Карина Демина - Невеста Страница 48

Словно их можно друг с другом перепутать.

— Я его в первый раз вижу, — призналась она и добавила. — Я до вас только в Каменном логе… высших встречала.

И о той встрече папа велел забыть.

Ничего не было… в Каменном логе всякое привидеться может, тем более, что прошло столько лет.

— Странно… — райгрэ выглядел разочарованным, — переговоры тянулись несколько месяцев. Макэйо в них участвовал…

И райгрэ думает, что Тора его сопровождала? Тогда, наверное, она действительно могла бы встретить этого светловолосого, который в свою очередь разглядывает Тору через зеркало. Он не знает, что в зеркале живет Хильда, а она не боится чужих взглядов.

— Мне запрещено было встречаться с кем-либо, — выпитое шампанское сделало Тору разговорчивой. — Даже… даже со слугами нельзя было разговаривать.

Слуги были немыми.

— А с кем можно?

— С Макэйо.

— А если его нет?

Его часто не было, даже когда Макэйо возвращался во дворец. Он слишком любил жизнь, чтобы долго выдерживать одиночество, пусть бы и в компании Торы.

— У меня… у меня был попугай. Очень красивый. Я его говорить научила.

И глядя на солистку в белоснежном костюме Дивы, Тора вспоминала своего какаду. Она надеялась, что птица осталась жива… да и то дело, кому надо с птицами воевать?

Он умный. И знает больше двухсот слов.

Райгрэ молчал. Вряд ли его очаровала опера, скорее уж он вновь погрузился в собственные мысли, и самым разумным было — не мешать. Молчание затянулось до самого дома, и лишь поднявшись на второй этаж, райгрэ словно очнулся.

— Тогда не понимаю, — сказал он. — Ничего не понимаю.

Наверное, он очень надеялся, что Тора узнает беловолосого.

— Не бери в голову, найденыш.

Райгрэ приглушил свет газового рожка и серьги вытащил, бросил на столик перед зеркалом, туда же отправил маску.

С тихим шелестом соскользнул плащ.

— Все хорошо? — вынув шпильки, райгрэ запустил руки в волосы Торы. — Ты не слишком устала?

Она устала, но… да, пожалуй, ей было хорошо.

— Мне весь вечер хотелось с тебя это стянуть…

Пуговка за пуговкой платье уступало райгрэ. Пуговок было много, а он не спешил, ни расстегивать, ни говорить. Но вот чудесный наряд очутился на полу.

И нижняя юбка с кружевами цвета экрю.

И турнюр.

— Тебе не больно? — его руки чувствовались даже через корсет. — Мне эти штуки всегда казались жуть до чего неудобными… хотя выглядишь ты очаровательно. Но мы от него избавимся, ладно?

Тора соглашается.

От корсета… нижней рубашки… перчаток, о которых райгрэ вспоминает в последнюю очередь. В перчатках к нему неприятно прикасаться, а Торе хочется.

И она поддается желанию.

Это из-за шампанского… оно легкое, но коварное.

На этот раз все иначе, чем днем. Райгрэ не спешит, он дразнит Тору и позволяет дразнить себя, и в этой игре на двоих она не выдерживает первой.

Уже не страшно. И не больно, но хорошо настолько, что Тора понимает — привыкать нельзя…

— Что не так, девочка моя? — его дыхание выравнивается очень быстро.

Все так, но…

— Что будет со мной потом?

При других обстоятельствах Тора не решилась бы спрашивать, но сейчас как-то все стало иначе, пусть и ненадолго.

— Я о тебе позабочусь.

Макэйо тоже обещал. И наверное позаботился по-своему, дал шанс выжить.

А этот?

Выставит за дверь? Или подарит еще кому-нибудь? Например, тому, из театра… или не высшему, но кому-то из своих людей.

— Я не хочу врать, — большой палец райгрэ скользит вдоль позвоночника, — но женитьба на тебе исключена. Ты милая девочка и мне нравишься, но этого мало.

Тора понимает.

— С женитьбой вообще вопрос сложный… но через год или два, когда соберусь, тебе придется уехать. Разумеется, все мои подарки останутся при тебе, за исключением родовых драгоценностей. Я куплю тебе поместье. Подберем что-нибудь со стабильным доходом, чтобы ты не нуждалась. И присматривать буду.

Что ж, во всяком случае ее не вышвырнут из дома.

А свое поместье… это почти свобода.

Всего-то через год. Или два. Это быстро и Хильде понравилось бы.

— Если у тебя получится родить ребенка, я буду рад. Мальчик получит мое имя, домен и право наследования остального имущества, пусть и после законных детей. Или же, если других детей не будет, станет наследником. Девочку я обеспечу хорошим приданым. А ты будешь иметь уважение и статус, который полагается матери моего ребенка.

Наверное, это много, на большее рассчитывать смешно.

Но почему тогда Торе плакать хочется?

Определенно, из-за шампанского.

Глава 17

Танцы на ветру

Вейник кланялся ветру. Тонкие стебли выгибались под тяжестью пушистых соцветий, и сама равнина казалась седой. То тут, то там седину прорывали розовые пятна клевера, словно заплаты на старом платье. Я лежала, разглядывая небо, жевала травинку и ни о чем не думала.

Было просто хорошо.

Осталась позади деревня. И лес уже два дня как закончился, уступив место степным просторам, но в кои-то веки открытое пространство меня не пугало. Травы поднялись высоко, да и места нынешние были приятно безлюдны. Еда у нас имелась, пусть бы за прошедшие дни запас изрядно уменьшился: отсутствием аппетита Оден не страдал. А я не стремилась ограничивать его: возможности надо использовать.

Он ел все, даже птичьи кости и скорлупу яиц, утверждая, что она тоже полезна. И пожалуй, был прав: с каждым днем ему становилось лучше. Пес больше не напоминал то истощенное полуживое создание, которое я вытащила из города.

Еще бы со спиной разобраться…

И с глазами.

Способ имелся, но по молчаливой договоренности ни Оден, ни я не возобновляли больше тот разговор. Я знаю, что он не забыл.

И он знал, что я тоже прекрасно все помню, но…

В другой раз.

Я не хочу касаться этой темы и принимать решение, хотя и понимаю, что рано или поздно, но его придется принять. А он не торопит, верно, опасаясь, что стоит надавить и я сбегу. И было бы ложью сказать, что подобных мыслей не возникало.

Но сегодня думать неохота в принципе. Облака несутся по небу, и ветер приглаживает растрепанные гривы полевых трав.

— Эйо, — Оден завершил обязательную теперь разминку. — Ты могла бы мне помочь?

— Смотря в чем.

Я перевернулась на живот. И все-таки хорошо… мама смеялась, что альвы — нелогичные существа, солнце любят, а загорать — не загорают. Ну или почти не загорают.

— Вот, — он протянул мне палку. Где только подобрал? — Коснись меня.

— Зачем?

Как-то не по вкусу пришлась мне эта его идея. Палка была увесистой и довольно-таки длинной, удерживать ее пришлось обеими руками.