Переплести судьбу (СИ) - Гусина Дарья Страница 46

Эр Капаида ел бутерброд. Ну хоть кто-то здесь понимает смысл сложных конструкций из хлеба, масла, сыра, колбасы и веточки зелени наверху! Мне предложили разделить трапезу, колбаса, конечно, пахла замечательно (эру Капаиде повезло, что эрра Тофана подкармливала их с Гвельсом), но я и так была сыта.

— Эр, расскажите мне о боге Сауме, — попросила я.

Капаида кивнул, энергично жуя, встал и поманил меня за собой. Мы поднялись в галерею с барельефами и столиками для подношений.

— Вот, — жрец ткнул в изображение какого-то хмурого типа с глазами навыкате. — Странное божество, молодое. Был последним по количеству паствы среди Семи, стал первым. Храмы, ему посвященные, самые аскетичные и строгие. Саум — бог ограничений и наказания, в пантеоне он отвечает за воздаяние по делам умершего, карает за грехи. В истории всегда так: как только наступают темные времена, люди тянутся к тому, у кого самая твердая рука. Говорят, Саум покровительствует слуа, как ни странно.

— Слуа? — удивилась я. — Мертвецам?

— Да.

— Но они же Зло! Тьма!

— Слуа тоже когда-то были людьми. Должен быть кто-то, кто заботится о душе, даже если она проклята. А вдруг пожелает она встать на истинный путь.

— Логично, — признала я. — Эр, а кто сильнее Саума? В смысле, если бы богам пришло в голову подраться… я не имею в виду, что боги могут захотеть подраться, как обычные люди, но чисто гипотетически… Кто бы смог настучать Сауму?

— Араун, — уверенно заявил Капаида, подумав. — Он покровительствует одаренным, а они в любые времена одолевают зло. Это место, замок Аркадун, кстати, в переводе означает Дом Арауна.

Мы спустились вниз. Теперь понятно, почему Арауну тут отведено так много места.

— Великий, строгий бог, — с благоговением произнес эр Капаида, глядя на лицо покровителя одаренных, лоб которого все еще был облеплен гнездышками из глины.

— По-моему, слухи о его грозности сильно преувеличены, — фыркнула я, ткнув пальцем в одно из гнезд.

Оттуда торчала милая рожица пикси. Еще несколько любопытных носов высунулись из глиняных «дверей». Все это время пикси не шумели. Они сидели в своих домиках тише воды ниже травы, но природное любопытство победить не смогли. Эр Капаида побагровел и крикнул:

— Гвельс!

Мальчик-маг показался на пороге, почему-то с пушистым травяным венком на голове. Через открытую дверь послышался топот детских ног и девичий смех.

— Гвельс! Почему они опять здесь, а?! Разве эл Габай не выпустил их у Леса за Паутиной?!

— Так выпустил, — кивнул Гвельс, — а Паутина все дохлая, давно не поправлялась, вот такие дыры!

Мальчик расставил ладони так, что через них мог пролететь самый толстенький пикси. Такой, например, как тот, что объелся медом у меня в покоях.

— Зима скоро. Вот они и лезут в Храм. У нас дома та же история, — доверительно сообщил мне на ухо юный маг, подвигаясь ближе, пока жрец сдавленно ругался, бегая вдоль придела и грозя пикси кулаком.

— Эй! — сообразила я. — А ты умеешь плести вестников?

— Далеко если очень, не знаю, — признался Гвельс, — а так умею. До замка Коэд, думаю, долетит.

— А на север?

— Смотря куда.

— А большое послание осилишь?

— Большое вряд ли. Слов на дюжину — да.

— Мне хватит, — обрадовалась я.

— Что делать?! — эр Капаида поднял руки в жесте отчаяния. — Нам вдвоем защиту и за месяц не выплести! А поддерживать потом как?! А ведь это еще довольно безобидные твари…

— Ну, не скажите, — улыбнулась я, — некоторые неромантические натуры считают пикси крайне вредными.

— Ну да, ну да, чувствую, повадятся в Храм охочие до романтики дамочки в поисках любовных благословений. Но я бы скрепя сердце согласился оставить тут эту… стаю, лишь бы через паутину не пролезло кое-что похуже, — жрец передернул плечами.

— Согласился! Оставить! — загалдели пикси, высовываясь из гнезд.

