Веледар (СИ) - "Bastard92" Страница 46

— Выиграешь — я тебя в жабу обращать не стану. Как тебе такое поощрение?

— Тьфу на вас, — опечалился Митя, но все равно принялся фигурки на доске расставлять.

А фигурки эти были знатные, кто бы сомневался. Выточены из дерева с соблюдением самых мелких деталей, да раскрашены даже: ярл в богатых одеяниях, пешие с маленькими мечами, гордый воевода с секирой…

— Отдаю тебе право первого хода, — Дмитрий щедрым жестом обвел доску и выжидающе уставился на Веля.

— Давненько я не играл, — наемник потер подбородок, а затем двинул вперед на две клетки ярлова пешего.

— Рано ты оправдываться начал, — хмыкнул бугровщик, повторяя за ним ход. — К тому же, я тоже давненько за доску не садился.

— Насколько давно? — наемник двинул своего витязя на одну линию с пешим.

— Да почитай с зимы. Я этим раньше зарабатывал неплохо в трактирах.

— Чего ж перестал? — Вель взялся за фигурку воеводы, нагнетая игру.

— Охоту отбили, — поморщился бугровщик, ставя своего воеводу перед ярлом и тем самым рубя хитрый замысел Веля на корню. — Мужик один как-то упер с доски мою вешу, когда я отвернулся. Думал, не замечу. А я заметил на свою беду. Говорю ему, мол, верни на место! А он спорит. Ты, говорит, никак пьян, съел я твою вешу тремя ходами ранее.

— Ну-ну, — подбодрил его наемник, поддерживая своего воеводу конным.

— Что «ну-ну»? Я ему отвечаю, мол, ты, добрый человек, мою вешу с сухарем, видать, перепутал… А дальше слово за слово, кулаком по столу… И разбили мою доску об мою же голову, — Митя выдвинул еще одного пешего, нападая на воеводу Веля.

— Вот печаль-то, — посочувствовал наемник, задумчиво глядя на доску, понимая, что от напора бугровщика никак не защититься. В итоге он вынужденно отодвинул своего воеводу в безопасное место.

— Еще какая, — согласился Митя, съедая конным беззащитного пешего.

После этого хода Вель уставился на доску, оценивая свое положение. Дмитрий шашки свои хитро расставил, через несколько ходов явно рассчитывая захватить вражеского ярла, и его пешие напоминали толпу крестьян с вилами и факелами, окружившую высокую особу.

Наемник страдал и кручинился, тщась отыскать уязвимое место во вражеском строе фигур, но каждый следующий ход сулил ему только новые беды. Бугровщик же сидел с самым довольным видом, степенно бороду свою наглаживая, и улыбался во все зубы, глядя на потуги соперника.

— Нечего было давеча грозиться мне зубы выбить, — заявил он, свысока глядя на сгорбившегося над доской Веля.

А в моей голове, наконец, мысль одна интересная созрела, которую мне немедля захотелось поведать, поэтому я решительно встала из-за стола.

— Бьешь конным вот этого пешего, — указала я Велю на доску. — Затем витязем — вежу. А следом захватываешь Митиного ярла вот этим конным и воеводой.

Наемник плавно перевел взгляд свой с доски на меня, будто уверен был, что слова мои ему померещились. Заморгал часто, переспросил:

— Чего?

— Да вот так же! — рассердилась я и принялась быстро фигуры на доске переставлять. — Вот и все, делов-то. Некуда теперь Мите ярла своего уводить.

— Это как так-то?! — опешил бугровщик, тоже на доску уставившись. — Да ты… Ведьма!

— Спасибо, конечно, но ведьмовство мое тут ни причем. Я просто играла иногда… С Агвидом.

— Но так нечестно! — Дмитрий пылал праведным гневом. — Я бы у него выиграл, если бы ты не помогла!

— Награда все равно тебе достанется, не переживай, — хмыкнула я. — Жабой не станешь. Пока. И вообще, потом повоюете, а сейчас обсудить кое-что надо прежде, чем знахарка вернется.

***

Мужики молчали так задумчиво, как только мужики и умеют. Будто претворяли в жизнь известное правило: не ведаешь, что бабе ответить, делай вид, что думу думаешь, авось, за умного сойдешь.

— То есть, — Митя растягивал слова, скрывая отсутствие в них особо смысла. — Ты думаешь… Они тут чем-то таким промышляют?

