В лабиринте нереальностей. Книга вторая - Елена Кароль Страница 44

— Но... то есть вы не привидение? Вы живая?

— Нет, конешна. Мёртвая я. Но домовушка. Хозяин же кощей. Шо тут непонятного?

Эм... вообще-то всё. Хотя... не принципиально, она права. Если считает нормой, не буду спорить.

— Необычно просто, — неопределенно пожав плечами, я смущенно улыбнулась. — Так вы тут по дому всё делаете, да? А где мы находимся? Это же не столица.

— Не столица, верно. В Гиблой Пади мы, в резиденции братьев Мифодьевых.

А... их ещё и несколько???

— Как братьев?

— Такота братьев. Старшой Яков, младшой Акакий.

— Кто-кто? — услышав второе имя, я глупо хихикнула, надеясь, что просто не расслышала.

— Акакий Иваныч, царевич-кощей. Хозяин мой. А что?

— Эм... нет-нет, всё хорошо, — диким усилием воли удерживая расползающиеся губы, я собралась и задала следующий вопрос. — А где находится ваша Гиблая Падь? Простите, я не сильна в местной географии, сама тут немногим больше месяца.

— Дык на север от Царь-града, знамо дело. В трехстах верстах почитай.

Сколько?! Но это же... это же так далеко! Это слишком далеко!!!

С усмешкой глядя на моё вытянувшееся лицо, домовушка добила:

— И находится наша Гиблая Падь посередь непроходимого векового леса, что за Гиблым Болотом. Не сбежишь.

— Да я как бы и не собиралась... — ложь прозвучала неубедительно даже для меня самой, что уж говорить о призраке — бабулька многозначительно хмыкнула и покачала головой. — А зачем я вашему кощею? Он что, меня ждал?

— Ждал, — не стала упрямиться домовушка и согласно покивала. — Хозяева давно интригу распланировали, а тут вы неучтенные. Чуть планы им своим появлением не поломали. Но и на божков управа есть, и с этим голубчики мои справились...

Зло и некрасиво ухмыльнувшись, бабулька предвкушающее потерла призрачные ладони и неприятно захихикала, отчего очередной кусок очень вкусной котлеты едва не застрял в горле.

— И не стыдно вам? Они же народ губят, — отложив вилку, я попыталась приструнить нежить, когда-то бывшую нечистью, но на меня посмотрели так снисходительно, словно я сказала откровенную чушь. — Царь в тюрьме умирает, комендант невменяемый, подруга моя в коме... а вам бы всё хиханьки! Подло это!

— Подло ссылать нас в это место без права на возвращение, — раздался язвительный голос от дверей и в проеме показался кощей с невероятным и диким для меня именем Акакий.

— А кто вас сослал? Не царь же, а ковен.

— Вообще-то царь, — мужчина подошел к одному из кресел и вальяжно в нем устроился, закинув ногу на ногу. — В мир сослал ковен, а Гиблую Падь именно царь. Поверь, у нас есть причины его не любить.

— До смерти?

— Все мы смертны... — вернув мне мою же фразу, кощей презрительно хмыкнул. — У него был выбор — сложить полномочия добровольно и уступить трон Якову, но он предпочел проигнорировать наши требования, за что и поплатился. Побеждает и имеет право на власть лишь сильнейший. Или ты думаешь, что его сынок Алексашка лучший вариант? Да этот слюнтяй даже на управление деревней не способен, что уж говорить о стране!

— А вы значит способны? — окончательно оставив ужин, потому что элементарно кусок в горло не лез, я крепилась, запрещая себе паниковать, а наоборот, требуя организм собраться и узнать как можно больше.

— Я — нет и не собираюсь, мне и других дел за глаза хватает, а вот Якову... да. Как показал удавшийся переворот — ему это по силам. Заметь, жертв минимум и только те, кто сглупили сами. Мирное население не пострадало, по большому счету им вообще плевать, кто на троне. А на троне, как ни странно, царь Кощей.

— Самозванец на троне, — зло скривив губы, я так же зло прищурилась и, не удержавшись, договорила: — Вы всё равно нарушили закон, причем не единожды и поплатитесь за это.

— Да ну? И кто же нас накажет, царевна? Ты может? Или твои котятки? — громко расхохотавшись, когда я бессильно сжала кулачки, мужчина отсмеялся и вроде как задумчиво продолжил: — Кощей обезврежен, бюро "МагДел" распущено и прекратило существование, войско приносило клятву служения царю Кощею, а это заметь не имя, а титул... кто накажет нас, детка?

— Эйнар.

— Полубожок? — презрительно фыркнув, кощей с ленцой протянул: — Ну и где он? Что-то я его не вижу. Не иначе как занят чем-то... оч-ч-чень сильно и оч-ч-чень надолго занят. А если вздумает вернуться, то и на него управу найдем. Стоит Кощею умереть, причем заметь, не насильственной смертью, как Яков официально станет его преемником и уже тогда никто не посмеет оспорить его право власти. Даже Лабиринт, не то что какой-то там полубожок.

Было противно. Противно до безумия слышать подобные самодовольные откровения, но иначе было нельзя. Акакий (дали же родители имя!) вел себя как классический злодей, рассказывая мне абсолютно всё, причем добровольно. Немудрено... Проблема всех классических злодеев-одиночек в том, что им элементарно не с кем поговорить и сейчас кощей, не считая меня какой-либо значимой противоборствующей силой, откровенничал напропалую.

Я не против, но как же это противно!

Настораживало иное — он знает, что Эйнара нет в Закольцованном мире и похоже знает, кто и как его озадачил. А не приложили ли они к этому свою руку?

— А мне какая роль отведена?

— Тебе? — слегка удивившись вопросу, словно не ожидал услышать сейчас именно его, мужчина быстро взял себя в руки и ухмыльнулся. — А какая роль может быть у незамужней царевночки, добровольно пришедшей в гости к неженатому кощею? Ну же, порадуй меня своими логическими размышлениями, киска.

Киска?! Да что он себе позволяет, мужлан невоспитанный!

Вскинувшись от подобного хамского предположения, я даже бояться забыла, так это вывело меня из себя.

— В гости?! Что-то я загостилась! Пожалуй, оставлю вас, дела у меня в столице, — резко встав, я успела сделать лишь два шага в направлении двери, как была остановлена проворной Степанидой, заступившей мне путь, а мужской голос из-за спины с язвительным смешком поинтересовался:

— Что, неужели в ночь по гиблым местам пойдешь? Одна? Прямо так? А ты глупее, чем я думал, киска, — и уже злее добавил: — Я кажется ясно предупредил — воли тебе отмеряно в пределах твоих покоев и никуда ты с территории замка не пойдешь.

Развернувшись на пятках, я прищурилась