3d, или Дела семейные (СИ) - Кальк Салма Страница 44

Лодовико разлил вино.

— За ваше здоровье, экселенца, ну и за его здоровье тоже, — он кивнул в сторону постели. — Так что вы хотели нам рассказать?

— Я его предупреждала, что впереди неприятности. Причём лично у него. Другие ведь все целы, так?

— Так. Даже и спрашивать не буду, откуда вы узнали. И что?

— А ничего. Я его предупредила и попросила по возможности не забираться высоко. Полагаю, он не послушал.

— Правильно полагаете, — Лодовико положил ей на тарелку спагетти и посыпал сверху тертым сыром. — И что потом?

— Он ушел, я осталась работать. В следующий раз мы встретились уже в гараже. Вот скажите, — она отложила вилку и посмотрела на него в упор, — как вы считаете, что в таких случаях нужно делать? Я знаю, что он планировал операцию, что всё не просто так и перенести может быть нереально. Но я знаю, что есть опасность, которую он не учитывал, потому что просто понятия о ней не имел. И что? Не говорить? Пусть идёт себе и остаётся без головы?

— Мне скажите. Подумаем вместе, — подмигнул он ей. — Я тоже кое-что знаю про планирование операций. Или вот господину Дзани. Кстати, — кивнул ему Лодовико, — я думаю, именно вам стоит рассказать Элоизе всю историю. Раз уж она хочет её знать.

* 88 *

— Госпожа де Шатийон, вы знаете, что его высокопреосвященство приобрёл этот дворец не так давно по меркам нашего города? — господин Дзани поставил бокал и переплёл длинные пальцы.

— Да, я слышала об этом.

— Дворец стоял в законсервированном состоянии и не использовался прежними владельцами. Но сейчас речь не о них. Вы, наверное, можете себе представить ситуацию, когда в некоем небольшом пространстве — вроде здешнего прихода — вдруг появляется несколько десятков, а потом и пара сотен новых людей. Кто-то из них, конечно, приезжает сюда только на работу, но большинство — здесь же и живёт. И жизнь не ограничивается пределами здания. У здешних жителей тоже есть родственники, дела, заботы, болезни, проблемы… и они все эти вопросы так или иначе решают, во дворце и за его пределами.

— Всё так, но какое отношение это имеет к сегодняшним делам?

— А вот какое, — господин Дзани посмотрел на неё изучающее. — В любом районе города есть люди, которые считают себя сильными мира сего и думают, что они вправе указывать остальным, как жить. Где ходить, а где — не стоит, кого слушать, а кого — не обязательно. Кроме того, случается и откровенный криминал. Наркотики, торговля людьми, убийства и прочее. Когда его высокопреосвященство поселился здесь, район вокруг был не самым спокойным в городе. Так получилось, что именно меня рекомендовали ему, как специалиста по безопасности, и как человека, который сможет навести порядок не только в самом доме, но и вокруг. Для начала я попросту договорился — на каком именно расстоянии от дворца я не желаю видеть никакого криминала. Это была полумера, потому что не пойман — как известно, не вор, а выделять силы для того, чтобы ловить, удавалось не всегда. Нет, бывало, что и ловили, но случалось, что и нашим сотрудникам не давали прохода в каких-нибудь сомнительных переулках.

Ситуация изменилась, когда вот этот молодой человек, — господин Дзани кивнул на Лодовико, — привёл на собеседование своего друга, который сейчас очень тихо лежит вон там на кровати. Монсеньор герцог, несмотря на своё происхождение, обладал бесценным опытом как нормальных военных действий, так и позиционной войны в условиях города. Кроме того, он обладал изрядной наглостью и уже примерно через месяц после своего утверждения в должности задал закономерный вопрос — а почему у нас под окнами ходят всякие и похваляются — что, мол, хотят, то и делают? Что это за недовойна такая и почему от одного нашего имени не разбегаются, поджав хвосты, все представители местного криминального сообщества? Нет, сказал он, им не нужно объяснять, как правильно, а как — нет. Им нужно объяснить, что мы — сильнее. И именно поэтому диктуем, что и как.

