Лиза Дероше - Первородный грех Страница 43

— Мне кажется, компания, в которой ты проводишь последнее время, довольно неприятна, Люцифер.

— Да, мне тоже, но он может пригодиться при случае.

Я выглядываю за дверь, и вижу, что девочки почти добрались до Шелби. Я киваю Мэтту, и мы отпускаем демонов, выскакивая наружу. Мэтт кидает электрический разряд в качестве предупреждения, и я надеюсь, что достаточно тонкий, для восприятия человеческим глазом.

Однако, если он начал швырять молнии, значит, он настроен решительно. Мы отступаем к автомобилю, и Фрэнни достает ключи. Фрэнни и Лили загружают Тейлор на заднее сидение Шелби; затем Лили мчится с Мэттом к ее грузовику, стоящему поперек улицы. Я смотрю сквозь заднее стекло и вижу, что к Ренориану подходят Эндрюс и Чекс, и мне жутко хочется узнать, какой новый ад эти трое сотворят в отместку.

Мы с Фрэнни ныряем в автомобиль и закрываем двери. Я украдкой бросаю взгляд, и мы с визгом трогаемся с места. Я смотрю на Фрэнни, закрывшую лицо руками и отчаянно рыдающую. Мое сердце застревает у меня в горле, поскольку я знаю, что она будет винить в этом себя. И она еще не знает худшего. И я не намерен ей этого сообщать.

Мы приносим Тейлор к Люку, и он тянет меня в сторону:

— Она не должна знать о Тейлор, — говорит он мне с предостерегающим свирепым взглядом, затем глядит на Фрэнни, когда та ведет Тейлор в ванную.

— Она должна знать. Если она настаивает на том, чтобы ее спасти, она только собирается подвергнуть себя опасности.

— А ты не думаешь, что она будет пытаться «спасти» ее, если она узнает об отметке Тейлор? Будет только хуже. Она будет винить себя.

— Ты должен рассказать ей, — говорю я, тогда как Тейлор замутило над унитазом.

— Не сейчас.

— Скоро, — сказал я.

Лили подходит к Люку сзади:

— Я передала Тейлор Фрэнни. — Она взмахнула рукой в направлении ванной и состроила мину. — И меня не тошнит, так что я пойду.

— Я провожу тебя, — говорю я.

Она смотрит на меня.

— Тут дойти-то тридцать футов. Думаю, я справлюсь и сама.

— Я пойду с тобой, — настаиваю я, когда она поворачивается к двери.

Люк сердито смотрит на меня и направляется в ванную. Я выхожу в прихожую за Лили.

— Ты видела этого парня? Он был там?

Она качает головой, когда поворачивает ключ в замке.

— Я даже не смотрела.

— Я хочу, чтоб ты держалась подальше от этих парней. Дай мне свой номер телефона.

Она смотрит вниз, переминаясь с ноги на ногу, словно изучает их, проводя пальцами по линолеуму.

— Я не могу себе его позволить.

Паника тонкими змейками расползается по мне. Они не придут, достаточно того, что произошло сегодняшним вечером, они уже преследовали Лили. Она — легкая добыча для участников вечеринки. Один смертный уже отмечен адом. Потом они доберутся и до нее.

— Я хочу знать, встречался ли тебе кто-нибудь из них на работе, или еще где.

Она мельком глянула в коридор, прежде чем войти в дверь. Я прохожу за ней вслед.

— Этот не самое безопасное для проживания место, ты же понимаешь.

Она поворачивается и смотрит на меня.

— Это все, что я могу себе позволить.

— И некому тебе помочь?

— Я давно уже самостоятельна. И с колледжем мне также никто не помогает. Мне хватает стипендии, чтобы оплатить обучение, но моя работа в КвикМарте не слишком прибыльна и целиком уходит на аренду.

Я вижу, как она запирает дверь на все засовы и проходит на кухню. Она подходит к холодильнику и достает из него две колы. Я отвинчиваю крышку и сажусь на кушетку.

— А как насчет твоей семьи? — спрашиваю я.

Она скользит на кушетку рядом, и я ощущаю, как нарастает электрическое напряжение внутри меня, когда она опускается рядом со мною.

— Обо мне некому позаботиться. Я не знала своих отца и мать. — Ее тело напрягается, словно сжимаясь в объеме.

Я ощущаю, как сжимается все внутри меня. Мне очень хочется помочь ей, но я не знаю как. Я обнимаю ее и притягиваю к себе, нежно поглаживая по волосам. Когда она начинает плакать, мне хочется поцеловать ее, чтобы ее слезы исчезли. Но я сдерживаю себя. Она прячет лицо, уткнувшись в мое плечо, и горько рыдает. Когда она прекращает плакать, я спрашиваю:

— Может, хочешь поговорить об этом?

Она поднимает голову с моего плеча.

— Не думаю, что в этом есть необходимость.

— Ну, если ты надумаешь — когда-нибудь — то у меня довольно большие уши и маленький рот.

Она почти улыбается.

— Возможно, уши у тебя и великоваты, но твой рот довольно привлекателен.

Она склоняется ко мне, и ее губы касаются моих, и я готов поклясться, что, подобно взрыву дьявольского огня, страсть пронзает все мое человеческое обличие. Я не понимаю, что творю, но только одному Богу известно, как же я хотел этого. Я разрываюсь между тем, чтобы плотнее прижать ее, или же отстраниться. Но я не в состоянии оттолкнуть ее. Я просто не могу заставить себя сделать это. Я целую ее в ответ, и помимо страха, ощущаю, что словно растворяюсь в ней; огонь, распространяющийся по поверхности моей кожи, разливается теплом внутри меня. Я глубже погружаюсь в поцелуй, отчаянно пытаясь слиться с ней воедино, отдаваясь своему первому поцелую со своей первой подругой, желая, чтобы он длился вечно.

Когда она отстраняется, первые секунды я ожидаю карательных мер, что кто-то вот-вот появится и отберет мои крылья. Так как никто не появился, я вздыхаю с облегчением и замечаю, как внимательно на меня смотрит Лили.

Ее глаза кажутся такими же испуганными.

— Извини, — сказала она. — Я думала…

Я останавливаю ее пальцем, касаясь ее теплых, влажных губ.

— Ты права.

Мои мысли снова путаются, острые ощущения наполняют меня от ее прикосновения. Все желания обостряются — желания, которых я не имел права иметь.

Не имел? С Лили? А если это и вправду любовь, а не банальная похоть, я утрачу свои крылья? Я действительно люблю ее. Я полюбил ее, как только впервые увидел.

Я склоняюсь к ее лицу, нежно поглаживая ее по щеке. Когда страх исчезает, я могу сконцентрироваться на ней и вложить все, что ощущаю, в это прикосновение. Мы снова целуемся и то, что я ощущаю… не похоже на то, что я когда-либо испытывал. Я ощущаю, как меня переполняют чувства, и, прежде чем успеваю сообразить, мой рот открывается, и я произношу:

— Я люблю тебя, Лили.

Она вскакивает с кушетки, широко распахнув глаза.

— Что?

Собственное сердце застревает у меня в горле.

— Прости, я имел в виду…

— Ты подразумевал не это. Я понимаю, — сказала она, опуская свои ресницы.

Я медленно отделяю себя от подушек и поднимаюсь, не будучи уверенным в правильном ответе. Но я не могу солгать.