Персональное чудовище для принцессы (СИ) - Орлова Марина Страница 49

– Неужели тебе не было одиноко столько лет?

– Сначала мной управлял гнев и жажда мести. После омерзение ко всему живому. Потом безразличие и апатия. Когда было совсем тоскливо, выбирался к демонам.

– Почему к ним? – заинтересовалась я.

– Их женщины достаточно сильны и выносливы, – хмыкнул Дар, а мне захотелось его чем-нибудь ударить.

– Это так принципиально? – сквозь зубы процедила, подавляя в себе мысли к членовредительству.

– С ними нет страха, что я могу им навредить, забывшись.

– А ты не боялся, что одна из них может от тебя понести ребенка? – хотела спросить про болезни, но вспомнила, что ни демоны, ни драконы болезням не подвержены и вновь почувствовала раздражение.

– Нет. Никто, кроме дракониц, не может понести от дракона, – миролюбиво улыбнулся Дар.

– Почему? – вскинула я брови, совсем забыв про свою недавнюю злость.

– Чтобы выносить и родить дракона требуется много сил и энергии. Даже драконицам было сложно вынашивать дитя, не то, что другим, более слабым расам. Плод, особенно магически одаренный, тянет очень много сил из организма матери, подпитываясь ее энергией. В том числе и магической. Потому все драконы имеют магию. Обычно, во время родов, матери часто отдавали много жизненных сил, чтобы разродиться, лишаясь репродуктивной функции вообще. Это одна из причин, почему драконы могли иметь только одного ребенка.

– Есть другие?

– Да. Сама природа так распорядилась. Мы долгожители. Почти бессмертные. Если бы мы могли плодиться, как люди, и при этом не освобождать генофонд, вскоре заполонили бы весь мир, – насмешливо фыркнул Дар. – Думаю, теперь пришел твой черед откровенничать? – коварно улыбнулся мужчина, щелкнув меня по носу.

Твою ж!!! Я-то надеялась, что он забудет про мое обещание пооткровенничать. Может притвориться, что мне дурно? А лучше дохлой! А что, красиво подать в обмороки я умею!

Посмотрела на решительное выражение лица Дара и обреченно вздохнула:

– Тебе может не понравится то, что ты обо мне узнаешь.

– Это уже интересно, – хмыкнул он. – Не убила же ты никого при этом? – засмеялся Дар, а я дернулась, словно от удара током, и спрятала глаза. Мужчина смех оборвал и обеспокоенно поинтересовался. – Валери, я же пошутил…

Не желая слушать его дальше, боясь потерять решительность и позорно сбежать, чтобы забиться в темный угол и долго плакать, я торопливо заговорила, сосредоточившись на подбородке мужчины:

– Грегори не всегда был моим женихом. С рождения я была помолвлена с его младшим братом Лайемом.

– Почему так произошло? – нахмурился Дар. – Разве тебя не должны были помолвить со старшим наследником?

– Должны, но, насколько мне известно, Грегори уже был помолвлен до моего рождения с очень знатным и влиятельным родом. Уже значительно позже его род стал верным союзником моего отца, и с моим рождением было принято решение объединиться. К тому моменту у их семье уже появился второй наследник – Лайем. Ко всему прочему второй сын оказался одаренным магией. Первый среди всего рода. На нем свой выбор и остановили. С самого детства нас приучали друг к другу, стараясь делать так, чтобы мы с ним проводили как можно больше времени вместе, чтобы успели свыкнуться с тем, что в будущем поженимся. Мы с ним подружились. Стали лучшими друзьями, – с улыбкой делилась я воспоминаниями из еще пока счастливого детства.

– Мы были неразлучны, даже когда влипали в разные переделки в которые нас манило словно магнитом, – улыбка сошла с моего лица и я опустила голову, нервно теребя пояс халата. – В тот день придворный маг сообщил, что ночью ожидается уникальная возможность посмотреть на крупный звездопад. Но мы были еще маленькими и няньки не разрешили нам дождаться темноты, приказав спать. Но мы уже загорелись желанием использовать редкую возможность. Мы с ним сбежали, как только няньки расслабились и сами уснули, уверенные, что мы спим. Это было легко, ведь сбегать нам было не впервой. Еще днем мы с ним условились о месте встрече в старой, заброшенной башне. Встретились, как и договаривались, хвалясь и радуясь, что вновь смогли обдурить взрослых. Единственное печалило – обзор на небо из окна закрывал длинный козырек крыши. Тогда я предложила взобраться повыше и наблюдать с самой крыши, благо, дыр в черепице было предостаточно. Неожиданно мой обычно смелый друг заартачился и сказал, что это не лучшая идея. Тогда я обозвала его трусом и сама полезла на крышу, не слушая уговоров друга. Ему ничего не оставалось, как последовать за мной, но уговоров он не прекратил, пытаясь объяснить мне, что черепица старая и крыша может не выдержать нашего веса. Я разозлилась на него, потешаясь над его трусостью, и решила продемонстрировать как он не прав, пробежавшись почти по краю крыши. Вполне ожидаемо старая черепица треснула и стала осыпаться вниз, утаскивая меня с собой, – я замолчала, пытаясь проглотить вставший ком в горле и, с судорожным вздохом, продолжила, стараясь говорить быстро, чтобы поскорее с этим покончить.

