100 свиданий с ведьмаком (СИ) - Гусина Дарья Страница 45

Лестница и впрямь скрипнула, тихо-тихо, но только как будто по ней не поднялись, а спустились. Прошло еще несколько томительных минут. Я не выдержала, схватила бабушкин латунный подсвечник и решительно (в развеселой компании холодных мурашек на спине) отправилась наказывать злодеев. Что-то подсказывало, что это были не наемники Морановых: вряд ли «тени», таинственные убийцы, о которых во время нашей прогулки по Восточному рассказывал Еся, начали бы выполнение заказа с опрокидывания прилавков, а потом бы улеглись посреди лавки и… захрапели.

Ибо прилавки были опрокинуты, а за ними кто-то храпел, с присвистом и басовитыми руладами. В лавке царила тьма, лишь в полосах лунного света из окна клубилась и оседала куда ни попадя то ли мука, то ли сахарная посыпка из опрокинутых с полок жестянок.

Я шла к источнику храпа — с подсвечником наперевес.

— Чудная картина, не правда ли? — язвительно произнес из темной части магазина кто-то невидимый.

…— Кто здесь?! Еся?!

— Что?

Я подпрыгнула на метр от пола: рядом со мной из тьмы возник Елисей, у него двумя огненными плошками горели глаза. Подсвечник выпал из моей ослабевшей руки (храп оборвался… и возобновился с не меньшей выразительностью). Благая Правь, какое облегчение!

— Ох, Еся, — прошептала я, хватая ведьмака за руку. — Там кто-то… что-то…

— Я слышал, — озабоченно проговорил Елисей. — Оно через окно влетело.

— Что? Кто?

— Не видел. Говорю же, слышал только.

— Там же кабошоны! Артефакты там, от взломщиков!

— Вот именно. И меня очень интересует, кто к нам наведался. А второй вопрос: едрит вашу навь, Беляна Иннокентьевна, вы хоть пару часов без происшествий можете? Только прилег, а тут…

— Куда прилег? Ты как вообще в лавке оказался?

— Пришел. Мне тревожно стало, я и вернулся. Хотел вздремнуть в уголке, но…

— Елисеюшка, — промурлыкала я, прижимаясь к теплому ведьмацкому боку, — я так рада тебя видеть! Ты опять почувствовал, что я в опасности! Пойдем вместе посмотрим, кто там храпит.

Дверь на улицу с грохотом отворилась. Колокольчик протестующе взвизгнул и захрипел.

— Беляна! Беляна, ты где?! Что происходит! Эй вы, отродье, сдавайтесь! Я тут не один! За мной братья идут!

— Хмурый! — позвала я. — Мы здесь. К нам что-то влетело. И оно тут… спит.

Но «оно» уже не спало, а сидело на полу за прилавком, опустив на коленки пухлые ручки и распространяя вокруг неаппетитные алкогольные «ароматы». Трансформированные глаза Еси и магический фонарь Хмурого осветили… пухленькую даму. Дамочку. Особу весьма маленького роста (не выше дворфа) и весьма нарядно одетую: в воздушную тунику с бахромой, блестящие чулки и круглую шапочку, расшитую бисером. На ногах у дамочки были лаковые туфельки на каблуке рюмочкой. А на шее — боа. Напоминала поздняя гостья звезду кафе-шантана. Очень пьяную звезду, что вполне соответствовало образу.

Глаза у дамы были закрыты, а рот полуоткрыт. Она похрапывала и причмокивала, ссутулившись и продолжая спать сидя.

— Кто это? — шепотом спросила я.

— Прекрасное виденье, — с восхищением в голосе пробормотал Хмурый.

Мы с Есей с сомнением переглянулись. Дама всхрапнула и пробормотала что-то неразборчивое.

— Кхэ… кхэ… — Елисей прокашлялся. — Простите. Мадам. Мадам!

Храп оборвался окончательно: гостья раскрыла глаза и обвела нашу компанию мутным взглядом. Переместила очи под лоб, влево и вправо. Рыгнула. Вяло пожевала и хрипло попросила:

— Воды…

Хмурый унесся на кухню, погремел там и вернулся с откупоренной бутылкой «Освежающего Источника». Минеральная водичка была торжественно преподнесена даме, судорожно облизывающей губы:

— Мило, — хрипло проговорила она, собрав в кучу глаза. — Любезно… очень. Меня ждали?

— Не то чтобы… — начала я.

Хмурый толкнул меня локтем в бок. Дама одним глотком высосала из бутылки всю газировку и окрепшим голосом поинтересовалась:

— Старая Лавка Немагических Чудес?

— Да, — нестройно отозвались мы.

