Хранитель чаек (СИ) - Разумовская Анастасия Страница 48

Последним в чертоги бога смерти въехал будущий король. Подданные встретили его мощным рёвом, а пленники — жалобными стонами.

— Приветствую тебя, Великий хан! — шаман вскинул руку, сверкнув длинными, изогнутыми металлическими когтями. — Смерть среди нас.

— Был и будет, — глухо отозвался Альшарс. — Старик, делай своё дело.

В прорезях сплошной маски, вырезанной из дерева и раскрашенной красным, чёрным и белым, не было видно настоящих глаз шамана, отчего смотреть в его лицо было особенно жутко. Старик двинулся к одной из жертв, разминая пальцы. Трубы заревели громче и настойчивей, к ним добавились истошные вопли флейт. Принц невозмутимо наблюдал.

Первой жертвой оказалась молоденькая испуганная девочка. Русоволосая, кареглазая. Она невольно поддалась назад, вжимаясь в неполированное дерево. Зажмурилась, затаив дыхание.

— Кровь и плоть твоя, жизнь и смерть — твоя, — низко запел шаман, и танец его когтей завораживал металлическим блеском. — Ты царствуешь в мире, всё, что рождается, всё уходит к тебе…

Он взмахнул когтем указательного пальца и… Коготь отвалился и упал на чёрный пол.

Всадники зароптали, волна страха и смущения прокатилась по храму. Шаман медленно обернулся к наследнику.

— Богу неугодны твои жертвы, Альшарс.

В один миг огненная лошадь перемахнула в обсидиановый круг.

— Что ты задумал, старик? — прошипел принц, наклонившись к маске.

— Я — лишь рука Смерти, — шаман даже не дрогнул. — Посмотри.

Он протянул правую руку с обломанным когтем. Ближайшие всадники вытянули головы, приглядываясь. И снова волна ужаса прокатилась по храму. Не могла прочная сталь — вот так, сама! — сломаться! Коготь не соскочил, а именно треснул. Разве это не чудо?

Альшарс ухмыльнулся. Обычно такой усмешки, словно ломающей левую сторону лица, было достаточно, чтобы самый храбрый человек отвёл глаза. Но шаман оставался даже не дрогнул.

— Ты можешь вернуть меня богу, — заметил он глухим голосом. — Я лишь его рука. У Смерти рук бесчисленно много. Но от их перемены суть желаний бога не изменится.

— И что это значит? — наконец соизволил поинтересоваться Альшарс.

— Богу не угодны твои жертвы, принц. Возможно, среди них нет той, что ему хочется, — прошипел шаман. — А может он ждёт от тебя иного подношения, как знать. Выстави на смертный бой сильнейших. Пусть прольют кровь. Бог любит поединки. Начни с них.

Жрец обернулся и цокнул. К нему тотчас подошёл обритый наголо служка в алом хитоне. Поклонился, не поднимая от пола взгляд.

— Отвяжи их, — бросил жрец и снова повернул маску к наследнику. — Пусть полсотни юношей и полсотни девушек сразятся. Сначала в меткости стрельбы. Затем верхом на конях в сабельном бою. А потом пешком, используя лишь плеть и нож. Ты хотел затеять свадьбу? Да начнётся она с поединков.

Лязгнул девятью когтями, вскинул маску вверх, уставившись всеми шестью глазами на наследника.

— И себя покажи, Альшарс. Люди должны видеть славу того, за кого будут умирать.

Принц хлестнул лошадь, и та молнией промчалась среди трепещущих от благословения всадников.

— Да будет битва во славу Смерти! — громко крикнул шаман. — Да славится Великий хан, чьё правление началось кровью и торжеством. Радуйтесь, всадники!

Джия ходила на руках, разгоняя кровь по жилам. Как известно, с любой хворью справиться может только усердная тренировка. И вдруг рубиновый кулон, о котором она забыла, обжёг кожу. После перемещения княжна обмотала его вокруг левой руки, не желая носить на груди. И сейчас от неожиданности едва не упала, но быстро перекувыркнулась и села. Уколола палец, капнула кровью.

— Знаешь, где твоя сестра? — нервно спросила Гедда, вместо приветствия. — Альшарс взял её к себе наложницей. Но ты сама понимаешь: до совершеннолетия он не будет с ней делить ложе. До него же остаётся несколько дней.

— Тебе что за печаль?

Джия даже не пыталась казаться вежливой.

— Не всё ли равно? — оскалилась принцесса. — Для тебя же важно спасти Айяну? Или уже нет?

