Скандал в Институте благородных девиц - Марина Ефиминюк Страница 44

Когда нас все-таки отпустили, хмурая, как грозовая туча, Рита одной из первых ринулась из зала. Она убегала с таким проворством, что даже обогнала ведьму Ру.

— Госпожа Пиботи, не сотрите подошв! Вы бы так на лекции носились! — рявкнула наставница, заставляя фею притормозить. Чувствуя, как внутри заныло, я нагнала подругу.

— Ри, не хочешь поговорить?

— Пустое, София, — выдернула она руку, хотя была не склонна к трагедиям, и снова припустила по коридору.

— Подожди ты! — снова заставила я подругу перейти с галопа на обычный шаг. — Лучше выскажись.

Мы огляделись. Высказываться и выяснять отношения посреди людного коридора, когда девчонки навострили уши, не хотелось. Абсолютно все институтки, от первого до шестого курса, знали, что две недоделанные ведьмы с третьего этажа никогда не ссорились, чтобы со злости не умертвить друг друга проклятьями (к слову, практически прямая цитата Диары Арно). Не сговариваясь, мы двинули к хозяйственной башне, где нас точно никто не подслушает.

— Ты действительно он? — без обиняков, точно прыгая с обрыва в карьер, выпалила Рита.

— Да, — не колеблясь ни секунды, призналась я. — Диара узнала от Тео Ланса и пыталась меня шантажировать. Она требовала, чтобы я бросила институт.

— Выходит, даже Теодор знал, и только я была не в курсе?

— Он тоже пытался меня шантажировать, — сухо заметила я.

Подруга шмыгнула носом, отвернулась и вдруг громко всхлипнула. Мы были знакомы с Ритой Пиботи шесть лет, и я считала, что она не умела плакать.

— Значит, — всхлипнула фея, стоя ко мне спиной, — все это время я могла читать романы Бевиса Броза до публикации, а ты мне зажала?!

— Ты плачешь только поэтому? — осторожно уточнила я.

— Я не плачу, у меня нос от пыли заложило и глаза заслезились, — презрительно фыркнула она.

После мы заперлись в комнате, я рассказала подруге о том, как пыталась заработать денег и в итоге придумала Бевиса Броза. Оплачивала учебу Иветты, корпела по ночам над рукописями и до паники боялась, что тайна выплывет наружу.

— А как же Ленар? — уточнила Рита.

— Я же говорила, что он обычный преподаватель по семейному праву, — дернула я плечом.

— Спасибо, святые угодники, что я не полезла к нему в комнату. Аминь, — быстро осенила себя божественным знамением соседка. — Кстати, об эротике! София, но как ты придумывала все эти пикантные штучки?

И потом она целый час хохотала после признания, что Бевис Броз описывал горячие сцены, глядя на картинки в трактате о сексе.

Ближе к ночи стало известно, что зачинщиц не стали исключать из института — семьи обеих оплачивали щедрые взносы в институтскую казну. Правда, на бал им идти запретили. Святые угодники, где справедливость? Опозорили меня, а повезло — им.

* * *

Кристоф уезжал ранним утром, еще до звонка, будившего замок. В ранний предрассветный час двор был окутан туманной дымкой, обычной в наших краях. Стоя в безлюдном холле, седом от предутренних сумерек, я следила за тем, как возница привязывал к кебу тяжелый дорожный сундук. Куталась в теплую шаль и ждала, когда появится Кристоф.

— Бессонница? — прозвучало за спиной, и я оглянулась. Он спустился в холл совершенно бесшумно, а теперь белозубо улыбался.

— Нет, просто хотела сказать… — Я протянула руку. — Спасибо.

— Я был рад познакомиться с вами, госпожа Вермонт, — ответил он на рукопожатие.

— Как и я с вами, господин Ленар. Не забывайте о своих обязанностях поверенного.

— А я-то думаю, что заставило вас подняться так рано, госпожа Вермонт? — съехидничал он. — Удачи, София, на экзаменах. Дай знать, когда соберешься переезжать в Аскорд.

— Хорошего полета, Кристоф.

Мы расцепили руки. Ладони вдруг стало очень холодно, и я немедленно схватилась за шаль. Мужчина направился к дверям, уже открыл тяжелую створку, отчего-то скрипнувшую протяжно и как-то жалобно, хотя петли исправно смазывали.

— Помашешь рукой, когда карета будет отъезжать? — оглянулся Ленар.

— Нет.

Он рассмеялся и вышел на крыльцо. Я следила, как человек, сделавший мою жизнь в Институте благородных девиц насыщенной и неожиданно волнующей, усаживался в карету. Возница захлопнул дверцу, взгромоздился на козлы. Экипаж тронулся. Ленар не мог видеть, что я сентиментально помахала ему рукой.

Огромный замок снова стал немыслимо пустым и ужасающе скучным.

* * *

Бал начался. Третий раз за учебный год в зале зажгли все огни на каскадной люстре, и по натертому паркету рассыпалась причудливая мозаичная тень. Кружились пары, разлетались длинные юбки, шелестели разговоры. Сверкали улыбки, смущенные, восторженные, радостные — всякие. Я никогда не скрывала, что ненавидела институтские балы, и на первом курсе сознательно подвернула ногу, чтобы получить освобождение от занятий по танцам.

Играл институтский оркестр, собранный из студенток отделения изящных искусств. Стрекотали скрипки, камушками перекатывались фортепьянные ноты, скрипел басовитый контрабас. Истерично подвизгивала медная тарелка.

Дзинь, дзинь! Трынь, трынь!

На мой взгляд, вкалывать на общем празднике просто потому, что в детстве надумал обучиться дзиньканью на медных тарелках, — бесчеловечно. Что может быть изящного в медных тарелках? Кто вообще в здравом уме согласится на них играть? Девочка из оркестра с огоньком и азартом шибанула тарелками.

Бабах!

В виске нехорошо стрельнуло, и я решила, что достаточно отшила партнеров по танцам, пытавшихся вытащить меня на скользкий паркет, чтобы с чистой совестью вернуться в общежитие. Рита выплясывала с единственным феем из доставленных, в смысле, приехавших из военного училища курсантов.

На спине у парня красовались стрекозьи крылья, вблизи напоминавшие мутные слюдяные пластины, что не добавляло бедняге популярности у капризных благородных девиц, явно не готовых смиряться с магическим атрибутом. Когда-то феи летали, но сейчас лесное племя выродилось: перемешалось с людской кровью и забыло о вражде с человеческими магами. Крылья превратились в досадный рудимент, переданный от предков наравне с разноцветными волосами и неподвижными расширенными зрачками. В общем, Рите в единоличное пользование достался целый кавалер с разнообразными мужскими прелестями, но без аксессуаров в виде соперниц.

Портить подруге удовольствие не хотелось, и я решила сбежать по-тихому. Однако проход перекрыл Эдон Рауф в неожиданно прилично сидящем костюме. Я сделала шаг вправо, туда же качнулся чертежник. Потом я переместилась влево, и он немедленно закрыл дорогу.

— Господин Рауф, какая неожиданность вдруг столкнуться на балу, — смирилась я с появлением прилипчивого влюбленного, как с неизбежным злом.

— Потанцуете со мной, София? — выпалил он. — Я спросил разрешения у наставницы Ру.