— Надо же, думала, промахнусь. Это просто прелестно. Товар доставлен, — гостья начала вставать. Это далось ей не сразу. Некоторое время она стояла, опираясь на пухлые ручки, затем оторвала ладони от пола и осторожно выпрямилась. Пыхтя, перебросила боа через плечо. — Уж не обессудьте, я тут малость не вписалась… Эскузи муа и всякое пардоне. Пердец-перепедец, а в чем это у меня руки? Сладкое. А, хрен с ним! Если что не так, уж извините: не я это предложила и претензии не ко мне.

— А к кому? — робко поинтересовалась я. Лавку и товары было жалко.

Дама посмотрела на меня, приподняв бровь:

— Тому, кому очень повезло, раз я согласилась помочь, — отрезала она. — А вообще, мне, как единственному и незаменимому специалисту, не жалко. Ради блага города почему бы нет? А сейчас, простите, должна… отлучиться. Дамская комната где? Сортир, спрашиваю, имеется?

— Д-да, конечно. На втором этаже.

— С вашего позволения воспользуюсь, ибо последствия. Меня прямо с… мероприятия, так сказать, в гущу адской тьмы. Немножко подзадержалась по дороге в вашу прелестную лавочку — обстоятельства. Передайте посреднику, приятно было поработать. Мы в расчете. Чертова стерва высоко сидит, далеко глядит, утереть такой нос — святое дело, — дама захихикала. — Это если вы в курсе. А если не в курсе, все равно ни хрена не поймете. Посвети, любезнейший. Арэвуар, господа.

Дамочка выбралась из-за прилавка и, пошатываясь, двинулась вверх по лестнице, освещенной фонарем Хмурого.

— Ничего не понимаю, — растерянно проговорил Елисей.

Луч из фонаря дворфа осветил спину дамы, обрисовав прозрачные крылья, напоминающие скорее разноцветное марево, а не часть тела, предназначенную для полетов. Фея?

Это фея и она сейчас в моем туалете. Мы с Есей очнулись и бросились к лестнице. Подождали. За дверью ванной зашумела вода в бачке унитаза, но никто не вышел:

— Какой заказ? Где товар?! Кто посредник?! Кто вы?! — наперебой загомонили мы, наплевав на деликатность.

Но за дверью загрохотало и громко звякнуло. Судя по характерным звукам, в ванной комнате раскрылось окно и слетел с подоконника горшок с хойей. По дому пронесся сквозняк, да такой, что все двери распахнулись, нас отнесло к лестнице, а дворфа смело со ступенек.

— Улетела? — жалобно спросил Хмурый с пола.

Зажегся свет.

***

Лифт поднимался целую вечность. В душе росло дурное предчувствие. Сегодня все выйдет нехорошо. Или хорошо, но лишь для одного.

Ведьмак держался за спиной. У него своя корысть, так пусть потрудится. Клялся-божился, что Лебедь ему люба и без власти и денег. Что ж, проверим, насколько. То, что узнала Марья, навсегда закрыло путь назад, к той, прошлой жизни, где она была наивной девчонкой, а отец казался столпом мира.

Мор стоял у окна, спиной к вошедшим. Марья поморщилась, подойдя ближе. Офис отец выбрал в самом высоком здании Дождливого Квартала: небоскреб весь из стекла и серебра с магической защитой, а несколькими этажами ниже ходит вечная туча с нитями молний, словно клубится под ногами сама тьма.

Странное место для офиса — Дождливый: от Сити-круга далеко, солнце в окнах — редкий гость и постоянный запах гнилого дерева и тины. Зато в секторе, над которым висит старое проклятие, никто не почувствует колдовства, Мором Колояровичем творимого. А колдовства того с каждым днем все больше.

— Привела? — спросил отец, обернувшись.

Окинул ведьмака пытливым взглядом. Узнал, кивнул. Не удивился, но и не обрадовался — на другого претендента рассчитывал.

— Выйди, ведьмак, — велел Моранов гостю.

— За дверью побудь, — кивнула Марья.

Отец и дочь остались вдвоем. Мор приблизился, навис, глядя с укоризной.

Взгляд Моранова был темен, недоволен и… полон боли, Лебедь дрогнула, но чувствам не уступила. Или она, или он.

— Ты что ж творишь, неразумная? — с тоской спросил отец.

Лебедь надменно улыбнулась. Это он о статье в «Вестнике». Нимфа-актрисулька внезапно вышла из комы, дает интервью направо и налево: «Я чувствовала присутствие страшной черной магии. Знала, что проклятие вот-вот меня настигнет. В городе есть сильный темный маг, и я уверена, что это женщина». Актеры. Вечный… пафос. Отец как-то прознал, что кома нимфы дочери рук дело. Как? Теперь неважно.