 – Лайем кинулся ко мне, успев ухватить за руку. Но подтянуть меня вверх у него не получилось. Сил не хватало. Он просил меня не дергаться, успокоиться, но я не слушала, боясь упасть, кричала, извивалась, судорожно молотя ногами и пытаясь подтянуться на разрушенную крышу. От моих усилий небольшой островок, на котором лежал мой друг, удерживая меня, стал разрушаться и мы стали падать с пятнадцатиметровой высоты. Тогда Лайем использовал магию. Направил все свои силы, но решил спасти не себя, а меня, воздушной волной закидывая на крышу, которая стала обваливаться от моего падения. На мое счастье, под черепицей оказалась балка, на которой я повисла животом. Я висела, и видела, как мой лучший друг падает. Как ударяется его тело об землю и как ломаются его кости. Тогда мне казалось, что я отчетливо, почти оглушающее слышу звук, проломленного черепа. У меня этот звук ассоциировался с разбитым арбузом. Ненавижу арбузы, – поспешно добавила я, совсем не понимая, зачем говорю это.

– Нас хватились только утром. Я даже кричать боялась, думая, что от этого может сломаться и балка, на которой я висела. Всю ночь я провела в одном положение, судорожно вцепившись в гнилое дерево, смотря на труп моего друга, который пожертвовал собой, чтобы спасти меня, – с надрывом прошептала я, боясь поднять глаза и увидеть немой укор. Именно его я видела, когда нас нашли утром, и я все честно рассказала. Меня не наказали, не ругали, как единственную наследницу. Только смотрели…

– А над головой падали сотни звезд, и при каждом падении загадывала, чтобы я выжила. Не жизнь для пожертвовавшего собой друга, а жизнь для себя, – все же всхлипнула я, жалея о том, что мне дали успокоительное. Я бы очень хотела сейчас поплакать. Но слез не было. Только глаза горели огнем от непролитых слез. – Я хотела жизни для никчемной себя! – закричала я, не выдержав и почувствовав, как Дар погладил меня по волосам, стараясь приободрить и успокоить. – Я не заслуживала жизни! Из-за меня умер мой друг! Я была виновата в его смерти! Это из-за моей глупой выходки он погиб! Но смотря на его труп, я отчаянно хотела жить… – убитым голосом добавила я, чувствуя, как сдуваюсь.

Дар попытался меня обнять, но я отбросила его руку и стремительно поднялась с места, отошла, обхватив себя руками за плечи и чувствуя, как меня колотит в ознобе.

– Валери, ты не виновата…

– Нет!!! – заорала я, повернувшись к нему с бешенным выражением глаз. – Это Я, понимаешь? Я, виновата и только Я! – ткнула я себя в грудь. – Хватит меня убеждать в обратном! Хватит! Все только и делали, что говорили, что нет моей вины в случившемся! Но я знаю, что все иначе! – кричала я, чувствуя настоящую истерику. – «Ты не могла знать, что так все кончится», – передразнила я свою гувернантку, которая пыталась меня успокоить после того, как сняли с крыши. – «Ты всего лишь ребенок, дочка», – вспомнила я слова отца. – Лайем был бы жив, если бы не мое ребячество. Он ведь не хотел подниматься. Он пытался предупредить. И поплатился жизнью за мою самонадеянность! – я почувствовала, как меня обхватывают сильные руки, и стала яростно вырываться, не желая утешения для себя. Я его не достойна. – Сколько еще людей должны умереть из-за меня?!  Я не хочу! Не хочу, чтобы кто-то еще погиб по моей вине, – слезы все же прорвались, вырываясь вместе с рыданиями, а я стала оседать, не чувствуя больше сил во всем теле. Я хотела уснуть. Желательно, не проснуться. – Лайел, Карлайлы, возможно Майнз и стража во дворце. Сегодня чуть было не погиб ты, – уже спокойно, даже отрешенно перечисляла я, совершенно безразличная ко всему. Видимо, началось онемение после пережитой истерики. Я посмотрела на хмурого мужчину мокрыми глазами. – Я не достойна всех этих смертей, Дар. Я ничем не лучше других. Почему все умирают из-за меня? – тихо спросила я.