И знаете, монсеньору герцогу удалось это объяснить. Он даже как-то раз встречался с Самуэле Вентуричи, человеком, который в здешнем районе был за главного. И сказал — сейчас, так и быть, убивать не станем, но считаем до тридцати, и — кто не спрятался, я не виноват. Хорошо сказал, убедительно.

В итоге за пару лет позиционной войны в здешнем приходе не осталось ни наркотиков, ни притонов с девочками, ни мелкого рэкета. Всегда карательные операции проводились так, что концов было не найти, и уж конечно, не было никакой возможности официально связать зачистку района с палаццо д’Эпиналь и его высокопреосвященством, так далёким от уличного криминала. Конечно, Вентуричи пришлось уступить силе, этот язык он понимает без проблем, но вы же представляете — сила силой, а обида обидой. Поэтому он время от времени пакостит. Несколько раз его пытались поймать за руку на месте во время какой-нибудь пакости, но не удавалось. А сегодня удалось. Его долго выслеживали и провоцировали, и выследили.

— И что с ним сделали? — поинтересовалась Элоиза.

Она и вообразить не могла, что вокруг дворца, оказывается, столько всего происходит.

— Сдали полиции, да и всё. Он выпутается, скорее всего, но на некоторое время притихнет, — пояснил Лодовико.

— И что, монсеньор пытался изловить этого типа собственноручно?

— Угадали, — Лодовико налил ещё вина себе, ей и господину Дзани тоже.

— Да уже и поймал, только тот тоже был очень даже не один, и чуть было не подстрелили Октавио. Ну а поскольку были мы на некоей крыше, то с неё он и свалился.

— И что дальше? Монсеньору нельзя будет показаться на улице?

— Почему? Нет, всё нормально. Мы не истребляем этих людей, мы их просто выживаем оттуда, где живём сами, — пожал плечами Лодовико. — Мир принципиально несовершенен, так пусть он будет немного лучше хотя бы вокруг нас. Другое дело, что мы постепенно расширяем зону влияния.

— И ждёте, когда она совпадет с границами города? — рассмеялась Элоиза.

— Долго ждать придётся, город для этого великоват, — заметил господин Дзани.

35. О разных подходах к лечению переломов

* 89 *

Гости ушли, предупредив, что снаружи оставлен дежурный — на всякий случай, если вдруг что-то понадобится, чтобы Элоизе самой никуда не бегать и медиков не тревожить почем зря. Она выглянула в небольшую прихожую — точно, там на диване сидел Октавио, уже умытый, внимательно смотрел в пустую стену. Увидел её, подскочил, спросил — не нужно ли чего. Был оставлен на диване с заверениями, что вот прямо сейчас ничего не нужно.

Тем временем система докапала. Элоиза вытащила иглу и, не медля, затянула дырку в сосуде и коже. Как учили, не задумываясь. И откатила стойку.

Оказалось, что еще только половина первого ночи! По ощущениям уже должно было быть утро, не меньше. Спать не хотелось совершенно, мысли немного успокоились и уже не скакали, как бешеные, сердце не колотилось, как бабочка о стекло, и можно было попробовать почитать — например, вычитать текст статьи, которую она тут какими-то урывками писала, а в целом себе так и не представила.

Текст был заботливо сохранён для такого случая в телефоне. Одно неудобство — править лучше всё-таки с нормальной клавиатуры. Хорошо, договорились — сейчас только читаем, править будем потом. Плеснула себе вина и приступила.

Дочитала, поизумлялась некоторым моментам. Ну да, кое-что дописывалось сегодня днём, это было слегка безумно. В сумке нашлась ручка, на столе — салфетка, на ней Элоиза записала три момента, на которые нужно будет обратить внимание, только потом, на более свежую голову. Шевеление на кровати рядом напугало её до чёртиков, она даже вздрогнула. И подняла голову.

Монсеньор Марни смотрел на неё вполне осмысленно, и даже улыбался.

— Рафаэлита, — а голос тихий-тихий, ага, после приличной кровопотери-то ещё и болтать.

— Я рада, что вы проснулись, — она встала, наклонилась над ним и внимательно осмотрела.

С виду всё в порядке. Естественно, за исключением перелома и последствий сотрясения мозга.