Бедовый месяц - Марина Ефиминюк Страница 43

Ближе к центру холла в голову пришла светлая мысль, что ноги несут меня к парадным дверям и следует немедленно поменять траекторию. А лучше спросить, куда эта траектория должна вывести. Иначе недолго обнаружить себя на полпути к Сумрачному пику в компании снежной бабы.

Завидев коридорного, я резко дернулась в его сторону. Оказалось, что не только к коридорному, но и наперерез темноволосой леди, и мы столкнулись. Она выпустила из рук блестящую вечернюю сумочку, игриво сверкнувшую в воздухе. Я за свою цеплялась мертвой хваткой, как за спасательный круг: захочешь — не отберешь.

— Простите, мадам! — выпалила на одном дыхании, инстинктивно выбрасывая заклятье.

Сумочка зависла на уровне колен, осыпаясь золотистыми магическими искрами. Все вместе переливалось в ярком свете огромной хрустальной люстры, словно модный аксессуар фонтанировал блестками.

— Занимательно, — хмыкнула брюнетка и с любопытством уточнила: — Долго так может висеть?

В ответ на вопрос сумочка перестала плеваться искрами и немедленно плюхнулась на пол. Мы явственно услышали, как внутри что-то звякнуло и, похоже, расколотилось.

— Недолго, — прокомментировала я.

Незнакомка была эффектной: волосы цвета красного дерева, идеальной формы темные брови и неестественно синие глаза, совершенно точно подкрашенные специальным составом. И платье потрясающе возмутительного красного цвета.

Сразу видно, что эта дама никогда не ходила в ателье с теткой Марджери, сквозь зубы цедящей, что благородная леди обязана любить столь же благородные приглушенные тона. В общем, в точности, как она сама.

Брюнетка в красном чего-то ждала и не торопилась наклоняться за сумочкой. В общем-то, я тоже не собиралась наклоняться. Придерживая подол, подвинулась на тот случай, если она решит нырнуть к полу и снова извинилась:

— Простите еще раз. Неловко вышло.

— У вас же нет глаз на затылке. — Брюнетка выразительно покосилась на сумочку, как бы прозрачно намекая, дескать, из-за кого упало, тому и сгибаться, как дурочке, посреди шикарного холла, теряя вещи и достоинство.

— Надеюсь, ничего не разбилось, — добавила я.

Не знаю, сколько бы мы так переглядывались, пытаясь выяснить, какая из нас больше благородная леди, но подскочил давешний коридорный и спас ситуацию. Шустро подняв сумочку, он попытался сначала сунуть ее мне, обнаружил, что я уже была, так сказать, при аксессуаре, и вернул хозяйке.

Пока парень не успел сбежать, чтобы спасти еще каких-нибудь благородных леди от ссоры, я попросила проводить меня в клубный зал и коротко попрощалась:

— Хорошего вчера, мадам.

— И вам, леди Торн.

— Мы знакомы? — насторожилась я, судорожно вспоминая, не стояла ли эта мадам в крикливой стайке великосветских ворон, сегодня днем окруживших Филиппа.

— Нас не представляли. Я знакома с вашим мужем, — пояснила она.

Другими словами, специально остановила, чтобы донести до новоявленной супруги Филиппа эту ценную информацию. И внутри действительно царапнуло незнакомое чувство. Такое неприятное и горячее, что захотелось вцепиться мадам в идеально гладкие волосы. Встречаются же иногда люди, умеющие с первого взгляда вызывать неприязнь!

— Хотите, чтобы я передала Филиппу привет? — строя из себя дурочку, уточнила я.

— Не утруждайтесь, леди Торн.

Она изобразила слабую улыбку и, так же слабенько кивнув, да и не кивнув вовсе, а словно дернув головой в нервной судороге, отошла с дороги. Учитывая, что клубный зал находился в другой стороне, наоборот не освободила путь, а загородила. Пришлось обходить по дуге.

Пока я следовала за коридорным, сумела в неприятном чувстве, возникшем внутри, распознать банальную ревность. Никогда не считала себя ревнивой и испытывать подобные эмоции к мужу тоже не собиралась. А тут — глянь! — прикончила бы. Обоих!

Однако стоило остановиться на пороге зала, интерьером напоминающего мужской клуб, как все мысли вынесло из головы. Среди нарядной публики я мгновенно увидела мужа. Он возвышался на голову над окружившими его незнакомыми господами. Те вели оживленный разговор.

Неожиданно Филипп перевел взгляд на двери и обнаружил меня. Покрепче сжав в руках сумочку, я кивнула и направилась в его сторону. Наверное, стоило поглядывать по сторонам, так сказать, во избежание новых встреч и неприятных знакомств, но не смотреть на мужа было выше моих сил.

Он внимательно наблюдал, а я боролась с позорным желанием обернуться через плечо. Вдруг муж следил за кем-то, идущим следом? А то мерещится от волнения всякое. К примеру, жгучий интерес в стальных глазах, которые мне ни капли, ни чуточку не нравились.

— Леди Торн, — перебив собеседников на полуслове, уронил Филипп и протянул руку.

Стоило за нее уцепиться, как он приблизил к губам мои подрагивающие пальцы и оставил едва заметный, в высшей степени великосветский поцелуй, показавшейся непристойно-интимной лаской. Вряд ли, целуя даме руку, приличные мужчины, незаметно и сладко, проводят по коже кончиком языка.

— Вы чудесно выглядите, — произнес Филипп.

— Благодарю, — отозвалась я, стараясь выглядеть не чудесно, а старше и мудрее, чем на самом деле была, и вежливо улыбнулась примолкнувшим мужчинам: — Добрый вечер, господа.

Состоялось короткое знакомство. Теперь леди надлежало изображать безмолвную тумбу, и с этой ролью я неплохо справлялась, пока Филипп не положил горячую ладонь мне на обнаженную спину и не прошептал, чуть склонившись:

— Потрясающее воображение платье.

— Рада, что вам понравилось, — отозвалась я, с трудом сдержав улыбку.

Вырез сзади действительно был хорош! Гораздо ниже, чем мне доводилось носить. Хотелось верить, что модистка не обманула, и этот смелый фасон даже при сдержанном цвете, как манифест, объявлял окружающим, что леди знает себе цену.

Цену себе я действительно знала: она была прописана в брачном договоре. Ровно столько крон, сколько муж обязался каждый месяц перечислять на счет в монетном дворе. Точно жалование на королевской службе.

Договорной брак по-прежнему был не про чувства… Но колени предательски подгибались от ощущения, как по-хозяйски уверенно ладонь Филиппа лежала у меня на спине, чуть повыше поясницы.

В восемь часов мы входили в банкетный зал, озаренный каскадной люстрой на сто магических огней. Яркий свет заливал каждый уголок просторного помещения, и в нем блестели хрустальные бокалы, серебряные приборы и даже аккуратные золотые каемки на фарфоровых тарелках. Не будь со мной мужа, с привычной небрежностью воспринимающего царящую вокруг роскошь, я точно бы оробела.

На входе гостей встречал распорядитель аукциона, молодой мужчина в идеально скроенном костюме и с тонкими лихо подкрученными усиками, черной полоской отчерчивающими