— Брякнул сдуру, забыл, что при созданиях этих обещания давать — себе дороже, — мрачно признал жрец. И грозно гаркнул вверх: — Вот теперь и сторожите границу Леса по очереди! Задарма держать вас тут не буду!

Пикси все разом смолкли, словно дирижер палочкой взмахнул, лишь тихий свист передавался от одного гнезда к другому. Наконец, одна из феечек высунулась наружу и просительно пропищала:

— Границу Леса. По очереди. Держать тут.

— Договорились, — махнул рукой Капаида. — Может, и паству какую подгоните… поромантичнее, а то вторую неделю ни «змеи» в чаше для подношений.

Глава 26

В моей комнате была Аретта. Девочка задумчиво разглядывала верх высокого гардеробного шкафа в углу. На шкафу сидел пикси. Аретта и лесной ши глядели друг на друга оценивающе.

— Познакомились? — спросила я.

— Ага, — девочка кивнула. — Ты дала ему имя?

— Нет. Возможно, у него оно уже есть. Эй! Как тебя зовут?

Ши молчал, морща крошечный лобик. Присутствие Аретты явно заставляло его нервничать. Я вспомнила нашего кота, который всегда прятался от детей маминых подруг.

— Он ведь может только за людьми повторять, — снисходительно объяснила Аретта. — Мы проходили это на уроках. Слово — это тоже плетение. Долго в эфире слова не держатся. Пикси видят только последние нити и по ним повторяют сказанное. Может, обрезать ему крылья? Чуть-чуть, как птичке. У нас с Оримой когда-то жила птичка в клетке, она не летала, только прыгала. Так хочется с ним поиграть!

— Не думаю, что ему это понравится, — засомневалась я.

— Не понравится, — категорично подтвердил пикси со шкафа, на всякий случай отодвигаясь от края.

— Я бы с удовольствием угостила тебя чаем, — сказала я, чтобы немного отвлечь вздыхающую Аретту от ее кровожадных планов. — Нужно только подогреть воду на кухне, очаг погас. Я схожу.

— Зачем? — девочка пожала плечами и немного напоказ направила руки к медному чайнику в очаге.

Из рук девочки потянулось розовое сияние. Вода в чайнике тут же зашипела, вскоре из него послышалось бульканье. У Гвельса процесс подогрева воды занимал куда больше времени.

— Вот и готово. Я одаренная, правда?

— Очень, — подтвердила я.

— Мои мама и папа разделили магию мамы, а мне все равно досталось очень много, — похвасталась зардевшаяся от похвалы девочка.

— Тебе повезло.

— Да, — Аретта вздохнула. — Вот только папы и мамы больше нет. Сначала мамы не стало, а потом и папа погиб на границе с Тьмой.

— Хорошо, что у вас с Оримой есть эр Алан, — нашлась я.

Сложно подобрать слова утешения в такой ситуации.

— Да, — повторила девочка. — Это хорошо. Но зря он привез сюда эрру Абигэль. Она противная. Из-за нее нас плохо кормят. Я столько раз жаловалась папе Алану! А Орима всегда молчит! Никогда не поддержит! Папа думает, я преувеличиваю.

— Ориме нравится еда?

— Конечно, нет! Но она заодно с Абигэль! Интересно, почему! Она же проти-и-ивная!

Мне тоже было интересно, почему Орима на стороне гувернантки. Старшая из сестер показалась мне бунтаркой. Однако первое впечатление могло быть обманчивым, а у меня еще не было возможности поговорить с Ореттой по душам.

Абигэль фальшива насквозь. Изображает из себя праведницу, а в каждом ее жесте, в манере одеваться и подбирать волосы и в голосе чувствуется тщеславие и стремление соблазнять. Эр Алан — солдат, суровый, так сказать, не знающий слов любви, ничего не понимающий в воспитании девочек, но радеющий об их добродетели. Гувернантка пытается найти к нему подход через приемных дочерей, но переигрывает. А вообще, мне тут только религиозных распрей не хватало.

— Аретта, тут где-то поблизости проводятся ярмарки?

— Да, эрра мама, — простодушно ответил ребенок. — Каждый праздный день. За Холмами, что к северу, у Тропы. Очень-очень давно, когда мы тут еще не жили, люди и альвы выплели там особую Паутину. Получилось место, где ни люди, ни лесной народ колдовать не могут. Там все и торгуют.

— Очень интересно, — пробормотала я. — А как туда попасть? И когда у нас следующий праздный день?