Княжна заметила, что под изумрудными глазами пролегли темные круги. Кто-то явно не спал всю ночь. «Она снова пытается мной управлять, — устало подумала Джия. — Вот только ехидне вырвали зубы. Теперь она такая же пленница, как и я».

— Чего ты хочешь?

Глаза принцессы сверкали как драгоценные камни, ноздри раздувались.

— Убей Альшарса, — прошептала она. — Я скажу, где находятся его покои. Я стану королевой и отпущу вас с Айяной. Клянусь своей кровью.

— Отпустишь нас живыми, — ровным голосом заметила княжна. — И клянёшься, что не причинишь нам того, чего мы не желаем, ни твоей рукой, ни твоими словами, ни твоими людьми. Клянёшься, что мы вольны будем идти туда, куда захотим, и ни веревка, ни стена, ни замок не помешают нам. Клянёшься, и лишь твоя смерть освободит тебя от этой клятвы.

Гедда сверкнула зелёной ненавистью. «Ты не собиралась отпускать нас. Живыми», — насмешливо подумала Джия, наслаждаясь беспомощностью принцессы.

— Если ты убьёшь Альшарса… — начала было принцесса, но Джия перебила её.

— Нет. Ты поклянешься в этом прямо сейчас. Без всяких условий. И тогда я подумаю, стоит ли мне пытаться отнимать жизнь у того, кто сам её мне не отдаст. Калфуса называли Огненным змеем. Альшарса зовут Ледяным. Калфуса победил Медведь, а наследника никогда и никто не побеждал. И я не знаю, стоит ли моя сестра той участи, которая постигнет меня, если я присоединюсь к этом «никто».

Гедда закусила губу, но Джия понимала, что выбора у принцессы не было. По-видимому, северная княжна была её единственной надеждой.

— Он уничтожил твоего отца, — напомнила неукротимая воительница. — Он истребил всю твою семью…

Джия насмешливо глянула на «благодетельницу».

— Из-за тебя, Гедда. Из-за тебя я должна была бежать. Из-за тебя отец поднял мятеж. Из-за тебя король Сальгаш велел сыну уничтожить кровных всадников Севера. И я не знаю, почему я должна биться с одним моим врагом ради другого. Рука Альшарса держала нож, но твоя направляла её.

— Хорош-ш-шо, — прошипела принцесса. — Я клянусь кровью…

Джия, закрыв глаза, слушала свои слова, звучащие из уст Гедды, и улыбалась. Одним врагом меньше. Ни один кровавый всадник не нарушит такую клятву. Скорее умрёт, или даст убить себя, чем нарушит. Только в древних легендах герои делали неправильный выбор, и тогда за ними приходил Смерть и забирал их с собой в костяные чертоги. Живых. На вечное страдание.

На миг княжна подумала, что она всё-таки сможет убить непобедимого и ужасного. И тогда можно будет вместе с сестрой отправиться на деревянном коне через Металлическое море на Солёные острова. И там она, Джия, встанет перед голубыми глазами герцога, протянет ему нож и скажет: «Если хочешь отомстить — отомсти». Потому что так будет честно. Он непременно улыбнётся самой широкой из своих улыбок и прошепчет: «Так себе из тебя соблазнительница». Или что-нибудь ещё, что вызовет у неё желание метнуть нож в это насмешливое лицо.

И всё будет хорошо. Всё будет правильно. Потому что это её мужчина, а она — его женщина. И если уж кто-то имеет право убить Джию, то только он…

План был прекрасен. Но невыполним. Кто может убить Альшарса? Никто.

— Говори, — выдохнула княжна, когда Гедда закончила.

— Ты ослабла, — прищурилась принцесса. — Но это не страшно. Я дам тебе силу. Она вся полностью вернётся к тебе. Запомни: один удар, Джия. У тебя есть лишь один удар. Возможности нанести второй Альшарс тебе не даст. Ты должна ударить так, чтобы он тотчас лишился жизни. Потому что иначе бог исцелит его. У брата много магии, и он практически неуязвим. Но я назову тебе его тайное место. То, о котором знал лишь Калфус. Больше никто. У Альшарса сердце находится с другой стороны, не слева. Об этом никто больше не знает, и он не будет ждать удара туда…

— Откуда это было известно Калфусу? — сухо поинтересовалась Джия.

— Он видел смерть Рагнара, старшего брата. Тот ударил Альшарса в сердце. И это было смертельной ошибкой второго принца. Последней его ошибкой, потому что наследник задушил младшего брата. Альшарсу тогда было двенадцать лет.