Рейчел Хокинс - Демоническое стекло Страница 42

— Вроде в норме. Что это было? Самопальная магическая бомба?

Растерзанный подарок валялся на полу. Лента свернулась кольцами, извиваясь как змея. Кэл наступил на нее, и она затихла.

— Похоже на то, — мрачно буркнул он.

— Подарок был заворожен, чтобы отыскать именно тебя, — добавил папа.

Он выглядел таким злым и расстроенным, что я не стала его шпынять за слово «заворожен».

— Счастье еще, что они не сумели раздобыть побольше демонического стекла, — раздался голос Лары.

Я удивленно оглянулась. На ней было платье в стиле восемнадцатого века, с пышной юбкой и квадратным вырезом. Волосы скрывал высокий пудреный парик.

— Судя по всему, этот кусок — самый большой, — продолжала она, подтолкнув ногой осколок, вынутый из моего плеча.

У нее за спиной виднелся Родерик. Его черные крылья медленными взмахами разгоняли воздух.

Лара обернулась к нему.

— Обыщите поместье! Если Кросс все еще здесь, мы его найдем.

У меня мозги еле ворочались. Я переспросила чуть слышно:

— Кросс?

Мне ответила миссис Каснофф.

— Очевидно, все это — происки «Ока». Кто еще способен на такое?

— А поскольку в «Оке» всего один волшебник… — Голос Лары был почти неотличим от голоса миссис Каснофф. — Скорее всего, Арчер Кросс вновь совершил попытку тебя убить.

ГЛАВА 27

Следующие девять дней тянулись точно ириска.

Миссис Каснофф вернулась в «Гекату». На мой взгляд, оно и к лучшему. Ее присутствие в Торне ощущалось как столкновение разных миров.

Я почти не выходила из комнаты — залечивала раны. Смотрела в потолок и думала в основном об Арчере. Я видела его лицо сразу после взрыва. Он был напуган. Потрясен даже, и совсем не в духе «ой, убийство-то сорвалось». Взрыв для него стал полной неожиданностью, а значит, не он подбросил подарок с сюрпризом. Следовательно, кто-то другой пытается меня убить — от этой мысли хотелось забиться в постель и больше никогда не покидать безопасный кокон. Все-таки я решила встретиться с Арчером. Было у меня чувство, что все происходящее каким-то образом взаимосвязано. Ник и Дейзи, покушение на мою жизнь, внезапная бурная деятельность «Ока»… Чем скорее я докопаюсь до правды, тем лучше.

Одно хорошо: с тех пор как из меня чуть не сделали шашлык, Дженна снова начала со мной разговаривать. Наутро после дня рождения она пришла меня проведать и нерешительно остановилась в дверях.

— Ты как себя чувствуешь?

От попытки пожать плечами верхнюю половину туловища прошило болью. Я поморщилась.

— Да так, знаешь. Как будто меня порезали адским стеклышком. Но мне уже лучше.

Дженна приблизилась на пару шагов. Лицо у нее было очень серьезное.

— Тебя могли убить!

— Ну, так не убили же.

Еще два шага — и Дженна присела на краешек кровати.

— Соф… — начала она.

Я ее перебила.

— Слушай, Дженна, давай уже перейдем к той части, где мы с тобой взаимно просим прощения и бросаемся друг другу на шею?

От удивления она засмеялась, и я вдруг заметила у нее в глазах слезы.

— Ага, давай, — сказала она, шмыгая носом, и осторожно меня обняла.

Мы немного посидели обнявшись, а потом я спросила:

— В школу все равно не вернешься?

Дженна хлюпнула носом и помотала головой.

— Не могу!

Когда она отодвинулась, все лицо было залито слезами, и даже розовая прядка словно выцвела.

— Софи, я должна это сделать.

Я молча кивнула; комок в горле мешал говорить.

— Это же не значит, что мы больше никогда не увидимся! — Дженна сжала мою руку. — Ты можешь даже в гости приехать в гнездо на Рождество.

— Гнездо? — удивилась я.

Дженна смущенно дернула плечом.

— Так называется группа вампиров, живущих вместе.

Я старалась придумать ироничный комментарий, — что-нибудь насчет коммун и хиппи, — но мне было слишком грустно, чтобы ехидничать.

От мыслей о возращении в «Гекату» и переживаний по поводу предстоящей встречи с Арчером у меня уже крыша ехала, тут не до занятий магией. Только накануне папиного отъезда я почувствовала в себе силы поработать с гримуаром. Никто, кажется, так и не заметил, что книга пропала, и когда я пошла взглянуть на зачарованный том, который папа оставил для виду в витрине, сразу поняла, почему так. Даже я не смогла бы отличить книгу от настоящей, а чары отвода глаз ощущались совсем слабо — если не знать, не заметишь.

Изучением гримуара мы занимались в той же комнате с зеркалами, где я отрабатывала контроль над магией. От волшебной силы, бьющей из страниц, сердце начинало частить и болела голова, но я все равно уселась на полу рядом с папой перед раскрытой книгой и внимательно слушала его объяснения. Он правду сказал: на этих страницах были записаны невероятно темные чары. Были там смертельные заклинания и ритуалы, позволяющие приковать к себе душу другого человека, сделав его своим рабом. Папа методично, ровным голосом разбирал каждое заклинание, даже самое отвратительное. Только об одном ничего не сказал, и это было странно. Значки заполняли всего половину страницы и с виду казались совсем простыми, но когда папа их увидел, у него дыхание перехватило.

— Что такое? — спросила я, ерзая на холодном мраморном полу. — Вряд ли оно хуже того, насчет младенцев.

— Не в том дело, — сказал папа, поправляя очки. — Просто я не знал, что такое заклинание действительно существует.

— А что оно делает?

Папа, помолчав, придвинул ко мне книгу.

— Дотронься!

Я с опаской сделала, как он велел. Сама не знаю, что мне подсказало прижать ладонь к странице, так что она закрыла почти все знаки. И сразу в груди у меня глухо стукнуло, словно кто-то легонько ткнул в солнечное сплетение.

— Ох! — Я отдернула руку. — Ты мне объяснишь, что я сейчас сделала?

Папа потянул к себе гримуар:

— Нет. Надеюсь, тебе это знать не понадобится.

На этом, судя по всему, разговор был окончен.

Папа закрыл книгу и встал.

— Пора положить ее на место. Понимаю теперь, почему Совет держал ее под замком. — Он смотрел на книгу с омерзением. — Будь моя воля, мы бы ее уничтожили.

— Так уничтожь!

Мы такого поначитались в этой книге, что я была бы рада-радешенька увидеть, как она сгорит дотла. Дрожь пробирала от одной мысли, что такие знания могут попасть в неподходящие руки.

Папа покачал головой.

— Алексей Каснофф хотел, чтобы она хранилась в неприкосновенности, в назидание потомкам.

— Ну да, конечно.

Вставая, я поморщилась, и папа тут же меня подхватил.

— Как ты себя чувствуешь?

— Как ни странно, неплохо. А как твоя рука?