Саша Суздаль - Перстень Харома Страница 46

— Тёмный, ты вернулся? — радостно воскликнула она, обнимая его и целуя. Погружаясь в него симпотами, чтобы слиться с ним воедино, она обнаружила чужие симпоты и с ужасом поняла, что целует и обнимает Харома. Харом был ошарашен не меньше – такого напора страсти ему наблюдать не доводилось, и он растерянно смотрел на Маргину.

— Харом, это ты?! — возмутилась Маргина и крикнула: — Немедленно сними чужое лицо.

Харом возвратился к своей бесформенной фигуре, опустив вниз нескладные каменные руки. Марина, немного остыв, поняла, что сама виновата, так как Харом черпал образы из её глифом, а то, что у него получилось так правдоподобно, говорило о том, что Харом, всё-таки, талантлив. «Недаром он Творец», — совсем расслабляясь, подумала Маргина.

— Вот видишь, у тебя получается, если хочешь, — приободрила она Харома, — ты понял, что я хочу видеть Тёмного, и сразу в него превратился. Когда увидишь Фатенот, прочитай её мысли и узнай, каким она тебя видит.

Харом, как ученик, сосредоточенно слушал Маргину, снова перебирая её глифомы, и она открылась совсем – пусть увидит и узнает, что такое любовь, что такое человеческая жизнь, которой она жила и которой он награждал людей, созданных им самим. Харом снова застыл, переваривая полученное из глифом Маргины и понимая, как много он потерял в своей длинной жизни.

Маргина и себе паслась в его глифомах, запасливо наполняя свои. Знания Харома она не понимала, но попытается освоить их потом, когда отлюбит свое с товарищем Тёмным и когда жизнь потечёт счастливым ручьем. Когда они закончили обмен, то стали как будто прозрачны друг для друга, точно сестра и брат, объединённые прошлой общей жизнью, или как муж и жена, знающие всю подноготную друг друга.

Харом приобрел вид мужчины, образ которого Маргина не помнила, но ей не отторгался, и она по-доброму улыбнулась внутри себя: Харом всё еще экспериментировал, создавая образы приятные ей.

— Всё хорошо, Харом, — она обняла его по-братски и он, обняв в ответ её, внутренне восторгался ей. «Притормози, Харом, — остановила его Маргина, — я люблю другого».

— Я понял, что это такое, — ответил ей Харом и снова нежно обнял её, к тому же и симпотами внутри.

«Притормози, Харом!» — засмеялась Маргина, ощущая себя свободной и счастливой.

— Ты можешь идти куда угодно, — сказал ей Харом, — ты совершенно свободна.

— Я знаю, — сказала Маргина, — отныне здесь место, откуда мне не хочется уходить.

Она опустила свои руки и случайно увидела на них перстень с зелёно-голубым амазонитом и браслет из серого металла, усыпанный камнями из селенита. Сняв их с рук, она протянула всё Харому: — Отдашь Фатенот.

— Ты знаешь, что он принадлежит королеве, — ответил Харом, возвращая ей перстень.

Какая-то настойчивая тварь жужжала прямо в ухе. «Пчела», — подумал Сергей, с трудом открывая глаза. И тут же резко ударили лучи солнца, ослепляя его. Под носом шевелилась сочная невысокая трава. Воздух, пропитанный мёдом, кружил голову, раздражая резким ароматом. Впрочем, голова кружилась сама по себе, вероятно, он крепко приложился об землю.

— Живой? — нависла над ним лошадиная морда.

— А где Элайни? — спросил Сергей, разыскивая глазами рыжего кота.

— Элайни на Глаурии, — сообщила лошадь, — поторопись, у нас не так много времени.

«Так мне показалось!» — подумал Сергей, вспоминая двоившихся рыжих котов, которых он принял за Элайни. «Какая Элайни?» — подумал он, припоминая, но девушку с таким именем он не знал, в тоже время это имя казалось ему необычайно знакомым. У него была девушка, Светлана, но они с ней расстались, а из других девушек, которых он знал раньше, ни одна не имела такого странного имени.

Сергей приподнялся. В нескольких метрах от него в пыли валялась на боку «Ява». Странный, геометрически ровный, кружок зелёной травы, на котором он находился, окружала безжизненная взрыхленная поверхность, тянущаяся до самого горизонта.

Подняв голову вверх, Сергей увидел глубокое чёрное звёздное небо и одинокое солнце, слепящее глаза, как прожектор. Солнце высвечивало прозрачный цилиндр, который, окружая Сергея и странную лошадь, поднимался вертикально вверх, обрезанный в метрах двадцати выше. Оглянувшись назад, Сергей с удивлением заметил огромный, в полнеба, бело-коричневый шар, который, подсвечивая всё вокруг, выкатывался из-за горизонта.

— Где мы? — спросил Сергей у лошади, так как, кроме неё, никого вокруг не увидел.

— На Каллисто[29], — ответила лошадь, — поднимайся, нечего валяться.

Сергей поднялся. Удивительно легко двигалось, и Сергей даже подпрыгнул от ощущения эйфории. — Не балуй, — строго сказала лошадь, — забирайся на меня.

Сергей легко, как пушинка, вскочил на лошадь и та, прямо с места, прыгнула вверх, отчего у него захватило дух. Громадный Юпитер заполонил всё небо и, даже, солнце поникло перед его мощью.

Но удивляться не приходилось, так как нелепее того, что он находится на спутнике Юпитера, могло быть только то, что всё ему снится. Сергей ущипнул себе руку, но сон не проходил, а лошадь хмыкнула и, издеваясь, сказала внутри Сергея: «За задницу – эффективнее». Вверху возникла чёрная дыра, которая по спирали засосала окружающие её звезды, и куда неудержимо тянуло их.

От страха у Сергея задёргалось веко, а лошадь заботливо сказала, странным образом повернув к нему голову:

— Тебе, лучше, этого не видеть, — и Сергей не видел, так как его благоразумно отключили от действительности.

Сколько можно жужжать над ухом!

«Тварь, — сердито подумал Сергей, потом вспомнил и передумал: — Это не тварь, это пчела, которая отвратительно воняет мёдом, отчего у меня болит голова». Он зажмурился, открывая глаза, так как прямо в них светило солнце.

Нос щекотала травинка, а вокруг шевелилась сочная невысокая трава. Воздух, и правда, пропитали медовые запахи, которые Сергей решил считать целебными, вздыхая на полную грудь.

— Живой? — нависла над ним знакомая лошадиная морда и ухмыльнулась: — Вам кофе в постель или простой водички хлебнёте.

Сергей поднялся. Они находились возле какого-то озера, окружённого небольшими горбами, которые укрывали тёмно-зелёные сосновые леса. Посредине острова находился остров, а за ним – устье небольшой реки. Подойдя к озеру, Сергей хлебнул холодной воды и умылся, ощущая прохладную бодрящую свежесть лица.

— Куда мы попали, лошадь? — спросил Сергей, вспоминая, что лошадь умеет говорить.

— Меня зовут товарищ Тёмный, — сообщила лошадь, и Сергей мельком взглянул на её первичные половые признаки, которые сообщили, что перед ним – жеребец.