Кошка Белого Графа - Калинина Кира Владимировна Страница 42

– Считаете себя оскорбленным? – произнес Джеруч с предвкушающей усмешкой.

Да он же драки ищет! Любимая пошла на встречу с другим, горячая эйланская кровь кипит, злость требует вы- хода…

– Ах, господа, что вы как дети малые! – между спорщиками вклинилась баронесса Геральдина и, обернувшись к Дегерингу, уперла ладонь ему в грудь. – Стыдитесь, виконт!

Дегеринг посмотрел на ее ладонь, на саму баронессу, молодую вдову в самом соку, затем через ее голову сверкнул глазами на эйланца, словно бы говоря: «Сочтемся», и вновь обратил взгляд на Геральдину.

– Не смею спорить с дамой, – в его голосе опять появились воркующие нотки.

Секретарь принцессы презрительно дернул углом рта, но Дегеринг уже не глядел на него. Геральдина держала виконта под руку и тянула за собой, и он шел, ухмыляясь в усы.

Представление было окончено, зрители стали покидать партер, и я выскользнула из покоев принцессы, пока моя наседка не опомнилась.

Прав Даниш: придворная жизнь не сахар, не пряник и не пирожок с малиной.

Принцессины волшебные сундучки к концу пути оскудели, последние запасы Фреда придерживала для госпожи. И верно поступала. Может, за королевским столом ее высочество и попотчуют по-королевски, но пока дворцовое угощение не радовало.

Я не спеша двинулась по коридору. Определенных планов у меня не было. Неплохо бы отыскать королевские покои и подглядеть одним глазком, как принимает нашу принцессу молодой и красивый правитель Ригонии. Вдруг он ей понравится?

Странное дело: проведя с дочерью Бертольда Вайнорского несколько дней и ночей, я уже считала ее своей, а Альрика, короля моей страны, – чужаком, от которого неизвестно, чего ждать.

Но больше всего хотелось просто прогуляться по знаменитому Летнему дворцу, который я столько раз видела на картинах и гравюрах!

Писали, что он не построен, а выращен. Сила лета соединила целый лес в стены и перекрытия, а сила земли заставила их окаменеть.

До сих пор я была уверена, что это просто легенда. Искусный мастер вырежет стебель и лист со всеми прожилками и порами так, что его будет не отличить от настоящего – выдаст только материал. Даже мой отец так умел.

Однако сейчас я не знала, что и думать. Цветы, оплетающие стены в комнатах принцессы, были бледнее живых и на ощупь каменные; я их лапой потрогала, даже лизнула! Но рано утром на лепестках, на тонких листочках искрились капельки настоящей росы, которые исчезли через пару часов. А еще цветы пахли спящей жизнью, как пахнут озимые под снегом.

Так же пахли стены в коридорах, увитых виноградом и какими-то незнакомыми растениями с мелкими цветочками-звездочками. Цвет был естественный и не походил ни на краску, ни на эмаль, ни на природный камень.

Пол под лапами выглядел как художественный паркет с изысканными узорами, выложенными кусочками древесины разных пород и оттенков, но ощущался гладким мрамором.

И еще одна странность: во дворце было тепло, но я не видела ни печей, ни телогреев. Как они отапливают такие просторы?

Раздумывая об этом, я не забывала уворачиваться от встречных людей. Это когда я была черной и шныряла в ночи по дворам и проулкам, меня никто не замечал. А сейчас едва ли не каждый отпускал какое-нибудь замечание, норовил погладить и потискать. Один разряженный молодчик хотел наподдать мне сапогом и разразился хохотом, когда я подпрыгнула и бросилась бежать.

Иногда до меня доносились запахи съестного. Но важные слуги в строгих ливреях глубокого темно-вишневого цвета не спешили угощать кошку с барских подносов, а входить в комнаты вслед за ними я не решалась – слишком легко оказаться в ловушке.

За дверями, открытыми и закрытыми, в залах и коридорах, всюду журчали голоса – разговоры, вопросы, приказания. Дворец негромко гудел, как улей, полный сотен, а может, и тысяч пчел.

Мой слух не сразу вычленил в этом гуле кое-что не- обычное.

– …этот дворец без вас был как увядший парк, моя прелестная фиалка.

– Может быть, и фиалка, граф, но никак не ваша.

Будь я проклята, если это не хрустальный голосок и манерный тон барышни Агды!

– Пока нет, моя красавица, но только пока. – А это не граф ли Скадлик сипит? – Я приложу все силы, чтобы…

Голоса стали удаляться, слов было уже не разобрать.

