Карен Монинг - Любовная горячка Страница 44

– Да.

Цветы перестали осыпаться с пальм, волны замерли, птицы застыли на половине движения. Несмотря на солнце, я вздрогнула.

– Ты не мог бы снова запустить этот мир?

Было жутко до озноба. Окружающее снова пришло в движение.

– Что тебе известно?

– Ты знал мою сестру?

– Нет.

– Как такое может быть? Обо мне ты знаешь все.

– Мы узнали о тебе лишь потому, что следили за Бэрронсом. Твоя сестра, о которой мы до сих пор не слышали, не была знакома с Бэрронсом. Их пути не пересекались, соответственно, и наши тоже. А теперь расскажи мне о «Синсар Дабх».

– А почему вы следили за Бэрронсом?

– Потому что за Бэрронсом стоит проследить. Книга, МакКайла.

Но я еще не закончила. Информация о книге дорогого стоила, так что пусть раскошеливается.

– Ты знаешь Гроссмейстера?

– Кого?

– Ты что, шутишь?

– Нет. Кто такой Гроссмейстер?

– Тот, кто провел Невидимых сквозь врата. По совместительству он еще и их лидер.

В'лейн казался удивленным. Но не более, чем я. Оба они, Фейри и Бэрронс, знали невероятно много, но упускали некоторые звенья нужной информации. Они были невероятно умны относительно одних вещей и так же слепы в отношении других.

– Он Фейри? – спросил В'лейн.

– Нет.

Принц недоверчиво взглянул на меня.

– Как такое может быть? Фейри не станут следовать за человеком.

Я не сказала, что Гроссмейстер был человеком. Он определенно был кем-то еще. Но то, как В'лейн процедил слово «человек» – так, словно речь шла о самой низшей форме жизни из всех существующих, – разозлило меня настолько, что я не стала его поправлять.

– А ведь предполагалось, что ты знаешь все.

– Всесильный не значит всезнающий. Мы частично ослеплены тем, что все видим.

– Но это абсурд. Как может ослепить абсолютное зрение?

– Представь себе существо, которое способно увидеть атомную структуру окружающего вас мира, МакКайла. Способно видеть прошлое, настоящее и часть будущего и жить в этом клубке образов. Представь себе всеобъемлющее знание об изначальном устройстве мира. Представь существо, способное осознать бесконечность, – лишь считанные единицы представителей вашей расы приближаются к подобному знанию. Представь себе осведомленность о последствиях любого из возможных вариантов твоих сиюминутных действий, о том, как твой легчайший вздох отзовется во всех существующих реальностях. Но эти последствия нельзя довести до логического финала, поскольку каждое живое существо привносит бесконечный поток изменений. Лишь смерть является подобием покоя, но и этот покой далек от абсолютного.

Мне жилось довольно сложно и в моем, ограниченном человеческом существовании.

– Таким образом, – подвела я итог, – все, что ты говоришь, полная ерунда. При всем вашем превосходстве и силе вы не умнее и не лучше нас. А может, и хуже.

Секундная пауза плавно перетекла в десятисекундную. Затем В'лейн холодно улыбнулся.

– Зли меня, если желаешь, МакКайла. Я сяду на край твоего смертного одра и тогда спрошу, хочешь ли ты поменяться со мной местами. Где этот человеческий идиот, который именует себя Мастером ничтожеств?

– 1247 Ла Ру. Склад за домом. Огромный дольмен. Сквозь него Гроссмейстер проводил Невидимых. Ты не против разрушить для меня этот дольмен?

– Слушаю и повинуюсь.

В'лейн исчез.

Я уставилась на пустой шезлонг. Он что, действительно отправился уничтожать дольмен, сквозь который в наш мир вошли Невидимые? Он собрался еще и убить Гроссмейстера? И тогда справедливость, которой я добивалась, будет достигнута автоматически? А я даже не смогу стать свидетельницей этого? Я не хотела, чтобы так случилось.

– В'лейн! – закричала я, но ответа не дождалась.

Он ушел. И я прикончу его, если он уничтожит убийцу моей сестры без меня! Темная лихорадка, которую я подхватила в тот вечер, когда впервые ступила на мостовую Дублина, превратилась в болезнь иного рода: в кровавую лихорадку – и я жаждала крови, пролитой во имя моей сестры. Пролитой моей рукой.

Дикая Мак, живущая во мне, все еще не обрела голоса, все еще не говорила моими губами, но теперь мы с ней нашли общий язык, и в главном мы с ней полностью сходились. Мы вместе уничтожим убийцу нашей сестры.

– Младшая? – спросил нежный, мелодичный голос.

Голос, которого, как мне казалось, я никогда не услышу вновь.

Я вздрогнула. Голос раздался справа от меня. Я уставилась на волны. Я не буду туда смотреть. Я в стране Фейри. Здесь ничему нельзя верить.

– Младшая, перестань. Я здесь, – снова позвала меня сестра и рассмеялась.

Я чуть не сложилась вдвое от боли, которую вызывал этот смех. Он принадлежал Алине: милый, чистый, наполненный бесконечным летом и солнечными лучами, полный уверенности в том, что жизнь прекрасна.

Я услышала шлепок мяча о ладонь.

– Крошка Мак, давай сыграем. Сегодня прекрасный день. Я принесла пиво. Ты захватила лаймы из бара?

Меня зовут МакКайла Эвелина Лейн. Ее – Алина МакКенна Лейн. Я младше ее на два года. Иногда она называла меня «крошка Мак». Раньше я часто таскала лаймы из холодильника с закусками в «Кирпичном». Каждую субботу. Это глупо, я знаю. Я хотела бы никогда не взрослеть.

Из глаз брызнули слезы. Я глубоко задышала, с силой вдыхая и выталкивая воздух из легких. Я стиснула кулаки. Я покачала головой и посмотрела на море. Ее там нет. Я не слышу ударов мяча о песок. Я не чувствую, как ветер доносит до меня запах ее духов…

– Песочек прекрасный, Младшая. Мелкий-мелкий. Ну давай же! Сегодня придет Томми, – дразнилась она.

В Томми я была влюблена много лет. Но он встречался с одной из моих лучших подруг, так что я притворялась, будто терпеть его не могу. Однако Алина обо всем знала.

Не смотри, не смотри. Есть призраки, а есть вещи гораздо страшнее призраков.

Я обернулась.

За волейбольной сеткой, колышущейся от нежного тропического ветерка, стояла моя сестра. Она улыбалась, хотела сыграть со мной. Она была одета в свое любимое ядовито-лаймовое бикини, ее белокурые волосы были пропущены сквозь отверстие над застежкой линялой бейсболки «Дон Руан» – она носила эту кепку два года назад, во время отпуска в Кей Уэст.

Я заплакала.

Алина выглядела изумленной.

– Мак, милая, что случилось? – Она бросила волейбольный мяч, поднырнула под сетку и поспешила ко мне по песку. – Что такое? Кто-то обидел тебя? Я нашлепаю их лягушачьи петунии. Скажи мне кто. Что они сделали?

Мои рыдания перешли во всхлипы. Я смотрела на свою сестру и дрожала от невыносимой тоски по ней. Алина упала на колени рядом со мной.