— Я не думаю. Я просто обратила внимание на некоторые странности, коих в этом селе немало. Ты же сам удивлялся, что тут везде одни мастера, в кого не плюнь. В любом случае, у меня предчувствие нехорошее. Надо убираться отсюда как можно скорее.

— Раньше утра не получится, — вступил Вель. — И лошадей надо к кузнецу отвести. Он обещал ими заняться, как с обедни вернется.

— Сама отведу, — отмахнулась я. — Ты здесь будь.

— Одну никуда не пущу, — завел старую песню наемник, но я только головой покачала.

— Ты не понимаешь, Вель. Они все тут ремесленники дай бог каждому, и это неспроста. Я думаю, есть здесь дарокрад, который тоже по доброте душевной селян награждает направо и налево. Ну, как у них тут принято: ты — мне, я — тебе.

— Тем более не пущу, — заупрямился наемник, а Митя согласно бородой затряс.

— За меня бояться не стоит. Я в их глазах — девица обычная, каких сотни. Да и Дмитрий наш за простого балабола успешно сходит. Один ты талантом своим блеснул.

— А с чего ты взяла, что они на этот самый талант покушаться станут? Может, и есть у них тут дарокрад, но ты разве не тем же самым занималась в столице?

— С разрешения ярла, — отчеканила я. — И плату брала, положенную по закону. И в казну подать отстегивала.

— Вот нам делать больше нечего, как других дарокрадов за руку ловить, — Вель раздраженно лицо свое потер, и я вспомнила, что он не спал толком уже больше суток.

— Никого ловить не будем, не переживай. Ноги бы унести. В лесу та ловушка неспроста стояла. Она людей сюда гонит разных… Ладно, не важно. Может, это и домыслы просто.

Я замолчала, снова размышляя, как дальше быть, а наемник уже откровенно зевал. И решение пришло само собой.

— Знаешь, что, братец? Ложись-ка ты спать. А мы с Митей до кузнеца прогуляемся, коней отведем. Вдвоем нас не тронут.

Вель, конечно, заспорил, а Митя принялся миротворствовать, вызывался сам коней вести.

— Ты же с ними не управишься, с тремя-то сразу, — не соглашался наемник. — Или твой страх перед лошадьми прошел уже?

— Прошел, ага, — кивнул бугровщик. — Аккурат в ту ночь, когда ты меня одного в лесу проклятом бросил.

Вель стушевался, замолчал, а я погладила его по плечу и молвила:

— Не спорь, ложись отдыхать. Митя сходит, справится. Я ему травку заговорю, кони сами пойдут. А мы с тобой, так и быть, в избе останемся…

Наконец, наемник сдался под тяжестью наших совместных с Дмитрием уговоров. Я послала бугровщика во двор отыскивать журавельник для коней, а Веля кулаками в поясницу оттолкала к лавке, велела укладываться.

— Может, ты мне сказку расскажешь? — сонно улыбнулся он, устраиваясь поудобнее.

— Я тебе не баятельница.

— А про полудницу здорово рассказывала, мне понравилось, — он за руку притянул меня к себе, заставляя сесть на лавку рядом.

— Могу колыбельную спеть, — я наклонилась к нему, по волосам погладила. — Глазки закрывай, баю-бай.

— Так просто не отделаешься, — он все же закрыл глаза, блаженно улыбаясь от моих поглаживаний. — Давай как положено, с выражением.

— Ладно, сам напросился…

И я запела тихо, склонившись к самому его уху, и пела, пока дыхание его не стало ровным и глубоким, а подрагивающие ресницы не замерли. Откуда ж ему, простому воину, колыбельную от заговора на сон отличать?

Скрипнул дверью, возвращаясь, Дмитрий. Заметил, что Вель спит, и уже на цыпочках ко мне подкрался, вручил небольшой букет из журавельника.

— Заговаривай, и я пошел, — шепнул мне тихо.

— Нет, Митя, — я покачала головой, беря растения из его рук. — Пойду я, а ты здесь останешься и с брата моего глаз спускать не будешь.

— Чего это? — возмутился он.

Я вздохнула тяжело и встала. Пошла в сени, поманив бугровщика за собой. Мы плотно закрыли дверь в горницу, и можно было уже не шептаться.

— Понимаешь, Митя, мне кое-что проверить надо. Только я это могу. Но и Веля одного оставлять нельзя. Посиди с ним, будь другом. Я мигом обернусь. Просто убедиться хочу, что нам ничего не угрожает.

— Если он проснется, а тебя нет… Я точно в зубы получу.