Лорен Оливер - Пандемониум Страница 46

— Им кто-то помогает,— говорю я, пытаясь осмыслить все эти факты,— Стервятники сами на такое не способны.

— Кто? — переспрашивает Джулиан и нервно поглядывает на дверь.

Я понимаю, что мы должны уходить, но не могу сдвинуться с места. У меня покалывает ступни, а потом мурашки начинают бежать вверх по ногам. В голове мелькает еще одна мысль... какое-то впечатление, я что-то такое видела, что-то знакомое.

— Сервятники,— отвечаю я Джулиану,— Они не исцеленные.

— Заразные,— просто говорит он,— как ты.

— Нет. Не такие, как я, и не заразные. Они — другие.

Я зажмуриваюсь, и в памяти всплывает четкая картинка: я приставила нож к горлу стервятника и там, на шее, увидела бледно-голубую татуировку. Эта татуировка и показалась мне знакомой...

— О боже...

Я распахиваю глаза, у меня такое чувство, как будто кто-то колотит кулаком мне в грудь.

— Лина, надо уходить.

Джулиан собирается схватить меня за руку, но я отдергиваю руку назад.

— Это АБД,— с трудом выдавливаю я из себя,— Тот парень... охранник в камере, тот, которого мы связали. У него татуировка — орел и шприц. Это герб АБД.

Джулиан застывает на месте, как будто его током ударило.

— Это, наверное, какое-то совпадение.

Я только трясу головой. Слова и мысли сливаются в один поток в моей голове. Все сходится: разговоры о дне выплаты; все это снаряжение; татуировка; коробка с беджиками. Подземный комплекс, система безопасности... Все это стоит денег.

— Они работают вместе. Не знаю, почему и зачем, но...

— Нет,— холодно и категорично говорит Джулиан.— Ты ошибаешься.

— Джулиан...

Он не дает мне сказать.

— Ты ошибаешься, можешь ты это понять? Такого не может быть.

Я усилием воли заставляю себя не отводить взгляд. Это трудно, потому что в глазах Джулиана начинает кружить и бурлить какая-то сила, от которой у меня кружится голова, словно я стою на краю скалы и вот-вот сорвусь вниз.

Вот такая немая сцена, и в этот момент дверь распахивается, и в комнату вбегают два стервятника.

Секунду никто не двигается с места, и я успеваю зафиксировать главное: первый стервятник — мужчина средних лет, второй — девушка с иссиня-черными волосами, выше меня ростом. Никого из них я раньше не видела. Может, это страх, но я почему-то отмечаю в мозгу странные детали: у мужчины опущено левое веко, как будто его оттягивает какой-то груз, а девушка стоит с открытым ртом, и у нее вишнево-красный язык. Я успеваю подумать, что она, наверное, сосала леденец на палочке, и вспоминаю Грейс.

А потом комната «размораживается», девушка тянется к своему пистолету, и я больше уже ни о чем не думаю.

Я бросаюсь вперед и выбиваю у нее из руки пистолет, до того как она успевает направить его на меня. Джулиан что-то кричит у меня за спиной. Выстрел. Я не могу оглянуться, чтобы посмотреть, кто стрелял. Девушка бьет меня кулаком в челюсть. Меня еще никогда не били кулаком по лицу, и я на мгновение теряюсь, но не от боли, от шока. В это мгновение стервятница успевает достать нож и следующее, что я вижу,— направленное на меня лезвие ножа. Я ныряю и врезаюсь плечом ей в живот.

Стервятница издает хрюкающий звук, заваливается спиной на коробку со старой обувью, а я по инерции лечу за ней. Коробка расплющивается под нашим весом. Мы крепко сцепились, стервятница так близко, что ее волосы лезут мне в рот. Сначала наверху я, мы боремся, она переворачивает меня на спину, и я ударяюсь затылком о бетонный пол. Стервятница сдавливает мне ребра коленями, так что у меня из легких выходит весь воздух, и пытается достать из-за пояса второй нож. Я скребу по бетону в поисках хоть какого-нибудь оружия, но стервятница крепко придавливает меня к полу, и я ни до чего не могу дотянуться.

Джулиан и стервятник сцепились и топчутся на месте. Каждый низко наклонил голову, и оба рычат, пытаясь ослабить противника и занять более выгодную позицию. Они резко поворачиваются вокруг оси и врезаются в полку с кастрюлями и сковородками. Поднимается жуткий металлический грохот, кастрюли и сковородки, звякая по бетонному полу, разлетаются по всей комнате. Стервятница инстинктивно оглядывается через плечо, и благодаря этой незначительной смене позиции у меня появляется хоть какое-то пространство для маневра. Я не упускаю свой шанс и наношу удар кулаком ей в челюсть. Удар вряд ли получился сильный, но он заваливает стервятницу на бок, а я снова оказываюсь наверху и вырываю у нее нож. Ненависть и страх раскаляют меня изнутри, я, не задумываясь, замахиваюсь ножом и всаживаю его в грудь стервятницы. Она дергается всего один раз и замирает. У меня в голове вертится и вертится одна фраза: «Сама виновата, сама виновата, сама виновата». Откуда-то доносятся сдавленные рыдания, я не сразу понимаю, что это я захлебываюсь слезами.

А потом все погружается в непроглядную темноту. Через секунду я выныриваю из мрака и чувствую острую боль — это стервятник ударил меня полицейской дубинкой по голове. Кажется, у меня треснул череп, я падаю, и все вокруг распадается на отдельные картинки: Джулиан лежит лицом вниз рядом с обвалившейся полкой; старинные напольные часы, которые я раньше не заметила; трещина в бетонном полу расползлась, как паутина. Потом несколько секунд вообще ничего. Резкая смена картинки: я лежу на спине, надо мной кружится потолок. Я умираю. Странно, но в этот момент я думаю о Джулиане. Он отлично дрался с этим стервятником.

Противник Джулиана сидит верхом на мне и тяжело дышит в лицо. У него изо рта пахнет какой-то гнилью. Под глазом у стервятника длинный рваный порез (хорошая работа, Джулиан), кровь из раны капает мне на лицо. Я чувствую, как острие ножа упирается мне под подбородок, и все внугри меня замирает. Я лежу абсолютно неподвижно и даже не дышу.

Стервятник смотрит на меня с такой ненавистью, что я вдруг ощущаю умиротворение. Он меня убьет. Уверенность в том, что это произойдет, снимает напряжение. Я погружаюсь в белый пушистый снег, закрываю глаза и пытаюсь представить Алекса таким, каким он приходил ко мне во снах. Я жду, что он появится в конце темного туннеля и протянет ко мне руки.

Я тону, потом снова выныриваю на поверхность, зависаю над землей и снова лежу на бетонном полу. У меня во рту появляется привкус тины.

— Ты не оставила мне выбора,— выдыхает стервятник.

Я резко открываю глаза. В его голосе чувствуется что-то похожее на сожаление, даже, может быть, попытка оправдаться, чего я совсем не ожидала. И ко мне возвращаются надежда и смертельный страх.

«Прошу, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, не убивай меня».

Стервятник делает вдох и напрягается, острие ножа прокалывает кожу у меня на шее. Надеяться не на что...