Да что я стою столбом? Надо догнать, проследить!

Что Агда делает во дворце? Кавалер Льет тоже тут? А старая ведьма?..

Я заметалась, пытаясь угадать направление, в котором двигались собеседники, свернула в один коридор, в другой.

– Пр-ривет, кр-расивая! Куда тор-ропишься? Поговор-рим?!

На моем пути вырос толстощекий дымчато-серый кот. Вот где Морда! Тяжелый костяк, мощная холка, крупная лобастая голова с маленькими округлыми ушками и темно-золотыми глазами. Шерсть кота видом напоминала плюш, на шее красовалась бархатка с синим камнем.

Несмотря на внушительные размеры, двигался зверь красиво и плавно. А еще он оказался красноречив – куда красноречивее моих хвостатых знакомых из храма Свена и Свяны.

– Жар-ркая кошка! – урчал кот, заходя то справа, то слева и норовя коснуться меня усами. – С виду белый снежок, а внутр-ри гор-рячая, как лето. Пойдем со мной, жгучая кошка, и я спою тебе песню луны и звезд.

– Экий ты пр-рыткий, др-ружок, – мой ответ против воли вылился в раскатистое мурлыканье. – Даже не пр-редставился, а уже пр-ро звезды завел!

Часть меня все еще прислушивалась, пытаясь уловить за завесой шумов, звуков и голосов один, нежный и звонкий. Вдруг еще не поздно? Вдруг найду, догоню? Оттого внимание мое рассеялось, и я подпустила мордатого кота слишком близко. Он боднул меня в шею, горячий язык-терка прошелся по уху.

– Люди зовут меня Кавалер-р…

– А я зову нахал!

Получи лапой по толстой щеке!

– Упр-рямая, гор-рдая, – пропел кот. – Нр-равишься.

– А ты мне нет!

– Непр-риступная. Покор-рю… Хочешь р-рябчика?

«Хочу-у!» – простонала пустота в животе, рот наполнился слюной.

– Сырого? – уточнила я, сумев на этот раз сдержать непрошеное урчание.

– Жар-р-реного, – пророкотал кот от души, пытаясь прижаться ко мне и обнять хвостом.

– Не хочу!

В голову пришла мысль поинтереснее:

– Мне надо найти пару людей. Вернее, одну девушку. Невысокая, темные вьющиеся волосы, большие карие глаза, очень кр-расивая…

– Покажи! – прервал меня кот.

Как это – покажи? На всякий случай я нарисовала в своем воображении барышню Агду, какой она приходила в наше ателье и какой была в доме Снульва, со всеми подробностями, которые смогла припомнить.

Золотые кошачьи глаза напротив вспыхнули яростью, и мысли мои оборвались – вместе с сердцем… Но взгляд Кавалера был направлен не на меня, а на что-то за моей спиной. На то, что шумно дышало, цокало когтями и воняло псиной!

– Беги, кр-расотка! Я его задер-ржу-у!

Я оглянулась. Выйдя из-за поворота, к нам приближался каштаново-рыжий, с белой грудью, бульдог, и на его морде было написано злорадное предвкушение. Обвисшие щеки мерно покачивались при ходьбе, напоминая о брыластом графе Скадлике, который любезничал с барышней Агдой.

– Гр-рыз, – сообщил Кавалер сквозь зубы.

Среди кошек и собак, как и среди людей, есть добрые души, а есть грубияны и забияки. Грыз явно принадлежал к последним. Его слюнявая челюсть опустилась, обнажая клыки, в горле заклокотал рык, похожий на злой хохот – и все во мне обмерло. Да эта зверюга нам головы пооткусывает. И ни одного человека в коридоре! Только что кишмя кишели, а тут будто сдуло всех.

Кавалер поставил спину горбом и завыл, суля врагу лютую смерть, его плотная шерсть враз поднялась, превратив кота в тугой мускулистый шар, ничуть не меньше буль- дога.

Но Грыз и не подумал испугаться, напротив, прибавил шагу.

– Беги-и-у-у! – закричал Кавалер и первым ринулся в бой.

Они коротко сцепились, и кот отпрыгнул, оставив на песьей морде кровавую отметину. Бульдог с рычанием бросился за ним.

В коридоре были ниши, в нишах стояли статуи, лучезары и диванчики для отдыха. Я вскочила на ближайший, и Грыз, как пушечный снаряд, пронесся мимо на расстоянии вытянутой лапы.