Лиза Дероше - Первородный грех Страница 46

Я шагаю за ней вверх по лестнице, затем она вставляет ключ в замок двери Люка. Мое сердце буквально выскакивает из груди, когда я прохожу мимо двери Лили и вижу ее, сидящую за столом в сером свитере. Ее волосы собраны в конский хвост, открывая ее лицо, и она выглядит… великолепно. Словно сияет. Такой удивительно живой она кажется.

Но тут я замечаю Люка рядом с ней за столом. На столе множество пустых тарелок, и создается впечатление, что они поглощены беседой, и все мое хорошее отношение к нему тут же испаряется.

Я направляюсь к Лили.

— Что обсуждаем, ребята?

Люк почти сразу отвечает, мельком глянув на Лили, затем на Фрэнни, и в его взгляде появляется едва ощутимое напряжение.

— Ничего.

Он поднимается со стула и обнимает Фрэнни.

— Лили приготовила омлет. Хотите?

Мои пальцы вцепляются в спинку стула, на котором сидит Лили, да так крепко, что я удивлен, что дерево не треснуло. Я злюсь, и с трудом сдерживаю себя, чтобы чего-нибудь не брякнуть.

Как Фрэнни может быть настолько слепой? Неужели она не замечает, что он увлечен Лили?

Я задыхаюсь.

Ангелы могут задыхаться? Я должен уйти отсюда.

Лили поднимается. Она прячет от меня глаза.

— Мне нужно подготовиться к работе, — произносит она, — увидимся, ребята, позже.

Она ополаскивает свою тарелку, и я направляюсь вслед за ней к двери, отчаянно сопротивляясь, чтобы не коснуться ее.

— Я тоже ухожу, — бросаю я через плечо, — Но еще вернусь.

Люк следит за мной, ничего не говорит. Как только мы с Лили оказываемся в коридоре, я даже не притворяюсь. Взявшись за руки, мы направляемся к ее двери.

— Тебе действительно нужно на работу?

— Через несколько часов. — Она тупит взор, и румянец покрывает ее щеки. — Но я надеялась, что ты можешь зайти ко мне, если я уйду.

Я улыбаюсь, так как все мои чувства обостряются.

— Я зайду. Так твое предложение еще в силе?

Она поворачивает ключ в замке и толкает дверь. Мы заходим внутрь, но, прежде чем она успевает закрыть дверь, я обнимаю обеими ладонями ее лицо, и наши губы встречаются. Я отстраняюсь, глядя в ее удивленные зеленые глаза.

— Прости. Я должен был это сделать.

Она улыбнулась мне и закрыла дверь. Затем она берет меня за руку и ведет к кушетке, и я ищу, куда бы мне сесть, но ее, кажется, вовсе не волнует сваленная там одежда. Она усаживает меня и приземляется рядом, тесно прижимаясь, и целует меня снова. Я несусь, словно в водовороте течения. Погружаюсь все глубже и глубже. Но я желаю этого. Желаю, чтобы оно захлестнуло меня целиком и никогда не отпускало. Ее руки скользят по мне, и я обнимаю ее, погружаясь в чувственность. Что-то нестерпимое оживает во мне. Жажда.

Нет. Любовь. Я люблю ее. Разве есть что-нибудь дурное в желании того, кого вы любите?

Я буквально тону, в то время как мои руки ласкают ее спину, скользят по ее талии, забираясь ей под рубашку.

Она отодвигается.

— Стоп!

Я убираю от нее руки, тихо ненавидя себя за то, что так поторопился. Что со мной происходит?

— Прости. Я потерял контроль. Этого больше не повториться.

Она прячет лицо в ладонях.

— Дело не в этом. Я хочу быть с тобой, но…

Я снова обнимаю ее, и мое напряжение ослабевает.

— В чем тогда дело?

Она поднимает голову и смотрит на меня неуверенно и как то испуганно. У меня все холодеет внутри, я начинаю подозревать, что она изменила свое представление обо мне.

Ее ресницы опустились.

— Если я скажу тебе, ты уйдешь.

— Если я пообещаю не…

— Это не имеет значения.

— Испытай меня.

Она поднимает взгляд, и какое-то время внимательно смотрит, затем поднимается с кушетки и идет к окну, где снова какое-то время стоит в замешательстве. Когда она начинает говорить, это дается ей нелегко:

— Я не ангел, Мэтт.

Я пытаюсь понять, откуда она узнала? От Люка?

Она возвращает свой взгляд ко мне, и мои сомнения отметает прочь влажный блеск на ее щеках.

— У меня уже были парни… и довольно много парней.

Я расслабляюсь, облегченно вздохнув. Она не знает. С ней все будет хорошо. Я позабочусь об этом. Никто и никогда больше не посмеет причинить ей боль. Сначала ему придется иметь дело со мной. Я поднимаюсь и направляюсь к окну.

— Какая разница, кого ты любила в прошлом…

Ее лицо застывает, глаза полны удивления.

— Я не любила их! — выплевывает она.

Все внутри меня холодеет, а глаза распахиваются от неожиданности.

— Ох.

Боль, звучащая в ее вздохе, уничтожает меня. Я подхожу, чтобы успокоить ее, но она вытягивает руки и останавливает меня.

— Я делала то, что должна была делать, чтобы выжить.

Она поворачивается обратно к окну, и ее голос срывается, она безуспешно пытается подавить рыдания.

— Прости, Лили.

Я пододвигаюсь поближе к ней и опускаю руку на ее плечо. Я чувствую себя таким беспомощным. Она вздрагивает от моего прикосновения и отходит вглубь кухни, взяв со стола нож.

Она перебирает пальцами по его ручке, и меня пугает направление ее мыслей. Наконец, она плотно сжимает ее и со всего размаха всаживает лезвие в столешницу.

— Чем я могу тебе помочь?

У меня в груди что-то сжимается. Она поворачивается ко мне, в ее глазах отражается сосредоточенное напряжение, проступающее даже сквозь слезы.

— Просто уходи.

— Я не оставлю тебя. Не в таком состоянии.

Я делаю шаг в ее сторону и протягиваю руку, но в ее глазах вспышки гнева, когда она уходит.

— Я не хочу, чтоб ты жалел меня. Просто катись отсюда ко всем чертям.

Но я не останавливаюсь. Я медленно шагаю к ней, чувствуя необходимость сделать что-нибудь.

— Нет.

— То есть, ты не уйдешь, пока не получишь то, что хочешь? — говорит она, ее лицо искажается яростным сарказмом. — Ты такой же, как все.

Она возвращается к столешнице и смотрит так, словно собирается вытащить из нее нож. Все внутри меня сжимается в плотный шар.

Она должна понять, что я другой, но как?

Я концентрируюсь на ней — на ее чувствах — пытаясь мысленно донести ей это.

— Нет, — говорю я тихо, — я не уйду, пока ты не поймешь, что я был абсолютно серьезен, когда сказал, что люблю тебя.

Она оборачивается, ее глаза распахнуты от удивления.

— Ты не можешь любить меня. Я не красивая.

Я обнимаю ее за талию.

— Но я люблю.

Она смотрит на пол.

— Хорошо, я ненавижу тебя.

— Если это то, чего ты хочешь…

Она наклоняется ко мне, ее ладони на моей груди, и я притягиваю ее ближе.

— Я ненавижу тебя, — снова говорит она.

Я целую ее в макушку головы и прячу свое лицо в ее волосах.