Кристина Денисенко - Маг-искуситель (CИ) Страница 46

— Я хочу знать правду: убивала я или не убивала любовницу своего мужа. Мне почему-то кажется, что Фабиоре что-то знает, и поэтому эмигрировал. Сегодня после неудачного падения мне снился сон. Это был кошмар с участие доктора. Я видела его в кабинете, и перед ним спиной ко мне сидел эльф, который сказал: «это я ее задушил». Потом его силуэт испарился, и я проснулась. Мне больно осознавать, что я была способна задушить Элеонору. Я надеюсь, что все это какое-то недоразумение. Возможно, доктор поможет мне вспомнить что-то важное. Я хочу знать правду.

— Странная история. Но даже если это ты ее задушила, я все равно буду любить тебя. Я готов вместе с тобой искать этого доктора.

— Анк-Морхорке уверен, что это я убила ее. Он неплохой, и мне так гадко становится на душе, когда я о нем плохо думаю. Мы с ним друзья, и зря пытались жить как муж и жена. Ничего из этого не вышло. Три дня назад я поставила его перед фактом, что намерена развестись и начать новую жизнь, и теперь у меня есть все основания, чтобы расторгнуть наши отношения как можно скорее. Теперь у меня есть ты!

— А у меня есть ты! И это самое большое счастье! Я обещаю, что ты будешь моей единственной женщиной, а твой нынешний муж Анк-Морхорке в моих глазах никогда не будет хорошим: он ничтожество, если своими плотскими утехами едва не загнал тебя в могилу.

— Давай не будем о нем разговаривать: я вообще-то хотела поговорить о тебе, а мы все обо мне да обо мне.

— О себе мне особо и нечего рассказывать. Я никогда не был женат. Закончил школу высшей магии, поступил в аспирантуру, работаю над созданием новых заклинаний, даю уроки. Давно, когда еще сам был учеником, научился играть на бандуре. Хочешь, я спою тебе песню?

— Ты мой волшебник! Спой!

Иглесиас держал ее за руку, поглаживая пальцами ее нежную кожу, и запел воркующим приятным голосом спокойное вступление, а затем глубоко эмоциональный  волнующий припев:

Nema tog grada ni ulice

Nema tog neba ni zvjezdice

Nema te pjesme ni kafane

Ni zore da u miru svane

Nema te rijeke ni planine

Nema tog brda ni doline

Bez tebe kao bez sudbine

Bez tebe kao bez domovine

Нет ни того города, ни улиц,

Нет ни того неба, ни звездочек,

Нет ни той песни, ни кофейни,

Ни зари, мирно светящей.

Нет ни той реки, ни холма,

Нет ни той горы, ни долины.

Без тебя, как без судьбы,

Без тебя, как без родины.

Силимэри была в восторге. Песня в его исполнении показалась ей самой красивой из всех, которые она слышала раньше. Она положила голову на плечо Иглесиаса и закрыла глаза, прислушиваясь к его дыханию:

— Я ждала тебя тридцать пять весен, мое солнышко, мой свет, моя любовь.

— Волим те, драга моја (Я люблю тебя, моя ненаглядная), — прошептал Иглесиас и нежно поцеловал ее в висок, желая приятных снов.

Синюю ночь сменил розовый рассвет, разливший перламутровые краски на невозмутимую поверхность тигриного озера. Стояла благодатная тишина, но Силимэри проснулась и, приподнявшись, посмотрела на спящего рядом  Иглесиаса. Он был таким милым, что от его лица не хотелось отрываться, но Силимэри все-таки перевела взгляд на прощелину и сквозь тонкую вертикальную полоску увидела знамение: образ обезглавленного варвара, указывающий пальцем прямо на нее. Сердце Силимэри похолодело. Она схватила кинжал и совалась с места, но видение рассеялось.

Иглесиас тоже проснулся и, заметив, что Силимэри вышла, последовал за ней.

Их лагерь беспробудно спал. Дымили костры, и полупрозрачный дым смешивался с молочно-белым туманом.

— Шта се десило (Что случилось)?— спросил он, глядя на  кинжал в ее руке.

Силимэри настороженно свела брови и вслушивалась в каждый звук:

— Ты слышишь эту тревожную тишину? Эта розовая даль кажется обманчивой.

Где-то далеко закричали птицы хриплым дотошным визгом. Силимэри вздрогнула:

— И воздух тяжелый и жаркий с самого утра, будто в кузнице плавят метал.

Она повернулась к Иглесиасу, и его лицо показалось ей пугающе настороженным, как у седой гадалки, что видит больше, чем говорит. Он провел руками впереди себя, словно разгонял низкие грозовые тучи, затем крепко прижал ее к себе и пристально посмотрел в глаза:

— Изгледа да је пред нама (Похоже, нас опередили).

— Я не понимаю.

— Степски варвари (Степные варвары), — он указал рукой в сторону кокосовой рощи.

— Они приближаются, — ужаснулась Силимэри.

— Како је раме? — он жестом показал на плечо.

— Я уже и забыла о нем. Все в порядке.

Вдвоем они подняли тревогу. Сонные воины в спешке надевали доспехи. Дежурные, стоявшие по всему периметру на постах, начали перебазироваться к предполагаемому месту наступления.

— Они здесь, — успел крикнуть танцующий с ветром до того, как косматый гигант в металлическом панцире пробил его ногу острым копьем на длинной веревке и, подтянув его к себе, сломал шейные позвонки одним резким движением грубых жилистых рук.

Екайлиброчу суждено было драться на равных со всеми, а не налаживать дипломатические отношения, вернувшись в столицу. Он поспешно приказал своим воинам брать оружие и рубить врага на первой же линии, дав время отрядам союзников занять выгодные позиции для защиты. Екайлиброч повел свое войско и с жестокостью, запечатлевшейся в каждой морщинке, кинулся в бой.

Косматый гигант запустил свое копье во второй раз, и оно метко ударило в плечо королю гоблинов, повалив его на острые камни. Екайлиброч рывком вырвал копье вместе с кусками плоти и не позволил тем самым варварам сломать и ему шею, как эльфийскому воину. Боль заставила его крепко сжать зубы и зажать кровоточащую рану здоровой рукой. К нему подбежал низкорослый гоблин с медицинской сумкой через плечо и поволок назад для оказания первой помощи.

Уилбер Камеруон также отважно бросился в бой, показывая пример для подражания своим отрядам. Арквено рубил сгоряча все, что на него двигалось. Степные варвары выползали из леса, как черви из тухлой рыбы. Питьюон — воин, не представляющий жизни без езды верхом, приказал наездникам оседлать единорогов и напасть на врага с тыла. Они торопились покинуть берег и вскоре скрылись за зелеными деревьями.

Часть восточных воинов тоже бросились отбивать нападение, а другая — вместе с Иглесиасом стояли поодаль и шептали магические заклинания.

В руках Силимэри блеснул лук, и первая стрела с гулом полетела в разъяренного гиганта с безумной прической. Стрела вонзилась в горло, но варвар, словно не чувствуя боли, продолжал идти вперед, разбрасывая низкорослых гоблинов, как пес надоедливых вшей.