

— Тут письмо кому-то пришло. Из камина вылетело. Посмотри, может тебе, — Глеб указал на письмо, которое лежало на подлокотнике одного из кресел.

— Нет, точно не мне. Я письма получаю только обычной почтой. Я не колдунья. Это кому-нибудь из ребят. А ты как почту получаешь?

— Никак. Я её вообще не получаю.

И он, молча подобрав пустую чашку, ушёл к себе.

Лиза на минутку призадумалась. Потом взяла письмо и посмотрела на адрес.

— Это Дэну от родителей. Пусть сам заберёт, неохота идти к парням, — подумала она.

Лиза положила письмо на каминную полку и направилась на кухню, хихикая про себя:

— А съем-ка я мороженку, остыну немножко, а то чего доброго мне всю ночь голые мужские торсы сниться будут.

Глава 2. О соседе поподробнее

Эмма встала в этот день раньше, чем обычно. Проснулась как-то внезапно, словно кто её толкнул. Взглянула на часы. Ещё, по меньшей мере, час до подъёма. Она попыталась отключиться, повалялась в постели ещё минут десять, переворачиваясь то на один бок, то на другой. Бесполезно, сна ни в одном глазу.

Эм выбралась из постели, сходила умыться и отправилась на кухню, намереваясь в кои-то веки без спешки позавтракать, раз уж не спится. На кухне она застала Глеба, который возился у плиты и тихонько напевал себе под нос. Он какое-то время не замечал её присутствия, тем самым дав ей возможность с интересом наблюдать за его действиями. Напевал он тихо, но Эм уловила и слова, и мотив, и то, что у него приятный баритон.

Он, видимо, почувствовал на себе пытливый взгляд и, умолкнув, обернулся. Эм встретившись с ним глазами, улыбнулась.

— Доброе утро.

— Доброе.

Он кивнул ей и пару секунд молча на неё смотрел, потом опять повернулся к своей кастрюльке, в которой закипела вода.

Эм отметила про себя с некоторым удивлением, что его карие глаза имеют тёплый янтарный оттенок, здорово смягчающий серьёзность взгляда. Она до сих пор не имела возможности рассмотреть, как следует, его лицо. Он, изредка сталкиваясь с ней на нейтральной территории, ограничивался короткими вежливыми фразами, не считая нужным останавливаться для разговоров, и казался ей довольно мрачным типом, глядящим на мир исподлобья.

— А Лиза, пожалуй, права, он симпатичный… Яйца варит. Кулинар, — хихикнула про себя Эм.

Она занялась своим завтраком, исподтишка за ним наблюдая. Несколько минут прошли в молчании.

Глеб очистил яйца от скорлупы, аккуратно нарезал их кружочками и разложил на тарелке, сдобрив майонезом. Эм по утрам обычно обходилась йогуртом. Пожелав друг другу приятного аппетита, они уселись по разные стороны стола и поглощали свой завтрак, не говоря ни слова. Глеб спокойно уписывал яйца, не обращая на Эмму внимания. Она тоже делала вид, что не смотрит на него, но из-под полуопущенных ресниц подглядывала за его движениями.

— Он определённо хорошо воспитан. Никакого чавканья, отлично управляется со столовыми приборами. Так, пользуется салфеткой, из чашки не прихлёбывает, по тарелке хлебом не возит. М-да, хорошие манеры налицо, — иронично отмечала про себя Эм.

Покончив с завтраком, Глеб быстро помыл свою посуду, убрал всё на место и уже в дверях бросил Эмме:

— Удачного дня.

Эм обернулась, чтоб ответить, но он уже исчез за дверью.

День, и правда, складывался у неё удачно. Она успешно сдала тему, к которой накануне напряжённо готовилась. Последнюю лекцию в универе отменили, и Эм смогла в своё удовольствие прошвырнуться по магазинам, что ей ещё больше подняло настроение.

На улице было солнечно. Бабье лето ещё баловало горожан своим ласковым теплом. Эм, против обыкновения, пошла домой пешком, с удовольствием вдыхая свежий воздух и жмурясь от солнечного света. Так хорошо было не спешить никуда, чувствовать себя свободной от дел хоть ненадолго.

Придя домой, она включила радиоприёмник и принялась рассматривать свои покупки. Эм увлеклась этим занятием и не прислушивалась к мелодиям, которые доносились из приёмника, периодически сменяя одна другую. В какой-то момент, что-то вдруг заставило её замереть на месте. Она не сразу сообразила, что её озадачило. Ах да, эта песня. Что-то она ей напомнила. Эм прислушалась к словам. Она ведь совсем недавно где-то слышала и эти слова, и этот мотив… Почему-то вдруг подумала о тёмном янтаре… Тёмный янтарь… золотисто-коричневый… карий… В сознании вдруг отчётливо нарисовались серьёзные карие глаза с янтарным оттенком. Её бросило от этого в жар. Что за бред?

Эм так странно себя почувствовала. Мелодия словно что-то всколыхнула в душе. Что-то давно забытое, или наоборот, совсем незнакомое. Она не могла понять, что сейчас чувствует и что с ней происходит. Ей хотелось плакать и смеяться одновременно. Сердце стучало часто-часто, до боли. Какое-то смутное непонятное беспокойство овладело ею за считанные секунды. Она присела на кровать, пытаясь успокоиться.

Что могло случиться? Почему так смутно и в то же время хорошо на сердце?

Эта песня… Да-да, ну конечно, дело всего лишь в песне. Она просто затронула какую-то струну в её душе. Это ничего. Так бывает.

Эм уговаривала саму себя, пытаясь найти логичное объяснение этому внезапному всплеску эмоций. С присущим ей самообладанием она заставила себя успокоиться и не думать об этом больше.

Остаток дня она старалась не вспоминать об этом странном обстоятельстве. Лишь поздним вечером, когда она лежала в своей постели, и в её расслабленном сознании уже вырисовывались смутные образы грядущих сновидений, опять вдруг промелькнула короткой вспышкой мысль о тёмном янтаре. Вспыхнула и погасла, растворившись в тёплом тумане.